Солдатам, помняшим о долге!
Наказ победителей
  Николай Старшинов
* * *
И вот в свои семнадцать лет
Я встал в солдатский строй...
У всех шинелей серый цвет,
У всех — один покрой.
У всех товарищей-солдат
И в роте и в полку —
Противогаз, да автомат,
Да фляга на боку.
Я думал, что не устою,
Что не перенесу,
Что затеряюсь я в строю,
Как дерево в лесу.
Льют бесконечные дожди,
И вся земля — в грязи,
А ты, солдат, вставай, иди,
На животе ползи.
Иди в жару, иди в пургу.
Ну что, не по плечу?..
Здесь нету слова «не могу»,
А пуще — «не хочу».
Мети, метель, мороз, морозь,
Дуй, ветер, как назло, —
Солдатам холодно поврозь,
А сообща — тепло.
И я иду, и я пою,
И пулемет несу,
И чувствую себя в строю,
Как дерево в лесу.
1946
* * *
Зловещим заревом объятый,
Грохочет дымный небосвод:
Мои товарищи-солдаты
Идут вперед
За взводом взвод.
Идут, подтянуты и строги,
Идут, скупые на слова.
А по обочинам дороги
Шумит листва,
Шуршит трава.
И от ромашек-тонконожек
Мы оторвать не можем глаз.
Для нас,
Для нас они, быть может,
Цветут сейчас
В последний раз.
И вдруг (неведомо откуда
Попал сюда, зачем и как)
В грязи дорожной —
Просто чудо! —
Пятак.
Из желтоватого металла.
Он, как сазанья чешуя,
Горит,
И только обметало
Зеленой окисью края.
А вот рубли в траве примятой!
А вот еще... И вот, и вот...
Мои товарищи-солдаты
Идут вперед
За взводом взвод.
Все жарче вспышки полыхают.
Все тяжелее пушки бьют...
Здесь ничего не покупают
И ничего не продают.
1945
* * *
Ракет зеленые огни
По бледным лицам полоснули.
Пониже голову пригни
И, как шальной, не лезь под пули.
Приказ: «Вперед!»,
Команда: «Встать!»
Опять товарища бужу я.
А кто-то звал родную мать,
А кто-то вспоминал чужую.
Когда, нарушив забытье,
Орудия заголосили,
Никто не крикнул: «За Россию!..»
А шли и гибли
За нее.
1944
***
Я был когда-то ротным запевалой...
Я был когда-то ротным запевалой,
В давным-давно минувшие года...
Вот мы с ученья топаем, бывало,
А с неба хлещет ведрами вода.
И нет конца раздрызганной дороге.
Густую глину месят сапоги.
И кажется — свинцом налиты ноги,
Отяжелели руки и мозги.
А что поделать? Обратишься к другу,
Но он твердит одно: — Не отставай!..—
И вдруг наш старшина на всю округу
Как гаркнет: — Эй, Старшинов, запевай!
А у меня ни голоса, ни слуха
И нет и не бывало никогда.
Но я упрямо собираюсь с духом,
Пою... А голос слаб мой, вот беда!
Но тишина за мною раскололась
От хриплых баритонов и басов.
0, как могуч и как красив мой голос,
Помноженный на сотню голосов!
И пусть еще не скоро до привала,
Но легче нам шагается в строю...
Я был когда-то ротным запевалой,
Да и теперь я изредка пою.
1957
Владимир Туркин
В ОКОПЕ
В песке лицо. Лопатка. Я.
И никого живого кроме.
Но вижу, как на муравья
С виска упала капля крови.
Солдаты мстят. А я — солдат.
И если я до мести дожил,
Мне нужно двигаться. Я должен.
За мной убитые следят.
Михаил Тимошечкин
***
Когда потребуется справка
Когда потребуется справка,
Я дать ее всегда готов:
Был отделенным — Бородавка
И слева по цепи — Петров.
Я вспоминаю, как во сне,
Как хлопцы на ходу курили
Одну закрутку на войне,
Пока еще живыми были.
Еще их немцы не побили
И в плен не взяли в западне...
Я некурящим был в цепи.
Неловко вылез из траншеи,
Втянул мальчишескую шею
Истал фигуркою в степи...
Мы шли повзводно и поротно
На пулеметы белым днем.
А залегали безрасчетно
Перед убийственным огнем.
О нет, я правды не нарушу
И не скажу наоборот —
Мне до сих пор пронзает душу:
«Вперед! Тимошечкин, вперед!»
* * *
...А я боялся на войне,
Чтоб сдуру в плен не захватили
И чтоб случайно не убили
От взвода где-то в стороне.
И в охраненье боевом
Чтоб след мой вдруг не затерялся,
Чтоб мертвым я не распластался
Пред торжествующим врагом...
