Бессмертник
Из фронтовой тетради
ИСТОРИЯ ПОЛКА
Она началась под Смоленском,
Там первая вышла глава –
Когда на лугах деревенских
Шуршала в пожаре трава.
Мы челюсти молча сжимали,
Когда в полосе фронтовой
Суровые главы писали
Полком в ноябре под Москвой.
Страница ложится к странице,
Предела истории нет –
История снова стремится
На запад дорогой побед.
И все, кто остались, услышат
Про славный наш воинский труд –
Тогда нас подробно опишут
И номер полка назовут.
1941г.
РОСТОВ – ГОРОД
Мы жили в этом городе,
Любили в этом городе,
Ходили в этом городе гулять...
Как шли мы с разговорами,
С гитарой, с переборами,
С подружками любили напевать:
Ростов-город, Ростов-Дон,
Синий звездный небосклон,
Улица Садовая,
Скамеечка кленовая,
Ростов-город, Ростов-Дон.
Пришла война суровая,
Зажгла огни багровые,
Хлебнули мы свинцового дождя...
И оставляя город наш,
Любимый, светлый город наш,
Мы в сердце уносили, уходя:
Ростов-город, Ростов-Дон,
Синий звездный небосклон,
Улица Садовая,
Скамеечка кленовая,
Ростов-город, Ростов-Дон.
Но вот вернулись снова мы,
Давя врага подковами;
Сметая каски вместе с головой!
Наш город – слава новая,
Наш город – жизнь суровая,
Идем мы вновь знакомой мостовой.
Ростов-город, Ростов-Дон,
Синий звездный небосклон,
Улица Садовая,
Скамеечка кленовая,
Ростов-город, Ростов-Дон.
1942
***
Мы не спали четыре ночи,
Пыль съедала нас до нутра,
Ночь казалась нам дня короче,
Мы не видели серебра,
Что рассыпано в поднебесье…
Только знали мы пыль дорог,
Только знали мы: сколько весит
Сердце каждого, кто залег
За стволами в лесу, за пнями.
Потемнели ли, рассвело –
Только знали мы: сколько с нами
Было, выбыло и пришло.
Мы не спали четыре ночи,
Не смыкали багровых глаз…
А теперь средь болотных кочек
Мы уснули всего на час.
Слышим: в небе летят бомбовозы,
То не наши – мы узнаем.
Слышим: тихо шумят березы –
Это наши, мы здесь уснем…
1941
***
День был и страшным и трудным,
В зное, в пыли деревенской –
За день сгоревшая Рудня –
Семьдесят верст от Смоленска.
Пламень метался багровый
С крыш на сухие деревья…
Перед закатом корова
С поля вернулась в деревню.
Пахло травою дурманной
Тяжко набухшее вымя…
Было ей дико и странно
Видеть проулки пустыми.
Мы подоили корову –
Трое, гремя котелками,
Трое, в огнище багровом,
Трое, мужскими руками.
1941
***
Под березою был похоронен комбат.
Мы могилу травою укрыли…
В ствол березы ударил снаряд,
И береза упала к могиле.
И ветвями своими припала к траве,
Серебристой корою в накрапах,
И вершиной своею – к его голове,
Обращенной и в смерти на запад.
Так лежала она, прикрывая собой
Свежий холмик могильной земли,
И ее ни снаряды, ни вихрь огневой
Оторвать от него не могли.
1941
***
Нам предстоит еще немало
Ходить дорогами войны,
В лесах, заснеженных, усталых,
Не слышать в полдень тишины.
Детей не видеть в колыбели,
Шинелей серых не снимать,
Не разуваться две недели
И через сутки стоя спать.
Но этот путь уже не страшен –
Мы не умрем, мы будем жить!..
Мы написали кровью нашей
Веленье сердца: победить!
1941г.
ПЕСНЯ О ДВАДЦАТИ ВОСЬМИ
Кружилась в поле злая осень,
Летела поздняя листва…
Их было только двадцать восемь,
Но за спиной у них Москва.
На них чудовища стальные
Ползли, сжимая полукруг…
– Так защитим Москву, родные! –
Сказал гвардейцам политрук.
И все решили за Клочковым:
– Пусть мы умрем – им не пройти!..
И вот уже в огне багровом
Пылают танки на пути.
Летят бутылки и гранаты.
Последний бой всегда суров!
– Бей за Москву, за нас, ребята! –
В последний раз кричит Клочков.
