Дымки
Из собрания сочинений
***
Скорей туда, на проводы зимы!
Там пляшут кони, пролетают сани,
Там новый день у прошлого взаймы
Перехватил веселье с бубенцами.
А что же ты? Хмельна иль не хмельна?
Конец твоей дурашливости бабьей:
С лихих саней свалилась на ухабе
И на снегу – забытая, одна.
И, на лету оброненная в поле,
Ты отчуждённо слышишь дальний смех,
И передёрнут судорогой боли
Ветрами косо нанесённый снег.
Глядишь кругом – где праздник? Пролетел он.
Где молодость? Землёй взята давно.
А чтобы легче было, белым, белым
Былое бережно заметено.
1967
ДЫМКИ
Дорога всё к небу да к небу,
Но нет даже ветра со мной,
И поле не пахнет ни хлебом,
Ни поднятой поздней землей.
Тревожно-багров этот вечер:
Опять насылает мороз,
Чтоб каменно увековечить
Отвалы бесснежных борозд.
И солнце таращится дико
На поле, на лес, на село,
И лик его словно бы криком
Кривым на закате свело.
Из рупора голос недальний
Как будто по жести скребёт,
Но, ровно струясь и не тая,
Восходят дымки в небосвод.
С вершины им видится лучше,
Какие там близятся дни,
А все эти страхи – летучи
И сгинут, как в небе они.
1971
* * *
Когда созреет срок беды всесветной,
Как он трагичен, тот рубежный час,
Который светит радостью последней,
Слепя собой неискушенных нас.
Он как ребенок, что дополз до края
Неизмеримой бездны на пути, —
Через минуту, руки простирая,
Мы кинемся, но нам уж не спасти…
И весь он – крик, для душ не бесполезный,
И весь очерчен кровью и огнем,
Чтоб перед новой гибельною бездной
Мы искушенно помнили о нем.
1963
***
Тревога военного лета.
Опять подступает к глазам
Шинельная серость рассвета,
В осколочной оспе вокзал.
Спешат санитары с разгрузкой.
По белому красным – кресты.
Носилки пугающе узки,
А простыни смертно чисты.
До жути короткое тело
С тупыми обрубками рук
Глядит из бинтов онемело
На детский глазастый испуг.
Кладут и кладут их рядами,
Сквозных от бескровья людей.
Прими этот облик страданья
Мальчишеской жизнью твоей.
Забудь про Светлова с Багрицким,
Постигнув значенье креста,
Романтику боя и риска
В себе задуши навсегда!
Душа, ты так трудно боролась...
И снова рвалась на вокзал,
Где поезда воинский голос
В далёкое зарево звал.
Не пряча от гневных сполохов
Сведённого болью лица,
Во всём открывалась эпоха
Нам – детям её – до конца.
...Те дни, как заветы, в нас живы.
И строгой не тронут души
Ни правды крикливой надрывы,
Ни пыл барабанящей лжи.
1963
***
И вышла мачта чёрная – крестом,
На барже камень, сваленный холмом,
И от всего, что плыло мне навстречу,
Не исходило человечьей речи.
И к берегам, где меркли огоньки,
Вода ночная в ужасе бросалась,
А после долго посреди реки
Сама с собой с разбегу целовалась.
Сгустилась темь. Костёр совсем потух.
Иными стали зрение и слух.
Давно уж на реке и над рекою
Всё улеглось. А что-то нет покоя.
29 августа 1970 Алексей Прасолов
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
| 