Сергей Викулов
***
В городе на Волге
Как трудно было умирать
солдатам, помнящим о долге,
в том самом городе на Волге —
глаза навеки закрывать.
Как страшно было умирать:
давно оставлена граница,
а огневая колесница
войны еще ни шагу вспять...
Как горько было умирать:
«Чем ты подкошена, Россия?
Чужою силой иль бессильем
своим?» — им так хотелось знать.
А пуще им хотелось знать,
солдатам, помнящим о долге,
чем битва кончится на Волге,
чтоб легче было умирать...
Николай Майоров
МЫ
Это время
трудновато для пера.
Маяковский
Есть в голосе моем звучание металла.
Я в жизнь вошел тяжелым и прямым.
Не всё умрет. Не всё войдет в каталог.
Но только пусть под именем моим
Потомок различит в архивном хламе
Кусок горячей, верной нам земли,
Где мы прошли с обугленными ртами
И мужество, как знамя, пронесли.
Мы жгли костры и вспять пускали реки.
Нам не хватало неба и воды.
Упрямой жизни в каждом человеке
Железом обозначены следы —
Так в нас запали прошлого приметы.
А как любили мы — спросите жен!
Пройдут века, и вам солгут портреты, .
Где нашей жизни ход изображен.
Мы были высоки, русоволосы.
Вы в книгах прочитаете как миф
О людях, что ушли не долюбив,
Не докурив последней папиросы.
Когда б не бой, не вечные исканья
Крутых путей к последней высоте,
Мы б сохранились в бронзовых ваяньях,
В столбцах газет, в набросках на холсте.
Но время шло. Меняли реки русла.
И жили мы, не тратя лишних слов,
Чтоб к вам прийти лишь в пересказах устных
Да в серой прозе наших дневников.
Мы брали пламя голыми руками.
Грудь раскрывали ветру. Из ковша
Тянули воду полными глотками
И в женщину влюблялись не спеша.
И шли вперед, и падали, и, еле
В обмотках грубых ноги волоча,
Мы видели, как женщины глядели
На нашего шального трубача.
А тот трубил, мир ни во что не ставя
(Ремень сползал с покатого плеча),
Он тоже дома женщину оставил,
Не оглянувшись даже сгоряча.
Был камень тверд, уступы каменисты,
Почти со всех сторон окружены,
Глядели вверх — и небо стало чисто,
Как светлый лоб оставленной жены.
Так я пишу. Пусть неточны слова,
И слог тяжел, и выраженья грубы!
О нас прошла всесветная молва.
Нам жажда зноем выпрямила губы.
Мир, как окно, для воздуха распахнут,
Он нами пройден, пройден до конца,
И хорошо, что руки наши пахнут
Угрюмой песней верного свинца.
И как бы ни давили память годы,
Нас не забудут потому вовек,
Что, всей планете делая погоду,
Мы в плоть одели слово «Человек»!
1940
***
Я не знаю, у какой заставы
Вдруг умолкну в завтрашнем бою,
Не коснувшись опоздавшей славы,
Для которой песни я пою.
Ширь России, дали Украины,
Умирая, вспомню... И опять —
Женщину, которую у тына
Так и не посмел поцеловать.
1940
***
Нам не дано спокойно сгнить в могиле —
Лежать навытяжку и приоткрыв гробы, —
Мы слышим гром предутренней пальбы,
Призыв охрипшей полковой трубы
С больших дорог, которыми ходили.
Мы все уставы знаем наизусть.
Что гибель нам? Мы даже смерти выше.
В могилах мы построились в отряд
И ждем приказа нового. И пусть
Не думают, что мертвые не слышат,
Когда о них потомки говорят.
Сергей Наровчатов
***
Мы сухари угрюмо дожевали
И вышли из землянок на мороз...
А письма возвращенья нам желали
И обещали счастья полный воз.
В глаза плыла уже шестые сутки
Бессонница... Шагая через падь,
Из писем мы вертели самокрутки
И падали, чтоб больше не вставать.
ОТЪЕЗД
Проходим перроном, молодые до неприличия,
Утреннюю сводку оживленно комментируя.
Оружие личное,
Знаки различия,
Ремни непривычные:
Командиры!
Поезд на Брянск. Голубой, как вчерашние
Тосты и речи, прощальные здравицы
И дождь над вокзалом. И крыши влажные.
И асфальт на перроне.
Все нам нравится!
Семафор на пути отправленье маячит
(После поймем — в окруженье прямо!),
А мама задумалась...
— Что ты, мама?
— На вторую войну уходишь, мальчик!
О ГЛАВНОМ
Не будет этого тошнее, —
Живи еще хоть сотню лет,—
Чем эта мокрая траншея,
Чем этот серенький рассвет.
