Признаюсь, что о существовании так называемой “головы нации” и тех, кто по их собственному убеждению ее сегодня представляет и олицетворяет, я узнал совсем недавно и совершенно случайно. Просветил меня продвинутый генерал из бывшего центрального аппарата КГБ СССР, весьма близкий к высшему руководству в недавнем прошлом всемогущего ведомства великой державы, на содержание которого трудовой народ страны Советов никогда не жалел средств. Ныне этот преуспевающий генерал руководит службой безопасности крупнейшей коммерческой финансовой корпорации, как и его коллега, генерал армии Бобков, накопивший изрядный чекистский опыт и бесценную информацию в должности первого заместителя председателя КГБ СССР, смиренно служа скороспелому олигарху Гусинскому.
Поначалу, правда, у меня с этим генералом разговор как-то не заладился. Особенно, когда я заявил ему в упор, что все кагэбисты, как один, в роковой для страны Советов час испытаний, изменив военной и партийной присяге, преступно не выполнили долг перед Родиной. Что они, – так называемый передовой вооруженный отряд КПСС, – клялись жизнью своей защищать первую страну и совершили величайшее в истории человечества предательство: осознано добровольно, без единого выстрела сдали великую империю её многовековому, исконному врагу – просионистским силам. Да еще, к стыду и позору своему, на глазах у бедствующего трудового народа, почти поголовно бросились в бизнес и приватизацию недвижимости, вплоть до явочных служебных помещений.
– А вот этого я как раз не приемлю! – в сердцах выкрикнул холеный генерал. – Достаточно уже наслышался и категорически отметаю всякие упреки в свой адрес... Это Горбачев вместе со своим политбюровским выводком предали страну и со всеми потрохами продали КПСС просионистским силам, а горбачевский выдвиженец, председатель КГБ СССР генерал армии Крючков, вслед за свои сувереном бросил к ногам сионистов на съедение КГБ.
– Но ни в одной из упомянутых военной и партийной присяг, – деликатно заметил я, – никогда не говорилось, что присягающий клянется жизнью своей выполнять присягу лишь до тех пор, пока останется верен ей его старший по чину начальник.
– Повторяю, – прервал меня раскрасневшийся генерал, вытирая пот со лба, – я лично никого никогда не предавал и не сдавал. В августовский дни 1991 года я и вверенные мне люди до последнего момента ждали приказа распылить ельцинских псевдодемократов, собравшихся у Белого Дома. Для этого потребовались бы нам считанные минуты. Такого приказа сверху не последовало. Разозлившись, я отправился отмечать день рождения своей супруги. По пути домой заехал в наш спецларек, где захватил оставшиеся икру и шампанское...
“О, это поднаторевшийся, прожженный придумщик вариантов нравственного обоснования безнравственного образа жизни”, – подумал я и сказал ему прямо:
– И вот вы все это время после августа 1991 года пробавлялись россказнями о том, как вы, выгодно для себя своеобразно трактуя свой гражданский долг, в роковой для страны час испытаний выполнили военную и партийную присягу?
– Да, я не застрелился, когда распалось КПСС! – с вызовом и надрывом в голосе, багровея, парировал генерал. – Не вступил я и в смертный бой с просионистскими силами, устремившимися в августовские дни 1991 года захватить Кремль! Но я и мои единомышленники, представляющие и олицетворяющие “голову нации”, совершили нечто более важное. Мы сохранили эту самую бесценную “голову нации” в своем лице, ибо отлично понимали и понимаем, что она должна быть сохранена при смене любого режима власти в нашей стране. Нация без головы – не нация! И мы самозабвенно и неусыпно блюдем интересы “головы нации” и сейчас! Регулярно собираемся, обсуждаем, согласовываем и корректируем свои действия, оказываем друг другу консолидированную помощь и всяческую поддержку на уровне наших неограниченных финансовых возможностей.
“Вот уж, поистине, местечковый прохиндей, – подумал я, – цинично изменил военной и партийной присяге, а сейчас рядится в тогу представителя “головы нации”… Куда уж мольеровскому «мещанину во дворянстве»?” – и спросил генерала:
– “Голова нации” – это партия или движение?
– “Голова нации” выше всех и всяких ничтожных, карликовых партий и движений, наводнивших постсоветское пространство, – вздернув голову, гордо провозгласил генерал. – Хотя, впрочем, это не мешает нашим единомышленникам из “головы нации” рассредоточено не без корысти функционировать и во всех расплодившихся левых – правых общественных организациях, а также числиться в штате властных структур: и в президентской администрации, и в Белом доме, и в Госдуме, и в Совете Федерации… Не говоря уже о разного рода коммерческих фирмах, банках, охранных агентствах и всевозможных фондах, включая фонд Сороса и тому подобные.
