Алёшу разбудил петух. Голосистый! Он, наверно, специально подбирается под окна и будит хозяина, делает своё дело. Хотя окна ещё задёрнуты небольшими светлыми шторками, комната залита светом. Он врывается в дом вместе с петушиным криком. Прямо над Алёшей, на выбеленном потолке, распустился цветок люстры, рядом с ним несколько тёмных пятен – это младшие ягодами из рогатки стреляли (никак не закрасится). У дальней стенки – книжный шкаф, доставшийся от родителей. Плечом к плечу с ним новый, этот он сделал своими руками, для одежды. И оригинальные полки, об устройстве которых думал ночами, тоже сам. А на кухне все шкафчики, «горку» для посуды, стол и табуреты… Никогда бы не поверил, что будет делать что-то своими руками.
Алёша повернулся на кровати и посмотрел на место рядом с собой. Солнышко, как он называл супругу, уже встала – корову доит. На подушке остался отпечаток головы. Алёша скинул одеяло и ловко повернулся на кровати, угадав спиной на место любимой. Он полежал немного. Кажется, простыня ещё сохранила её тепло, а, может, так и было. Алёша встал, натянул спортивки и пошёл на кухню. Аня только подоила, поставила подойник на стол и собиралась процеживать молоко. В синем рабочем халате и белой косынке, она прижалась к подойнику и обхватила его руками, думала о чём-то. Алёша тихонько взял её сзади за плечи, обнял.
– Солнышко моё, доброе утро!
– Доброе утро!
От Ани тепло. Он прижался к ней плотнее, прижался своей щекой к её щеке. Лица его касались золотые завитки, выбравшиеся из-под косынки. Аня, наверно, специально прячет волосы под косынку, иначе ослепит всех. В детстве Рыжей дразнили, а она, видишь, какая? – золотоволосая. Как тут солнышком не назвать?
– Солнышко моё, – повторил Алёша, положил свои большие ладони поверх Аниных. (Всегда так делал, любил.) Потом опустил ладони на подойник. Он тоже тёплый, от молока.
– Ну ладно, иди буди молодежь, скажи, к бабушке поедем. – Она легонько толкнула его локтем. – Иди, иди давай!
Алёша напоследок ещё раз крепко обнял Аню. В детской свет какой-то нежный. Дочка уже проснулась, но не совсем. Она удивлённо хлопает глазами на отца.
– Проснулась, Люба, молодец! Вставай, сегодня к бабушке поедем.
Оба сына ещё спят, развалившись на одной кровати. Погодки. Рядом с кроватью стоят два игрушечных грузовика-самосвала и автокран.
– Богатый у нас с вами, ребята, колёсный парк. – Погладил сыновей, скинул одеяло. Повременил, пока проснутся. – Эй, шофера-водители, подъём!
Никого звука в ответ.
– Шофера-водители, так работать будете, пожалуй, уволят.
Опять молчок, правда, подглядывают, слегка приоткрыв глаза, – ждут, что будет. Алёша хотел в этот раз применить щекотанье-пробужденье, но передумал.
– Сегодня к бабушке поедем! Кто первый до умывальника!
Один за другим вскочили. Бегом! с звонким топотом о пол босых ног, с криками на весь дом. С ними хорошо – один другому не уступит.
Летом умывальник установлен на улице. Босоногие, в светлых пижамах, ребята дожидались отца. День приветствовал солнцем, полным-полно света; правда, холодит с утра.
Умывальника два: один на высоком столбике – для взрослых, второй на низком – для детей. Ребята хотят умыться из взрослого, хотят, чтоб отец взял их на руки и, может быть… подкинул раз-другой в небо.
– Ну-ка, – Алёша решил, поднять младшего, но заметил, что старший насупился… Подхватил обоих! Каждому по руке!
Малыши долго умывались-плескались, опять же с криками, забрызгали отца. Случайно Алёша заметил дочь. Худенькая, она стаяла и терпеливо ждала. Может быть, тоже хочется поскорей, может быть, даже вперёд хочется, девочка. Но ждёт и не плачет. На два года старше братьев. Алёша подмигнул Любе, и ему показалось – она поняла, что её считают взрослой, что она теперь помощница, что на неё надеются.
Алёша опустил сыновей на землю. Легонько подтолкнул в спины, словно погладил.
– Ромка, Санька! Бегом к матери молоко пить!
Взял дочь на руки, тоже поднял к умывальнику для взрослых.
– А ты одна будешь, Любушка, – царицей!..
Вдруг во второй раз запел петух. Это где-то у соседей. Но не понятно где – туман вокруг. Туман такой густой, что не видно столбика с умывальником, не видно дочери на руках, не видно и самих рук!
Алёша проснулся. На его прикроватной тумбочке надрывается мобильник: кукарекает, мычит, блеет, лает. Удивительно, что в таком маленьком устройстве помещается целый скотный двор.
Потолок оклеен плиткой. С потолка свисает хрустальная люстра, напоминающая сталактиты. На стенах широкие обои. Дорогие, зато на много лет хватит. Мягкий уголок, журнальный столик, высокий, до самого потолка, комод, модное трюмо с огромными зеркалами. Из-за плотной шторы на окне выглядывает батарея центрального отопления. На стене электронные часы с зелёными цифрами – время вставать.
– Олег! сколько можно, выключи ты свой будильник!
– Чего!?
– Извини. Сон приснился. – Рита села на кровати и поставила ноги на прохладный ламинат. Нашла на своей тумбочке сигареты, зажигалку. Закурила. Раньше она не позволяла себе этого в спальне, потолок берегла. Но последний аборт, ей сказали, она не сможет иметь детей. Алёша тогда напился и разбил новую машину.
В соседней комнате, услышав, что люди проснулись, скулил и скрёбся пудель, купленный меньше года назад. На ночь его не пускали в спальню.
Сергей Мурашев
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
