Я увидел его, когда он бежал по широкой асфальтированной дорожке, ведущей к Богословскому храму. Ему было примерно полтора года. Может быть, чуть больше. У него были светлые, с небольшой желтизной волосы, смышленые бирюзовые глаза, слегка курносый нос, пухлые губы; одет он был в легкую, с короткими рукавами летнюю рубашку василькового цвета и сиреневые штанишки, едва достигавшие колен.
Мальчик бежал, чуть наклонив туловище вперед, и казалось, что вот-вот упадет, однако это впечатление было обманчивым – он и не думал падать. Его родители – молодой, высокий, весьма крепкого сложения мужчина и стройная загорелая женщина с длинными, падающими на плечи каштановыми волосами – наблюдали за его бегом совершенно спокойно, нет, не так, они смотрели на своего сынишку с нескрываемой любовью, даже с восторгом, радуясь его естественному свободному бегу. Они направлялись к выходу из монастыря, а мальчик бежал в противоположную сторону.
– Ваню-ю-у-ша-а, – напевно произнесла женщина. – Мы уходим.
Она остановилась на месте, поправляя волосы и наблюдая за сыном. Тот, конечно, прекрасно слышал свою маму, однако и не думал останавливаться. Он добежал до Богословского храма и повернул направо; пробежал еще немножко и остановился около крылечка, которое вело в храм. Ступеньки были высокие, но это нисколько не смутило малыша – он довольно быстро поднялся на крылечко, становясь на ступени сначала коленками, а потом ступнями ног и помогая себе руками. Он подошел к двери, погладил ее, прижался к ней щекой (нагретая за день солнцем, она была теплой), прошелся по крылечку туда и обратно. Мальчик хотел войти внутрь, но дверь была заперта – он не догадывался, что вход в храм находится в другом месте, за углом.
– Сможешь сам спуститься? – спросил сына мужчина. – Смотри, поосторожнее.
Мальчик стал спускаться с крылечка задним ходом, поворачивая голову и смотря, много ли ступенек еще осталось. Он спустился вполне благополучно, папа лишь наблюдал за действиями сына, которые были весьма грамотными.
– Молодчина! – похвалил он малыша. – А теперь беги сюда, нам пора уходить.
Мальчик, словно не слыша его, побежал дальше вдоль храма, с асфальтированной дорожки свернул на зеленый, коротко остриженный газон, пробежался по нему, постоял под липой, обежал вокруг цветущего куста шиповника и, миновав газон, снова оказался на асфальте.
– Ваню-ю-у-ша-а! Ваню-ю-ушенька-а-а! Сыно-о-о-ч-е-ек! – раздался напевный голос мамы. – Хочешь попить святой водички? Скорей сюда! – Она показала малышу бутылочку с водой.
Однако у мальчика была совсем другая забота: он побежал к шатровой колокольне, нижний этаж которой занимал храм Святителя Николая, Мирликийского чудотворца. Здесь тоже было крылечко, но небольшое, всего в два ступени. Малыш преодолел их без труда. Он сел на крылечко, поставив ноги на ступеньку.
– Будешь ждать, когда откроется храм? – спросил папа, подойдя к сыну. – Он откроется только завтра. Пошли.
Малыш спустился с крылечка. Его внимание привлек колокол, который стоял на невысоком возвышении, – он давно отслужил свой срок и теперь выполнял роль музейного экспоната. Мальчик подбежал к нему, потрогал пальцами вязь церковнославянских букв, бегущих вокруг нижней части колокола, обошел вокруг, как будто читая длинную надпись, а затем попытался взобраться на возвышение, но это было выше его сил. Поняв это, он вернулся на дорожку.
– Ну а теперь, сынок, поедем домой, – сказал папа. – Мама уже заждалась нас.
В подтверждение этих слов раздался напевный голос:
– Ванечка-а-а! Дорогу-уш-а-а! Поспеши-и-и!
Малыш побежал по дорожке, но не утерпел и снова свернул на зеленый газон.
Я с интересом наблюдал за его действиями. Он был мне очень и очень симпатичен.
– Почаще привозите его в монастырь, – сказал я, обращаясь к мужчине. – Ему тут нравится.
– Вижу, – кивнул мужчина.
– Славный парень растет, – продолжал я. – Мой внук всего на год старше, такой же бедовый.
Между тем мальчик направил свой путь к другому храму, который находился по ту сторону просторного газона.
– Он у вас по духовной части пойдет, – сказал я. – Может быть, станет священником. А может, и архиереем. Настоящих священников у нас не хватает, а настоящих архиереев – тем более. Один Господь знает, кем он станет. Возможно, Он уже определил ему стать патриархом, у которого будет пламенная вера, несгибаемая воля и могучее желание – спасти Россию. То есть вторым Ермогеном.
Мужчина улыбнулся. Он об этом еще не думал.
– Посмотрим, – сказал он.
Женщина шла назад, ища глазами своего сына, который в этот момент скрылся за кустами шиповника.
– Ваню-ю-ушечка-а-а! Ласточка моя, где ты-ы? Нам пора домой!
Мальчик подошел к краю газона. Спуск на асфальт был для него высоковат, и он думал, как ему поступить. Наконец он решился и ступил вниз. И наверняка упал бы и сильно ушибся, а, может, и нос расквасил бы, но в этот момент сильная папина рука подхватила его.
– Пострел-ты-пострел! – любовно сказал мужчина. – Мал, а уже какие шаги делаешь!
Он взял его на руки и направился к выходу из монастыря. Малыш с высоты папиного роста смотрел то на один храм, то на другой, как будто выбирая лучший из них для своего будущего служения.
Я помахал ему рукой:
– До свиданья!
Он помахал мне в ответ.
2010
Николай Кокухин
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
