* * * Снилась мне дорога — люлькой журавлиной, В утренних колосьях, с солнцем на краю, С жеребячьим ветром, кроткою рябиной. Снилась мне дорога в молодость мою.
Снилась та, чьи губы пахнут пьяной вишней, Волосы лугами пахнут и рекой. Мимолетным ливнем выкрашены крыши, Ласточки-стригуньи жгутся под рукой.
Там береза в ливне бьется, словно жерех. И с непроходимой юностью в глазах Я смотрю, как волны рушатся на берег Да в восторге небо хрипнет на басах.
Но уже до яблонь дотянулась пальцем Иневая осень, августом звеня. В кипяченой дрожи проливных акаций Вот мне и приснилась молодость моя.
Август
Гудят молодые меды, и надломлены соты, И солнце густеет на блюде в кружении ос. Лесными проселками, лугом померкшим, болотом Качается грузного августа пламенный воз.
Выносят сады в подолах разноцветие яблок. Темнеет по лужам березовых листьев настой. Озябши под вечер, к стожку прибивается зяблик, И гнездами пряные грузди лежат под листвой.
Уже кабаны нажрались желудей и крапивы, Над лугом далеким в одышке застыла гроза. О чем-то прощальном лепечут поречные ивы, И щурят избушки свои голубые глаза.
Маслята молочные с верхом корзину укрыли. По теплой хвоинке ползет золотой муравей. Стрекозы роняют почти что стеклянные крылья, И пенится горькое солнце в изгибах ветвей.
Возьму это солнышко, эту бруснику щекастую, На губы ее положу — и закрою глаза: То жизнь моя, жизнь — удивленная, терпкая, красная, То песня родная — скользнувшая небом слеза.
Душой обниму эту вольную, светлую, сизую, Дощатую родину, чтобы и сыну расти. И весь этот август, всю песню пущу по карнизу, Чтоб в белую зиму ему зеленеть и цвести.
Еще не сентябрь, но прощайте, пролетные гуси! Я вас провожу — улетайте, храни вас Господь! Все катится воз. И все катится небо над Русью. Сжимается сердце, сжимаются пальцы в щепоть.
Птица времени
Евгению Кочеткову
В коленях хворь, с которой надо сжиться. Разволновался — и губа дрожит. Приляжешь в травы и увидишь: птица В просторном небе медленно кружит.
Она свои просторы верховые Сшивает с этим лугом и тропой, Кружит она и кольца годовые Свивает в синем небе над тобой.
И вспомнятся тебе родные лица, Которых нет уже в земном краю. Зачем ты кружишь, медленная птица, Очерчивая в небе полынью?
В ту полынью уходят безвозвратно, А нам с тобой пока что не черед. Закат роняет пламенные пятна На окна изб и клены у ворот.
Жизнь так спешит — за нею не угнаться, И не упрятать прошлое в баул, И хочется, как в детстве, разрыдаться, Как будто кто-то горько обманул.
Облокотилось прошлое на плечи. Вопросов много, но ответов нет. За все ошибки, где судьбе перечил, Любому на земле держать ответ.
И дни все туже тянутся, все глуше, А ночью вовсе не видать ни зги. И только птица кружит, птица кружит, Свивает бесконечные круги.
В старом доме
Как прежде ровен статных сосен шум. Года — прошли, скорее — пролетели. Я в дом вхожу, как будто в старый трюм — Давно корабль уплыл от колыбели.
Но свет избы, желанный и родной, И пятна солнца на полу дощатом Все эти годы прожили со мной И в трудную минуту были рядом.
Какой потерей полнится душа! Как будто я стою на пепелище, И вот душа все что-то ищет, ищет. На месте все — и нету ни шиша.
Вздохнут сиротски форточка и дверь, И по-сиротски скрипнет половица. Они теперь до смерти будут сниться Средь горьких неминуемых потерь.
Кровать, сундук и вековая пыль. Не возвращайтесь в детские просторы! Пусть давние леса твои и горы Живут в тебе, как прожитая быль.
Но как влечет в родимые места! Как хочется из мира нажитого Попасть туда, где у крыльца родного — Отец и мать, и жизнь твоя — чиста.
* * * Мне хорошо, когда осень за окнами И листопад, листопад... Листьями рыжими, листьями мокрыми Стелятся роща и сад.
Падают звезды за краем околицы, Сыростью тянет с болот. Сеет луна золотую бессонницу Около наших ворот.
Падают яблоки, влажные, спелые, Падают так невпопад. Дышат туманы, густые и прелые В светлую рощу и сад.
Лает собака за дальней оградою, Птица ночная кричит. Что тебя, сердце, невзгодит и радует? Что так желанно горчит?
Будут дороги листвой припорошены, Иней в лугах за окном. Буду делиться со всеми прохожими Золотом и серебром.
* * * О любви сказать еще желаю, О своей негаснущей любви К снегом запорошенному краю, К селам, почерневшим на крови.
К этой вот истоптанной дороге, К трепету весеннему реки, Потому что на земле не многим Светят изб родные огоньки.
Всхлипывает лодка у причала, Яблоня касается руки. Мне ночная птица прокричала, Что дороги к детству далеки:
Через дымку сумрачных вокзалов, Через кровь успехов и потерь, Через холод ложных пьедесталов — Ко всему, что дорого теперь.
Этот путь, быть может, в жизнь длиною. Но за весь сердечный непокой, Может быть, едва глаза прикрою — И увижу маму молодой.
* * * Поплыли селенья на том берегу, Поплыли холмы и овраги. И все, что недавно лежало в снегу, В весенней запенилось браге.
Пустынные дали разбил ледоход, Задвигали скулами льдины. У пристани старой проснулся народ, Скользит сапогами по глине.
Выводит петух засидевшихся кур. От облака — длинные тени. У Любки-буфетчицы — синий прищур И солнцами светят колени.
Анюта соседу несет молока. Наладил сетёнку Василий... Пока что негромко, пока что слегка, А все ж оживает Россия.
Евгений Юшин
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"