“И вот таким “гибким”, еще вчера клявшимся Родине в любви и верности, генералам, на проверку оказавшимися конформистами, оппортунистами, ренегатами, коллаборационистами, а по-простому говоря, – мерзкими клятвопреступниками, которым нет никакого оправдания, была полностью доверена безопасность и страны, и ее трудового народа”, – с возмущением думал я и решил поподробнее расспросить генерала об этой самой “голове нации”, и, при случае, поведать о ней читателям “головенка”: кому она и за какие деньги служит.
– И кто же это такие ваши единомышленники, представляющие и олицетворяющие в нашей стране эту самую “голову нации”? – поинтересовался я.
– Известно кто, – приподнято произнес генерал, – это достойные нашего общества граждане, состоявшиеся еще в советские времена. Тут и бывшие члены ЦК КПСС, его секретари, члены Политбюро, и руководители тогдашнего Совмина СССР, Президиума Верховного Совета народных депутатов СССР, и, конечно, мы – генералы центрального аппарата КГБ СССР… Да и много, много других уважаемых нами людей...
– И в чем же все они состоялись? – продолжаю спрашивать.
– Поясню, – с нарочитой подчеркнутостью говорит генерал, – состоявшиеся люди, представляющие и олицетворяющие ныне голову нашей нации, это те, кто в застойные годы социализма, используя его преимущества, не только успели получить два-три высших образования, запастись всякими там учеными степенями-званиями, успешно продвинуться по партийно-государственной вертикали власти, но и по– максимуму, в жестких рамках условий тогдашнего режима, сумели незаметно изрядно, по тем временам, обогатиться, приблизившись к номенклатурному, партийному “корыту”. По мере же освоения цековской “кормушки” у привилегированных людей и их семей проявился вкус к разного рода частной собственности, к финансам, к недвижимости… Вкус к частной собственности так быстро развился и тяга к обогащению так росла, что многие были даже готовы поменять власть на собственность. Когда вставал вопрос: власть или собственность, – без колебаний сделали ставку на собственность! А нажившись, наши умные головы пришли к выводу, что большая частная собственность – это та же власть. И как ныне убедительно продемонстрировали нам сионистские скороспелки-миллиардеры, собственность бывает и посильнее власти. Поэтому при нынешнем оккупационном, просионистском режиме мы, представители “головы нации”, должны и дальше только наращивать темпы приобретения разных форм и видов собственности, используя все свои неформальные ресурсы. Благо, что с приходом к власти в нашей стране просионистских сил оккупационный режим не только не стал преследовать нас за наше коммунистическое прошлое; позволил нам плавно вписаться в базарную экономику и продолжать далее обогащаться в недостижимых ранее размерах, но и сионисты охотно стали использовать в своих интересах наш истинный советский профессионализм... То есть фактически мы не только Советскую власть сдали за собственность, но и хладнокровно продали за собственность советский профессионализм. А достигнув определенного уровня обогащения, мы вынудим сионистских оккупантов вернуть нам и власть в Кремле.
“Это ж какое вероломное предательство интересов трудового народа, Советской Власти, коммунистической идеологии, служению которой эти они клялись своей жизнью?” – всматриваясь в лицо самодовольного генерала, недоумевал я, но сдержал эмоции.
– Какова же идеология “головы нации”? – спрашиваю далее.
– “Голова нации” – превыше всего и укрепление мирового господства наша цель! – последовал ответ.
– Какова стратегия?
– Всегда, везде, при любых обстоятельствах “голова нации”, ее люди должны быть “наплаву”!
“Ничего себе, –думаю, – ежегодно, с 1991 года, как следствие их предательства, коренная государство образующая нация – русские – теряет свыше миллиона своих сограждан, а клятвопреступники, ничтожные приспособленцы – изменники с сытыми обрюзгшими лицами тупо озабочены лишь своими корыстными интересами.”
– И каковы же тактика реализации стратегии “головы нации”? – поинтересовался у генерала.
– Сформулировать тактику “головы нации” одной фразой невозможно, – говорит, – ибо опасностей, подстерегающих “голову нации” великое множество.
– Какие же это опасности? – спросил я.
