Все мы в этом мире прихожане
Стихи
* * *
Когда ночь над московским Кремлём
Стелет ангелам Божьи полати,
Прилетает двуглавый орёл
И, нахохлясь, сидит у кровати.
Сиротливо он жмется к плечу
И в две глотки протяжно вздыхает:
«Эх, соколик, давай прокачу!
Президент ничего не узнает.
Надоело висеть на гербе
За грехи человечьи распятым,
Вот и я прилепился к тебе,
Как старшой брат ко младшему брату.
Ты, какой-никакой, всё же — свой.
Кто ещё обо мне пожалеет?
Тяжело жить с одной головой,
А с двумя и того тяжелее...»
«Не горюй! — я орлу говорю,
Заключая по-братски в объятья. —
Ни за что я тебя не корю.
Завтра снова тебе на распятье.
На Руси, на спесивой Москве,
Испокон в головах паутина.
А одна голова или две —
Это Господу Богу едино...»
* * *
Ласточка-касаточка, сельская жилица.
Крылья полумесяцы — острые серпы.
День-деньской заботливо вяжет Божья жница
Из лучей небесных жаркие снопы.
Вознесут их ангелы в небеса хоромные,
Разнесут по яслям, оттесняя мглу.
Будут кушать агнецы золото соломное,
Воздавая Господу звонкую хвалу.
Хорошо им, агнецам — и тепло, и сыто! —
Щедрой Божьей милостью проживать раю.
Величать молитвенно солнечное жито,
Ласточку-касаточку — кормилицу свою.
У неё, у ласточки, все дорожки — млечные.
И работа тяжкая всякий день в году.
А ещё у ласточки — маленькие птенчики,
Сорванцы сердечные, требуют еду.
Быстро с горки катится золотое солнышко.
А работы всяческой непочатый край.
Поздно засыпаешь ты и встаёшь ранёшенько
Нелегко даётся он — Божий каравай.
Может, и не самая лучшая деляночка
Выделена Господом для крестьянских дел...
Не печалься матушка, ласточка-крестьяночка,
Без тебя б, родимая, мир осиротел.
* * *
Заметался по рекам
Синий пламень воды.
Небеса звёздным млеком
Окропили сады.
Вишни млечными стали,
Всем явив свою стать.
И на цыпочки встали,
Чтобы небо достать.
Красным девкам на зависть
Шепчут в сладком бреду:
«Наши ветви плескались
В небесном пруду...»
С благодарною дрожью
Сообщают кусты,
Что на них млечный дождик
Снизошел с высоты.
И чему тут дивиться,
Коль на Млечном Пути
Даже малая птица
Пьёт с небесной горсти.
У небесной державы
Порядок таков.
Пьют деревья и травы
Молоко облаков.
Кто-то скажет: «Из лужи!»
И будет не прав.
Взгляд добрее и глубже
У деревьев и трав.
Разливанною трелью
Разошлись соловьи
Над земной колыбелью
Вселенской любви.
Потому-то сегодня
И мне не до сна...
Колобродит, как сводня,
За окошком весна.
* * *
М.Г.
Городская ласточка — воронок
Поутру срывается с каланчи.
К полотну небесному, как челнок,
Пришивает солнечные лучи.
О, моя божественная швея!
Без тебя бы мир стал уныло сер.
Льется песня ласковая твоя
Ручейком жемчужным с небесных сфер.
На лету подхватишь ты Божью нить
(В вышиванье золотом знаешь толк),
Чтобы этой нитью соединить
Грубый холст земной и небесный шелк.
Помогаешь Матери Божьей ты
Плащаницу Господу Сыну шить.
Без тебя весной небеса пусты,
А с тобою солнечно в мире жить.
Без тебя я был бы — рогожный тать,
Наломал для ада немало дров.
А с тобой — небесная благодать,
Богородицы золотой покров.
Вышиваешь Господу ты венок.
Яснокрылым ангелам ты родня.
Городская ласточка — воронок,
От небесных дел не отринь меня!
* * *
Уснул я у самого края
В раю и упал с небеси.
Но нет ностальгии по раю,
А есть только боль по Руси.
Ушибся я шибко башкою
И вывихнул крепко мозги.
Как жить мне с болезнью такою?
Господь, вразуми, помоги!
Зачем мои выбрали ноги
Такую лихую юдоль?..
Ужель дураки и дороги —
России извечная боль?
И Бог мне ответил тревожно:
«Мой агнец небесный, прости,
Россию спасти ещё можно.
Тебя невозможно спасти!
Заснул ты у самого края
В раю и упал с небеси.
...Коль нет ностальгии по раю,
То боль за Россию неси».
БОГАТЫРСКАЯ ПЕСНЯ
Под сокольим крылом Жигулей
Воссиял во всю удаль и ширь
Молодецкою статью своей
Мой самарский народ-богатырь.