Не пропустили вражьи танки
Герои Родины своей.
В сырой земле лежат останки,
Лежат тела богатырей.
И славу им ветра разносят,
И слышит Родина слова:
– Их было только двадцать восемь,
Но за спиной была Москва.
1941
МЫ ИДЕМ!
Мы помнив всё: свои поля и нивы,
Березы, что склонились над прудом,
И смех детей – веселых и счастливых…
Мы отошли, но мы еще придем!
Мы помним всё: просторы Украины,
На тучных пастбищах ленивые стада,
И белорусскую печальную рябину,
И новые большие города.
Всё в них знакомо, памятно до боли,
Гул площадей и тишина садов;
Мы там росли, мужали в комсомоле,
Чтоб стать потом в ряды большевиков.
Мы там росли, подружек находили,
И крик младенца оглашал наш дом.
Мы там работали, дружили и любили…
Мы отошли, но мы еще придем!
Мы помним всё: кровавые пожары
И черный дым на утренней заре,
Кровь матерей, упавших под ударом,
Лежащих без движенья на дворе.
Мы помним всё: обугленные стены,
И пепел, перемешанный с огнем.
И крик ребенка, стихший постепенно.
Мы помним всё, и мы уже идем!
Мы вновь на пепле здания построим,
Поднимем стены, возведем мосты!
Во имя этого да будешь ты героем,
Во имя этого иди, сражайся, ты!
1941г.
ВСЕ ЭТО БЫЛО НА ВОЙНЕ
Кто опален огнем войны,
Кто разлучен войной с друзьями,
Кто мечен метой седины –
Тот становись в шеренгу с нами.
Хлебнули вдосталь мы свинца,
Не захлебнулись, не упали;
Но поклялись мы – до конца
Стоять на том, на чем стояли.
Мы шли звериною тропой,
В упор нас били дождь и вьюга –
И ты со мной, и я с тобой
Сдружились, поняли друг друга.
А нам уже по тридцать лет,
Давно нас юность миновала,
Но мы хватили столько бед,
Что впору жить опять сначала.
В сырой землянке, под огнем,
Одной шинелью укрываясь,
Мы забывались кратким сном
Дурной бессоннице на зависть.
И если надо – шли вдвоем,
А если надо – расставались;
И вновь сходились вьюжным днем,
И что сошлись – не удивлялись.
И нам казалось, что давно,
Наверно с детства, мы сдружились,
Что жили в городе одном
И что в одной квартире жили.
Одной любили мы душой,
Одну носили месть и злобу.
И дружбой вечною, большой
Мы называли это оба.
1942
БЕССМЕРТНИК
Спустился на степь предвечерний покой,
Багряное солнце за тучами меркнет…
Растет на кургане, над Доном-рекой,
Суровый цветок – бессмертник.
Как будто из меди его лепестки
И стебель свинцового цвета…
Стоит на кургане, у самой реки,
Цветок, не сгибаемый ветром.
С ним рядом на гребне кургана лежит
Казак молодой, белозубый,
И кровь его темною струйкой бежит
Со лба на холодные губы.
Хотел ухватиться за сизый ковыль
Казак перед самою смертью,
Да все было смято, развеяно в пыль,
Один лишь остался бессмертник.
С ним рядом казак на полоске земли
С разбитым лежит пулеметом;
И он не ушел, и они не ушли –
Полроты фашисткой пехоты.
Чтоб смерть мог казак молодой пережить
И в памяти вечной был светел,
Остался бессмертник его сторожить –
Суровой победы свидетель.
Как будто из меди его лепестки
И стебель свинцового цвета…
Стоит на кургане, у самой реки,
Цветок, не сгибаемый ветром.
1942
ПИСЬМО ЧЕРЕЗ ФРОНТ
Все запомнится, все без остатка:
Самолета полуночный гром,
Среди сосен – лесная площадка –
Партизанский аэродром.
И костры на снегу – нет им счета,
И ракеты зеленый огонь,
И последняя дрожь самолета,
И железная чья-то ладонь,
И объятий мужская суровость,
Затаённый дымок папирос,
И какая-то важная новость,
И какой-то случайный вопрос.
Все там было. Пусть мы незнакомы,
Но мы с первого слова – друзья.
И в землянке глубокой – как дома,
А иначе и жить там нельзя.
Все запомнится, что б ни случилось:
И сожженные столбики верст,
И молчанье над снежной могилой
Среди белых, как свечи, берез.
