Сызмальства в чистые воды
Моря-Байкала смотрюсь…
* * *
Много ли надо мне, мало?
Жизни стремителен бег.
Волей тайги и Байкала
Я упоённый навек.
Был бы ногам первопуток,
Лёгким — кедровый свежак,
Славить Господнее утро, —
Нищему — честный пятак.
Поступью вымерить горы,
Выйти в ночи на прибой…
Я ль не испытан простором!
Я ль не обласкан судьбой!
Сызмальства в чистые воды
Моря-Байкала смотрюсь.
Здесь протекли мои годы,
Здесь моя светлая грусть.
Оттепель
Шумят пробуждённые ели
По краю проезжих дорог.
Раскисли снега, потемнели,
Ползут и ползут из-под ног.
И виснут драконами тучи
Над горсткою низеньких крыш.
И, долгой ходьбою измучен,
Ты в первую дверь постучишь.
Здорово, забытое счастье
Сибирских глухих деревень —
Дымок, над избою скользящий,
Старинный на горке плетень.
Как всё неожиданно мило:
Листвяжный порог и скамья…
Как будто со мной это было,
Как будто здесь ждали меня.
Таёжная ночь
Ночь беззвучна и пустынна,
Улеглась метель.
К шапке кедра-баргузина
Притулилась ель.
Глубоки легли снеговья.
Выйду за водой —
Над распадком дым зимовья
Вьётся кружевной.
Блещет месяц, тихий, ровный
Рассыпает свет.
Где прошла лыжня по склону?
Не отыщешь след.
Чай поставлен к изголовью,
Стану ночевать.
Завтра снова мять снеговья,
Тропы пробивать.
* * *
За туманом мглистым
Не видать парома.
Не разбудит выстрел
Егерского дома.
Тишина в долине —
Кончилась охота.
Опустело ныне
Зыбкое болото.
Солнце тускло светит
Над пустым причалом…
Вот и не заметил —
Летечко умчало!
Чайка
Вот и лодка легла кверху днищем,
На камнях — ледяные грибы.
А она всё-то в поисках пищи,
Всё летит по зигзагам судьбы.
Стреловидное быстрое тело
В синем небе звенит белизной…
Надо мною кричит оголтело,
Будто манит меня за собой.
Не однажды, над мачтой повиснув,
Покидала родные пески,
У форштевня в бурун серебристый
Зарывалась, хватая куски.
Много разных морей, побережий
Под крылом проплывало у ней.
В песнях чайки и вопли, и скрежет
Объявляющих SOS кораблей.
Не спеша отмеряются мили.
Будет жить, пока длится полёт…
Вот и сёстры её взголосили, —
Омулёвое стадо идёт.
* * *
Тёмные воды. Светлое небо.
Золото осени тихо звенит.
Замерли сосны, замерли вербы,
Птицы со свистом уходят в зенит.
Снова кружу я окрайками леса.
Нравится мне так, забывшись, кружить.
Бабьего лета к счастью довесок —
Как-то особенно хочется жить.
И, погружаясь сердцем беспечным
В этот прозрачный хрупкий покой,
Хочется верить, жить будем вечно,
Вечно любить нашу землю с тобой.
Переселенцы
Что я всё ищу на белом свете?
Сколько жить Всевышний даровал?
Мураву качает в поле ветер,
И шумит, и бьётся мурава.
— Эй ты, паря! С Дона или с Чала? —
Самохода спросит самоход.
Но меня чалдонское начало
В сторону обратную зовёт.
Подзабыл я Русь, а надо вспомнить —
Поклониться Дону и холмам,
Родовому княжескому комлю,
Беломорским вздыбленным ветрам.
Хлестанёт ли яростно шелонник,
Или конь заржёт в сырую тьму,
Я тяну чалдонские ладони
От Байкала к древу своему.
* * *
На опушку через гати,
За покосную межу
Каждый вечер на закате
Слушать песни я хожу.
Несмолкающие дали,
Птиц кочующих распев…
От любви к вам умирали,
Налюбиться не успев.
Может, я в такую ж осень
К вам навеки отойду:
Руки в стороны разбросив,
Прямо в листья упаду.
А листва взметнётся роем
И засыплет с головой…
И пройдут высоким строем
Птичьи стаи надо мной.
Лебеди
Я в холод полуночный вышел,
Отточенный месяц блистал…
Летели так вольно над крышей,
Казалось, рукой бы достал.
Скользили над родиной низко:
Грёб каждый — в два белых весла.
О чем-то несказанно близком
Лебяжьи шептали крыла.
Вокруг ликовала природа.
Из почки выстреливал лист.
Была остановка завода!!!
Был воздух и сладок, и чист.
Байкала зеркальные воды
Моё отражали село…
Впервые за многие годы
В наш край лебедей занесло.
Впервые вдруг выпала свежесть
На долю лебяжьей судьбы, —
На фоне гольцов белоснежных
Три грозных молчали трубы.
* * *
Не слыхать ни шороха, ни стука,
Лишь в томящем свадебном бреду
На цепи повизгивает сука,
Задирая морду на звезду.
К ней вчера в полночный час морозный
На зады в облуненную бель
Прибегал с проезжего обоза
Молодой прогонистый кобель.
Как они играли и резвились!
Как стелились по полю, резвясь!
Как у леса повязались, свились, —
Звонким эхом связь отозвалась.
Но сегодня выпало другое:
Чаркою здоровье подкрепив,
Сам хозяин грубою рукою
Пристегнул страдалицу к цепи.
И когда, взойдя на небосклоне,
Месяц силуэты осветил,
Донеслось с горы: всхрапели кони,
И кобель прощально заскулил.
О чём шумят веками кедры
О чём шумят веками кедры
И в родниках звенит вода?
Иду тропой, заросшим следом,
Пробитым в давние года…
Когда-то здесь чалдоны-предки
К Байкалу вышли, мрачны, злы…
Но заприметил глаз их меткий
Для срубов звонкие стволы.
И здесь, у стоп Хамар-Дабана,
Неся двуперстие ко лбу,
Прапрадед мой Василь Чалпанов
Задумал выстроить избу.
Он понимал: тайга прокормит,
Вот только бы хватило сил…
И, словно кедр, пустил он корни,
Детей, как саженцы, взрастил.
Давно ушла та жизнь в былое.
Но у чалпановских могил
Её движение живое
В своих я жилах ощутил.
Да будут земли наши щедры!
И пусть сойдут мои следы… —
Вы и тогда шумите, кедры,
Людей спасайте от беды.
* * *
Невоплощенные мечты
Опять зовут меня в дорогу.
И снова поле и цветы,
И мир широк. И слава Богу.
Вон лебеда златит откос.
Пылит повозка мне навстречу.
За полем рощица берёз
Шумит себе под небом вечным.
Косяк летящих журавлей
Над горизонтом уходящим,
И в звоне солнечных лучей
Ручей, прохладою звенящий.
Припасть к нему, скорей припасть!
Питать растраченные силы…
Привет, Божественная власть,
Не оставляй моей России! Василий Забелло (г. Байкальск)
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
| 