– Прежде всего, грозит постоянная опасность от наших вечных идейных противников – апологетов сионистской идеологии, которая ныне в нашей стране потеснила коммунистическую. Народец этот ушлый, хитрый и безмерно алчный... К тому ж еще и с претензиями на мировое господство... Но прямые столкновения с сионистскими оккупантами для нас недопустимы: в случае чего, вой подымут на всю вселенную. Эффективно воздействовать на сионистов нам удается лишь тем, что систематически подбрасываем им страшилки: мол, вы, оккупанты – кровососы, настолько закабалили русский народ, довели до крайней нищеты и вымирания, что социальный взрыв трудовых масс против вас в любой момент может произойти, и только, дескать, мы, которым люди труда еще доверяют, можем сдержать гнев народных низов, предотвратить социальный взрыв и обеспечить политическую стабильность в стране. Но сдерживать народный гнев становиться все труднее и труднее. Протестное движение растет и ширится, того и гляди революционная ситуация в стране наступит.
– “Голова нации” свой народ боится? – спрашиваю генерала.
– Еще как, – воскликнул генерал. – С обнищавшей людской массой шутить не приходится. Я сам выходец из простонародья и отлично знаю, что голь на выдумки хитра! Простолюдины, порой, такую “козу” могут отчебучить, что порядочным людям, как любит поговаривать лжедемократ Немцов, мало не покажется. А тут еще современная молодежь провоцирует голытьбу к действию своими революционными выходками.
– Так вы и молодежь опасаетесь?– спросил я.
– Не то слово, – гневно проговорил генерал, – нынешняя молодежь, доведенная до отчаяния обстоятельствами тяжелой жизни, социальной несправедливостью и не видя в будущем никакой для себя перспективы, абсолютно неуправляема. Мы им, как старшие товарищи, успевшие достаточно набить себе лбы в политической борьбе, говорим: “Не лезьте на рожон, не раздражайте ОМОНовцев, не ходите колонами по центрам Москвы с красными знаменами!” “не задирайтесь с просионистским оккупационным режимом!” “Еще не время, поверьте нам!” “Потерпите!” “Вы нам еще нужны будете!” – А они и слушать нас не хотят. С насмешкой оскорбительно называют нас имитаторами – политическими импотентами, регулярно нас подводят, не согласовывая свои действия с нами, то кабинет социального министра захватят, то в приемную президента ворвутся с дерзкими революционными призывами, а то даже в самый Кремль проберутся и устроят там антисионисткий пикет. Власти, естественно, во всех таких случаях тут же с претензиями и упреками к нам: как, мол, вы можете такое допускать? А разве приятно нам такое постоянно выслушивать от кремлевской администрации?
Генерал не успел рассказать мне обо всех опасностях подстерегающих “голову нации”. В кармане его пиджака затрещал мобильный телефон. Генерал выхватил трубку из кармана, приложил к уху, напряженно и нервно слушал… Вдруг лицо его потемнело, лоб обильно испариной.
– Все, – трагически сказал как бы даже и не мне.
– Что-то непоправимое случилось? – сочувственно спрашиваю его.
– В стране революционная ситуация, – упавшим голосом сказал генерал, пряча мобильник в карман.
– Как? Уже? – искренне подивился я.
– А что вы хотите? – вскрикнул генерал. – В этой стране все возможно в любое время, но никто никогда не может предсказать, когда именно это произойдет. Февральскую революцию в России 1917 года тоже ведь никто не смог предсказать. Даже сам Ленин! Вот и сейчас точно такое же в этой стране происходит, – и как-то уж совсем не по-генеральски запричитал: ах, как не ко времени! Как не ко времени... Ведь, казалось бы, все в стране уже устаканилось, стабилизировалось. Только жить да жить! Наступила полная жилищная вольница! Хочешь себе настроить загородных трех-четырехэтажных элитных коттеджей – строй! Желаешь накупить элитных квартир в центре Москвы – пожалуйста! И никакой при этом ни перед кем ответственности… А теперь вот все это национализируют, отнимут… Страшно подумать, что с моими ребятами, что только закончили учебу в Англии и сейчас пристроены в престижнейших коммерческих структурах, произойдет? Я уже не говорю о том, что новая власть, идущая на смену сионистской, спросит с меня по полной программе о том, чем и как занимался после августа 1991 года. Еще и в трибунал потащат… Впрочем, кое-какое прикрытие на сей счет у меня все же есть: партбилет члена КПСС не выбросил, коммунистические съезды и пленумы все эти годы посещал регулярно, что и задокументировано... Но деньги-то, деньги, недвижимость все равно отнимут. Как пить дать, отнимут...
– Вы считаете, что при новой власти и такой спрос возможен? – проговорил я.
– А почему бы и нет? – с дрожью в голосе сказал генерал. – Я же вам говорю: в этой стране все возможно, вплоть до обвинения меня и таких как я в государственной измене… Ну, извините, извините… Я побежал… Велено, знаете, немедленно всем нам явиться на общий сбор для выработки тактики консолидированного поведения при складывающейся политической ситуации в стране…
И генерал поспешно удалился.
Вадим Цеков
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