Стою в намокшей плащ-палатке,
Надвинув каску на глаза,
Ругая всласть и без оглядки
Все то, что можно и нельзя.
Сегодня лопнуло терпенье,
Осточертел проклятый дождь, —
Пока поднимут в наступленье,
До ручки, кажется, дойдешь.
Ведь как-никак мы в сорок пятом,
Победа — вот она! Видна!
Выходит срок служить солдатам,
А лишь окончится война,
Тогда — то главное случится!..
И мне, мальчишке, невдомек,
Что ничего не приключится,
Чего б я лучше сделать смог.
Что ни главнее, ни важнее
Я не увижу в сотню лет,
Чем эта мокрая траншея,
Чем этот серенький рассвет.
Владимир Жуков
АТАКА
Дождем и снегом сеет небо.
А ты лежишь. И потом взмок.
И лезет в душу быль и небыль,
гремит не сердце, а комок.
Почти минута до сигнала,
а ты уже полуприсел.
Полупривстала рота. Встала.
Полупригнулась. Побежала...
Кто — до победного привала,
кто в здравотдел, кто в земотдел.
ПУЛЕМЕТЧИК
С железных рукоятей пулемета
он не снимал ладоней
в дни войны...
Опасная и страшная работа.
Не вздумайте взглянуть со стороны.
Леонид Решетников
НОЧНАЯ АТАКА
Прожектор, холодный и резкий,
Как меч, извлеченный из тьмы,
Сверкнул над чертой перелеска,
Помедлил и пал на холмы.
И в свете его обнаженном,
В сиянии дымном, вдали,
Лежали молчащие склоны
По краю покатой земли.
Сверкая росой нестерпимо,
Белесая, будто мертва,
За еле струящимся дымом
Недвижно стояла трава.
Вся ночь, притаившись, молчала,
Еще не настала пора.
И вдруг вдалеке зазвучало
Протяжно и тихо: «Ура-а-а!»
Как будто за сопкою дальней
Вдруг кто-то большой застонал,
И звук тот, глухой и печальный,
До слуха едва долетал.
Но ближе, все ближе по полю
Катился он. И, как игла,
Щемящая ниточка боли
Сквозь сердце внезапно прошла...
Но рядом — с хрипеньем и хрустом —
Бежали, дыша горячо,
И сам я летел через бруствер,
Вперед выдвигая плечо.
Качалась земля под ногами.
Моталась луна меж голов.
Да билось, пульсируя, пламя
На выходах черных стволов.
Сергей Орлов
***
Вот человек — он искалечен,
В рубцах лицо. Но ты гляди
И взгляд испуганно при встрече
С его лица не отводи.
Он шел к победе, задыхаясь,
Не думал о себе в пути,
Чтобы она была такая:
Взглянуть — и глаз не отвести!
Василий Субботин
СТО ШАГОВ
День февральский от вьюги ослеп,
День израненный глохнет от шума.
Можно только мечтать о тепле,
О тепле можно только подумать.
На высотке село. Вот бы в нем
Отогреться и выспаться сладко!
Но к нему сто шагов под огнем
И одна рукопашная схватка!
На безжалостном ветру
Рассвет над Волгою осенней,
И не понять — туман иль дым.
И вспоминается Есенин:
«..не буду больше молодым».
У нас сложнее все
И проще
В полсотне метров от врага.
Который день в прибрежной роще
Метет свинцовая пурга!
Мы очень молодые люди,
Но здесь, на огненном ветру,
Не знаем,
Будем иль не будем
Во взводных списках поутру.
Кого-то
Вычеркнет неслышно
Вот этот хмурый день войны.
А ведь никто из нас не лишний,
Мы все любимы и нужны...
Виктор Кочетков
* * *
Шел смертный бой.
Земля в огне кипела.
Был сужен мир до прорези прицела.
Но мы, верны решимости и веры,
Ему вернули прежние размеры.
* * *
Отгремела война.
Уже давней историей стала.
А никак не отпустит
Тревожную память бойца.
От фугасов и мин
Мы очистили наши кварталы,
Но какой же сапер
Разминирует наши сердца?
Юлия Друнина
* * *
Не знаю, где я нежности училась, —
Об этом не расспрашивай меня.
Растут в степи солдатские могилы,
Идет в шинели молодость моя.
В моих глазах — обугленные трубы.
Пожары полыхают на Руси.
И снова
нецелованные губы
Израненный парнишка закусил.
Нет!
Мы с тобой узнали не по сводкам
Болыпого отступления страду.
Опять в огонь рванулись самоходки,
Я на броню вскочила на ходу.
А вечером
над братскою могилой
С опущенной стояла головой...
Не знаю, где я нежности училась, —
Быть может, на дороге фронтовой...
1946 Антология поэтов-победителей
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
| 