В беге за честью не рви стремена

Стихи

***

В беге за честью не рви стремена

И не завидуй Фурье и Гагарину.

Нынче такие пошли времена –

Кланяйся барину, кланяйся барину.

В транспорт вобьёшься, да негде и стать,

Выйдешь на рынке – не сыщешь наварину,

Ну, а удумаешь вирши издать –

Кланяйся барину, кланяйся барину.

Взглядом на даче измерив дворец,

Сбрось рюкзачишко и вытри испарину.

Пусть ты за равенство страстный борец –

Кланяйся барину, кланяйся барину.

Если в опале и ты и твой род,

Жизни нажата последняя клавиша,

Делай привычное наоборот –

Барину кланяйся, барину кланяйся.

Бог тебе скажет в раю и в аду:

«Ты надокучил, как перец болгарину.

Ведь не молился ни мне, ни труду,

Вот и проваливай кланяться барину».

***

В земле копается народ –

Тут край передний.

А погляжу за поворот –

Не я последний.

Я успеваю за людьми –

Вскопал низину.

Тут ветер хлещет, как плетьми,

Но он мне в спину.

Играю в общую игру:

Богатый – бедный.

Я тут не первый на пиру

И не последний.

А тем, кто нынче на волне –

Плевать на житца.

Мы тщимся выжить в метушне,

Они – нажиться.

Нас обманули в первый раз?

Спор беспредметный.

И снова верим в сладкий сказ,

Не я последний.

Земля – защита и магнит

И друг мой лучший.

Она от вымора хранит

Народ заблудший.

И я копаю и пою

Под вопли бредней:

«Ты любишь Родину свою?..»

«Не я последний!»

***

С дурною вестью не спеши

И не смакуй её до нуди,

Пускай ретивые спецы

Наперебой кричат о худе.

Я знал на жизненной тропе

Творца словесного бальзама.

Так тот с докладом о ЧП

Любил послать к начальству зама.

Иной способен лечь костьми,

Душой прильнуть к ущербным перлам –

Беднягу мёдом не корми,

Лишь бы сказать о лихе первым.

О дух крамольного словца,

За миг промчавшегося мили!

Случалось, древние гонца

За весть недобрую казнили.

Не поднимая бед на щит,

За пальму первенства не споря,

Иной о худе сообщит,

Взяв на себя немало горя...

Читатель, я к тебе иду

Не услаждаться хлебом-солью,

Не возводить в квадрат беду –

Делиться радостью и болью

***

Мы не жили. Мы просто служили

Под наркозом запутанных дел.

Были сжатыми туже пружины,

Разжиматься нам долг не велел.

И грозили распадом злодеи,

Наступали страшнее чумы.

Но под блефом высокой идеи

Были верными Родине мы.

И глядели в тревожные дали,

И врага ожидали извне.

Но не думали мы, не гадали,

Что он властвует в нашей стране.

Что на трон прикатил на комбайне,

Словесами страну опоил

И копает могилу нам втайне,

Принародно улыбчив и мил.

Речевая плескалась услада,

Смаковал её всякий простак.

Уверяли нас, так, мол, и надо,

Хоть мы знали, что надо не так.

И поплыли вокруг неувязки,

Понял даже наивный малец,

Что у нашей надуманной сказки

Невозможен счастливый конец.

***

Суслик в степи тишину охраняет

И, в своём деле знаток,

Смотрит, как рожь изумруды меняет

На золотой кипяток.

Пристально сторож следит за врагами,

В бдении ловок и скор.

Видит, как ястреб лихими кругами

Пишет ему приговор.

Знает, где прячет гнездо перепёлка,

Мышь полевая живёт.

И не боится, когда из посёлка

Выползет змейка подвод.

Держит сторожко свисток наготове,

Помня, что жизнь – не игра.

А возникает угроза для крови –

Рядом друзья и нора.

В степь и меня угоняла забота,

Щерился ночи оскал.

От неумения или от пота

Сусликом я промокал.

Вот и сегодня брожу в непогоду

Там, где не ходит никто.

Свистни мне, суслик, завидев невзгоду,

Предупреди, если что.

***

Приятное приятно в дом нести,

Не из дому – надсадно и безбожно.

Надежду ли, зажатую в горсти,

Зарплату ль, возвышающую ложно.

Витает окрыляющее: – В дом!

Окошки зажигаются от счастья,

Ракиты полыхают над прудом

И тени виновато мчатся в чащи.

Всей крови ликование: – Несу!

А впрочем, я верхом на ноше еду.

И, кажется, не грош, не рубль, несу –

По меньшей мере, я несу планету.

И лист у ног, и каждый шорох рад.

Хвала тебе за радость эту, Боже!

И не беда, что ноша во сто крат

И меньше, и тусклее чувства ноши.

Быть может, я смешон со стороны.

Нелепо, может быть, моё позёрство,

А чувства налетевшие – вруны,

Вокруг необъяснимое притворство...

И всё-таки приятно в дом нести:

В душе такая сладкая истома.

Но если надо этот дом спасти,

Не грех полдома вынести из дома.

***

Пётр Петрович Конёв

В сельской школе учил нас ботанике...

