Эта была моя самая первая поездка к морю. После окончания лётного училища, мне, почти за бесплатно предложили путевку в дом отдыха, который размещался в бывшей усадьбе Льва Николаевича Толстого в Кореизе. Древнее татарское поселение поразило меня кривыми, сложенными из белого камня стенами и узенькими улочками, где собственно татар в то время почти не было. Но зато рядом было близкое теплое море, жаркое крымское небо, которое помнило не только татар, но и греков, генуэзцев, скифов, турок-сельджуков. Да мало ли кто ещё побывал в этих местах! Та первая поездка на полуостров дала ему столько впечатлений, что в душе, в памяти его осталось долгое детское, солнечное чувство радости от этого райского уголка земли.
Тот майский Крым запомнился мне рыжей, похожей на первый весенний цветок, который в народе называли, кто адонисом, кто горицветом, девчушкой. Звали её Лелей и жила она неподалеку от усадьбы Льва Толстого. Знатоки утверждали, что тот цветок хорошо помогает при сердечных болезнях. Тогда я был совсем как мальчишка. Каждый вечер ходил на танцы, делать-то было нечего. На второй или третий день, когда ведущая объявила дамское танго ко мне подошла совсем молоденькая, почти подросток, рыженькая девчушка и присела на одну ножку. Ну, как такой солидной даме было отказать? Звали её Лёлькой и было ей всего-то пятнадцать лет. По-моему, она только что закончила девятый класс. После танца она, как местный житель, взяла надо мной шефство, показала Ласточкино гнездо, алупкинский дворец. А после мы съездили в Ливадию, где проходила Ялтинская конференция. Во всех наших походах по памятным местам нас сопровождал её младший брат Севка, а после присоединился Коля Пинега. Коля, заканчивал школу и собирался поступать в мореходку. А Севка, когда я подарил ему командирские часы, заявил, что хочет стать летчиком. Пинега был влюблен в Лельку и поначалу даже хотел позвать местных, чтоб мне намяли бока. Но Лёлька прикрикнула на него и он вынужден был терпеть моё присутствие. Однажды они повезли меня в Феодосию, где когда-то жил её любимый писатель Александр Грин. По пути остановились в Старом Крыму, там на книжном развале она купила «Бегущую по волнам» и подарила мне. Неподалеку от Феодосии у Пинеги прямо на берегу жил Колит дядька Пантелеймон Кузьмич. Когда-то он работал боцманом и ходил в дальние плавания. Посматривая на меня, он сказал, что здесь неподалеку есть укромная бухточка, там почти нет камней, где можно не только искупаться, но и позагорать.
– Раньше я там бывал часто, -сказал он. – Давайте сходим туда. Мы её называем Бабушкиной бухтой. Вода там всегда тихая и теплая. Через несколько дней я уезжаю.
Все поняли, что Колька не только хочет показать свое любимое место, но и попрощаться со своим детством. И мы поплыли туда на лодке, которую Колья взял у дядьки. Место оказалось классным. Чистый белый песок, трава, кой-где камни. Мы искупались, потом присели на песок и стали смотреть на море. Потянул ветерок и по морю пошла волна. И неожиданно на горизонте увидели парус. Нам показалось, что он держит курс к нашему берегу.
Белеет парус одинокий.
В тумане моря голубом!
Продекламировала Лёляи добавила: Это, Коля он с тобой приплыл попрощаться.
– Да, у них всё ещё впереди. И мы начали собираться назад, поскольку волны начали показывать свои белые кудри. Однажды она сказала, что на горе Ай-Петри можно купить вино «Красный камень», которого почему-то не было на побережье. И мы с ней полезли в гору. Добрались до водопада Учан-Су. А там, прыгая по камням, она подвернула ногу, и восхождение пришлось прервать. Кое-как мы спустились вниз. Мне даже пришлось её нести. Весу-то в ней было всего ничего. Теплая, легко дышала мне в шею и все порывалась идти сама. Ругалась, что такая оказалась неловкая и одновременно жалела меня, а не себя. Мне это запомнилось. Пока она выздоравливала, я ходил на волейбольную площадку, иногда на море и ловил себя на том, что жду, когда она поправится.
Она оказалась хорошим, настоящим другом. Когда я уезжал, Лёля пришла меня провожать. Была она в легком белом сарафане у неё все время с загорелого плеча съезжала тонкая лямочка. Она возвращала её на прежнее место и виноватыми глазами смотрела на меня. Подъехал знаменитый синий, похожий на броневик крымский троллейбус. И вдруг, когда я приподнял свой чемоданчик, чтобы войти в троллейбус, она заплакала, ткнулась своими полными, теплыми губами в щеку, развернулась и, подергивая плечами и уже не поправляя лямочку запрыгала от меня, как козочка. Больше мы не виделись. Правда, однажды от неё к Новому году пришла маленькая посылка. В ней была красивая ракушка, и завернутый в бумагу значок футбольной команды киевского «Динамо». И маленькое письмо. «Будьте счастливы. Я вспоминаю вас с признательностью и уважением. Биче Каваз. Я вспомнил, что этими словами прощалась героиня «Бегущей по волнам» с Томасом Гарвеем. Снизу были приписаны две строчки. «Кто услышал раковины пенье, бросит берег и уйдет в туман». Потом я нашел, что эти строчки принадлежат Эдуарду Багрицкому. И ещё были приписаны стихи:
Кривы улочки Кореиза.
Так причудлив изгиб сосны,
Что покорна морским капризам
Бриза, ей навевавшего сны…
Под крылом голубого стяга
Жду тебя, от жары обомлев,
Ласку неба – целебную влагу,
Южный берег дарю я тебе.
Валерий Хайрюзов
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