По плечу тебе звездный зенит.
В ноги волжская плещет заря.
По-над степью, как солнце, горит
Золотая душа волгаря.
Ты возделал небесный простор
И земной обустроил пустырь,
Как степной великан — Святогор,
Мой самарский народ-богатырь.
Ты своею могутной пятой
Путь дорожку врагам заступил.
И сияет твой век золотой,
Словно храм, до небесных стропил.
И молитвенно Волга-река
Твой вселенский читает псалтырь,
Где Создатель вписал на века:
«Мой самарский народ-богатырь!»
Здесь святитель Алексий-пророк,
На валун водружая просвирь,
За два века до срока предрёк
Мой самарский народ-богатырь.
И ярыга, и беглый бунтарь,
И купец целовальник-упырь,
Аки всякая божия тварь,
Мой самарский народ-богатырь.
Ты стоишь у сокольих широт,
Упираясь в небесную ярь,
Мой былинный самарский народ —
Мой родимый отец-государь.
* * *
Месяц плывёт молодой
Мимо окошка доверчиво...
Каждая лужа звездой
Высшей небесной увенчана.
Каждый земной водоём
Орденом высшим пожалован,
Сколько брильянтов на нём —
Бог сыпанул — не пожадовал.
В наших краях и чужих
Видел картину я схожую.
Щедрость правительств земных
Меркнет пред милостью Божию.
Реки, деревья, поля,
Не пропадем мы в безвестии.
Наша планета Земля
В Божие входит созвездие
Где бы я ни был — везде
Жизнь принимаю с отрадою:
К Божьей представлен звезде,
Высшей отмечен наградою.
* * *
В пору юности радужной вольной
Меня били, как селезня, в лёт.
И кричали вослед: "Малахольный
Идиот, сумасброд, рифмоплёт...»
В тихой заводи бренного мира
Не строчил я святых жития.
Ты прости, малахольная лира,
Что не слишком я холил тебя!
В чистом поле цвели незабудки
Вперемешку с травой полевой...
И бросались с небес мои утки
В тёмный омут любви с головой.
И вода расходилась кругами.
И вертелась кругами земля.
Где-то там, меж двумя берегами,
Заблудилась ты, юность моя!
...Я в иные просторы уехал
На свиданье с великой страной.
Ах, как громко разносится эхо,
Отражённое гладью речной!
Хоть душа и крылатая птица,
Только с горечью думаю я:
«Очень жаль, что нельзя возвратиться
На круги твои, юность моя!..»
Но, блуждая дорожкой окольной,
С необжитого берега шлёт
Всем живущим привет малахольный
Идиот, сумасброд, рифмоплёт.
* * *
Ты куда, душа, ходила?
С кем в чужом шалалась сне?
Ты опять, душа, блудила,
Словно кошка по весне.
В том краю тебя, блудницу,
Больше видеть не хотят,
Ты стихи в мою светлицу
Натаскала, как котят.
Хватит их на многотомник.
Не проймёшь тебя никак.
Превратила дом в питомник,
Обратила жизнь в бардак.
Эвон сколько — разной масти...
Их топить не стану я.
Не в моей казнить их власти.
Бог, душа, тебе судья!
В суете ненастных буден
Сквозь безвременье и тьму
Выводить их, сирых, в люди
Предстоит мне одному.
И с меня Всевышний спросит,
Чья безгрешная рука
В них, сердечных, камень бросит
Иль нальет им молока.
* * *
Говорю я ему: «Не клонись на зарю».
Только он почему-то не верит.
А известно давно — на земле к сентябрю
Сквозняками из космоса веет.
Что же ты понаделал, мой милый дружок?
Понакликал печальницу-осень.
Вот и тихую рощу за речкой поджёг,
Листья бьются со звонами оземь.
Небеса на подмогу теперь не зови.
Это пламя исходит из сердца.
Кто из нас не горел на высокой любви?
Все мы, все мы её погорельцы.
Не зальёшь это пламя небесной водой.
Тщетно ангел-хранитель твой плачет.
Я когда-то был тоже, как ты, молодой
И, как ты, думал тоже иначе.
И тебя этот пламень вселенский увлёк.
И твою красоту он схоронит.
Но не слышит меня молодой тополёк,
На зарю свою голову клонит.
* * *
Закатилось за осинник лето.
Потемнело речки серебро,
Где, лучась, как звонкая монета,
Солнце становилось на ребро.
А теперь оно неярко светит —
Свечечкой рассеивает мрак.
И печально богомолка крестит
Солнышка копеечный кругляк.
Жители села и горожане!
Этот мир принадлежит не нам.
Все мы в этом мире прихожане
И зашли случайно в Божий храм.
Евгений Семичев
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
| 