Сад вздыхает о нём,

Вечно плачут цветы и кустарники.

И в ночи не петух

Поднимает горластой уродиной –

Будит яблочный дух,

Ходит ветер малинно-смородинный.

Пётр Петрович сто лет

Потрясает садовыми ветками,

Золотится Ранет,

Вишни красными блещут отметками.

Кто возвёл этот сад –

Уж давно никого не касается –

Знает лишь виноград,

Помнит груша Лесная красавица.

Поменяв полюса,

Заблудившись в наивной риторике,

Не звенят голоса

Ни в саду, ни в запущенном дворике.

И принять нелегко:

Сын Конёва в Америке, якобы...

До чего ж далеко

Может яблоко падать от яблони.

***

Подышу-ка ночною фиалкой,

По росе поброжу при луне,

И звезда золотою русалкой

Будет что-то нашёптывать мне.

Будет что-то насвистывать птица,

Нашушукивать что-то листва,

Станут белым туманом клубиться

Чьи-то, в милых смешинках, слова.

Их луна на златом коромысле

Приподнимет из Млечной Реки.

Как наивные, сладкие мысли,

На воде разбегутся круги.

И запахнет полынь у дороги,

И припомнятся лучшие дни,

Закружатся желанные строки

И сонетами станут они.

А присяду у сонного брода,

Говорок поплывёт по реке,

Будто что-то захочет природа

Рассказать на своём языке.

ОГОРОДНАЯ БАЛЛАДА

А он опять нажал на заступ

И поглядел вокруг с тоской...

Обильный пот зеницы застил,

Спешило солнце на покой.

Тускнела росная дорожка,

Горели руки и нутро,

И надоевшая картошка

Всё глуше билась о ведро.

Движенья сковывала вялость,

Казалось, он упасть готов,

Зато всё меньше оставалось

Сухих картофельных кустов.

Устали ветровые трели,

И он согнулся и ослаб,

Мешки с картофелем смотрели

Унылым ликом скифских баб.

Вокруг туман обильно стлался,

Был огород безлюдно пуст,

А он: «Закончу, ведь остался

Всего один – последний – куст».

Через бессилие и силу

Он одолел его, кажись,

И рухнул в лунку, как в могилу,

Закончив день, и век, и... жизнь.

***

Задождилось. Опять задождилось.

Парусину небес прорвало.

Осуждаю свою нерадивость:

Сколько солнечных дней утекло!

Понапрасну. Зазряшно. Впустую.

Самый верный истрачен заряд.

Цедят серую краску густую

Небеса две недели подряд.

Да и дни-то, не дни – коротышки:

Солнце выйдет на миг и – адью.

Мы забыли и вкус передышки.

Вспоминаем. Спасибо дождю.

Тянем время под крышей уютной.

Балагурим. Гоняем чаи.

Под шумок непогоды беспутной

Обсуждаем просчёты свои.

Поученья. Словесные сечи.

Грозы в доме, недавно немом.

И, конечно же, умные речи –

Мы богаты вчерашним умом.

И покуда растоки по весям

Необъятное тщатся объять,

Все ошибки обсудим и взвесим

И начнём ошибаться опять.

***

Этот снег я уже перелистывал,

Эту морось не раз прочитал.

Вьюговей мне весну пересвистывал

И над осенью он причитал.

Я знавался тут с горюшком луковым,

А на дятла, бывало, взгляну:

Тот, как доктор, деревья обстукивал

Или гвозди вбивал в тишину.

А зимою сугробы горбатились,

Словно стылые чьи-то мечты,

И мороз, как заправский стройбатовец,

Возводил между нами мосты.

Ледяными холмами податливо

Порастаяли годы в тиши,

Только гвозди, забитые дятлами,

Не ржавея, торчат из души.

И кричит небылицы неистово

На дорогах земных ветровой,

И метели, что нами залистаны,

Кто-то нынче читает впервой.

***

                                     «Красивые стихи вы пишете,

                                     – сказала дама, прочитав мой сборник, –

                                    да только сейчас никому они не нужны».

Я получил от женщины письмо –

Моим стихам нечастые рулады.

Оно нежданно в душу принесло

Смешение тревоги и услады.

Поклонница была немолода,

Душевные не сдерживала крики:

Мне ваше слово – воздух и вода

В тяжёлой бытовой неразберихе.

Я потеряла близких мне людей,

Надежды разбазаривать устала,

Ушла во тьму навязчивых идей,

И тут – стихи. Как бабка пошептала!

Отринуло былые словеса

К чужой беде моё прикосновенье.

Казалось, мне прислали небеса

На новые труды благословенье.

А может быть, стихи тут ни при чём,

И от похвал я зря развесил уши:

Подобным приглашают калачом

К общенью обескрыленные души.

И я, не отрываясь от земли,

Не хороню реалии под сказкой,

Но счастлив, коль стихи мои легли

На чью-то боль целительной повязкой.

* Василий Романович Воргуль родился на Сумщине. Проживает и работает в Харькове, где закончил технический вуз. Публикуется с 1957 г. Автор 11 поэтических книг. Член Союза писателей России.

Василий Воргуль

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"