И прощанье товарищей – ночью,
Предвещающей встречу с врагом,
И на соснах – неведомый почерк –
Пулевые отметки свинцом!
Заметенные снегом тропинки,
И на соснах, как шапки, – снега,
И в землянке на стенах картинки
Довоенного «Огонька».
Все запомнится, все без остатка,
Сохранится навеки любовь –
Не на белой от снега площадке,
Мы на площади встретимся вновь.
Мы обнимем друг друга, узнаем,
По глазам прочитаем о тех,
Кто когда-то протаптывал с нами
Сапогами нетронутый снег.
А быть может, не мы, а другие
Вспомнят в светлый торжественный час
Сыновей непреклонной России,
Воспитавшей на мужестве нас.
Все запомнится, все без остатка…
Лист березовый вновь зашумит,
И подымет лесная площадка
К небу памятника гранит.
1942
СПОЕМ, ТОВАРИЩИ!
Когда смолкает гром орудий,
И залпов больше не слыхать,
Мы говорим о тех, кто любит
Нас нежным словом вспоминать.
О том, как мы с врагом сражались,
Как шли в походы по полям,
Одной шинелью укрывались,
Сухарь делили пополам.
Споем, товарищи!
Друзья родимые,
О том, как наша дружба хороша!
Давай, товарищи,
Споем любимую!
По песни дружбы истомилася душа.
Друзья родимые,
Споем любимую!
По песне дружбы истомилася душа.
Мы локоть к локтю шли в атаки,
И были рядом мы в бою.
Никто из нас в тиши не плакал
О тех, кто пал в родном краю.
Но мы за них жестоко мстили
И счет вели суровым дням.
Мы позже вспомним, как делили
Печаль и радость пополам.
Когда-нибудь мы вспомним снова,
Как побеждали мы в боях,
Как с нетерпеньем ждали слова
О наших близких и друзьях.
Мы так сумели породниться,
Что стала смерть нестрашной нам.
Готов был каждый поделиться
Друг с другом жизнью пополам.
Споем, товарищи!
Друзья родимые,
О том, как наша дружба хороша!
Давай, товарищи,
Споем любимую!
По песни дружбы истомилася душа.
Друзья родимые,
Споем любимую!
По песне дружбы истомилася душа.
1942
ПЯТЬ ПУЛЬ
Я первую пулю пошлю во врага –
Пусть вражьей отведает крови, –
За Днепр дорогой, за его берега,
За край мой родной, Приднестровье!
Вот пуля вторая – за кровную мать.
За мать отомстить я сумею…
Когда мы вернемся, ее не обнять:
Ее растерзали злодеи.
Еще одну пулю пошлю сестру:
Замучили дивчину воры.
Тащили германцы сестрицу к Днепру,
Предали стыду и позору.
Четвертую пулю пошлю за дружка:
Сражались на юге мы вместе.
Лети, моя пуля! Не дрогни, рука,
В час грозный карающей мести!
Последнюю пулю я метко пошлю
В фашистское сердце без дрожи –
За Родину нашу, что свято люблю,
Что жизни самой мне дороже.
1942
ПОДСНЕЖНИК
Над корневищами дубов
Темнеет снег неуловимо;
Густые поросли кустов
Охвачены недвижным дымом.
На соснах с южной стороны
Кора, оттаивая, дышит,
И, лишь предчувствием весны
В лесу ковер узорный дышит.
И там, где тоненьким ручьем
Омыт в пути сухой валежник,
На бледном стебле, под лучом,
Уже качается подснежник.
И весь он, весь он голубой,
Необъяснимо чист и светел.
Его касается губой
Бредущий с юга пьяный ветер.
А от него невдалеке,
У входа в душную землянку,
На покосившемся пеньке
Сидит с ребенком партизанка.
Лицом уткнувшийся в платок,
Еще беспомощный, несмелый,
Он темно-розовый сосок
Губами ищет неумело…
И мать дает ребенку грудь,
Прислушиваясь над снегами,
Как сын старается втянуть
Побольше жадными губами.
И от нее невдалеке,
Чуть видный, невысокий, нежный,
На тонком бледном стебельке
Легко качается подснежник.
И рядом с ним бежит ручей
И на снегу не леденеет;
И мох под тяжестью лучей
На соснах мшистых зеленеет.
1942 Анатолий Софронов
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
| 