Иногда даже у нас на севере бывают такие жаркие дни, что не знаешь, куда и спрятаться. Думаешь только о том, чтоб стало попрохладнее. Вот и тот день был таким.
По улице шёл маленький мальчик. С ним женщина и мужчина. На мальчике лёгкая курточка, штанишки и кепка. Но всё какое-то большое и широкое. От этого он казался взрослее. Мужчина был в кожаной чёрной куртке, в джинсах и тёмных очках. Лицо красно-рыхлое. Такие лица бывают у некоторых людей, когда они обгорят на весеннем солнце, а, может быть, у них аллергия на какой-то первоцвет.
Мужчина что-то рассказывал. Один раз он слишком широко открыл рот, и оказалось, что у него нет нескольких передних зубов. Но не в одном месте, а через раз.
Женщина, державшая мальчика за руку, в белом обтягивающем фигуру платье. Волосы до плеч, хорошо расчёсанные, прямые. Глаза небольшие, постоянно немного смеющиеся. Она ведет себя совсем как девочка и говорит так же неосновательно, просто. Даже не верится, что мальчик её сын, а не младший брат.
Они заметили на другой стороне улицы большую тень от тяжёлого на вид старинного храма. Посмотрели по сторонам все по очереди: машины далеко, словно игрушечные. Женщина наклонилась к мальчику и что-то ему сказала. Мужчина тоже что-то сказал и взял за вторую руку. Они быстро-быстро, так что малыш едва успевал (хотя ему очень хотелось наступить ножкой на тень от креста, а никто этого не понимал), перешли дорогу. Здесь намного прохладнее, не хочется опять на жару и солнце. Даже туда далеко, где на площади виден перевозной ларёк с мороженым. По тротуару процокала каблуками высокая женщина, около храма накинула на голову косынку, перекрестилась и вошла внутрь.
Мальчик называл тёть на каблуках цокотухами. Он однажды случайно придумал такое слово и, наверняка, забыл бы его, но мать несколько раз рассказывала родственникам и друзьям про «цокотух». При виде высокой женщины все трое вспомнили это слово.
– Маам, а пойдём в церковь, – протянул мальчик.
Мужчина едва заметно улыбнулся одними скулами. Посмотрел на солнечную сторону улицы.
– Вася, а зачем тебе в церковь?
– Ну, хочет ребёнок, пусть зайдёт! – вдруг вспылила женщина и сразу сама удивилась своей вспыльчивости: – Ничего ведь страшного не будет.
– В церкви вода есть, я хоть попью, – сказал Вася.
– Месяц назад у меня живот пять дней болел. Мы в церковь пришли, я воды попила, и сразу перестал. На самом деле.
– Самовнушение, – тихо сказал мужчина. Снова посмотрел на солнечную часть улицы, словно не хотел смотреть на женщину, и едва заметно улыбнулся. Сквозь тёмные очки не было видно его глаз, и не понятно, чему улыбается. Похоже, это больше всего не понравилось женщине.
– Я просто пить хотела! Просто пить! – она топнула ножкой, её белое обтягивающее платье задралось выше колен. Она стояла, некрасиво расставив ноги, не умела красиво ходить. Мальчик запрокинул голову, скуксил лицо и хотел заплакать, мать слишком сильно сжимала его ладошку своей, вдруг вспотевшей.
Мужчина обнял женщину, загрубевшие рукава его кожанки больно коснулись её голых плечей. Она попыталась вырваться, но он не дал. Сказал тихо и обиженно, словно маленький: «Зайдём, конечно, – Чтобы не совсем потерять солидность, добавил: – Там сейчас прохладно и лавочка есть».
ДЕСЯТЬ КОПЕЕК
Десять копеек уже и деньгами не считают – мелочь. Если где на улице валяются копейки – никто и поднимать не будет. А ведь на каждой монетке Георгий Победоносец, поражающий змея. Однажды десять копеек мне очень помогли. Представьте храм полный народу. Светлая седмица. Мужчина, невысокий, жилистый, с сыном. У сына длинный галстук на рубахе. Если взять этот галстук в рот, то кажется, что вытянутый язык. Отец мальчика в светлом костюме, чисто выбриты и подбородок и шея, правда, видна синева. Со лба небольшая залысина. Слышен запах одеколона.
Это был я, да, я.
Мужчина стоял около самого выхода. Ему наконец-то стало везти в делах, он радовался. Сияла белизной рубашка, сиял чистотой серый, под сталь, костюм, блестели капельки пота на лбу.
Царские Врата были открыты. Мужчина смотрел в алтарь на горящий семисвечник, на множество свечей вокруг.
Народу в храме так много, что даже у выхода пройдёшь с трудом. От этого жарко.
Мальчик, которого мужчина придерживал за плечи перед собой, дёрнулся, но мужчина только плотнее прижал его к себе. Бегать нельзя. Мальчик, одет в чёрные брюки и белую рубаху с длинным галстуком.
Наконец Царские Врата закрылись. Мужчина глянул за прилавок свечной лавки, там никого не было. Он подождал немного. Через пару минут впереди среди людей что-то зашептало, зашевелилось. Мужчина сунул руку в карман пиджака. Мальчик воспользовался моментом и вырвался, но бежать было некуда. Его галстук закинулся на плечо.
Мужчина присел к мальчику и весло посмотрел:
– Ты куда бежишь? Я специально сегодня Андрюшку не взял, а ты бежишь.
Мужчина знал, что вокруг улыбаются, он не видел никого, но знал, что улыбаются. Его и особенно детей любили в храме.
Он достал аккуратно сложенные деньги и подал сыну.
– На, положишь сейчас! – опять сказал весело.
Сын обрадовался деньгам, зажал их в ручке, обошёл отца и сунул бумажки в щель урны при входе.
Мужчина, наблюдая за сыном, повернул голову назад, и все ещё улыбался. Вдруг он покраснел. Жилы на его шее казались неестественными, словно верёвки под кожей. Было видно, как две пятитысячные бумажки, чем-то напоминающие по цвету пасхальные свечи, провалились в урну. Поворачивая голову назад, мужчина уже знал, что к нему подходит баба Лида.
Она была уже совсем рядом. Всякий любил поговорить с ней, когда покупал что-нибудь в свечной лавке. Сейчас она была в красной косынке и с серебряным подносом полным денег.
Мужчина повернулся к бабе Лиде, сунул руки в карманы брюк, в надежде найти хоть что-нибудь… Это было некрасиво, всегда некрасиво, когда суют руки в карманы брюк, если костюм отутюжен, а пиджак застёгнут на все пуговицы.
В кармане нашлись две деревянные детальки от конструктора и маленькая монетка в десять копеек.
Он положил её на поднос и заплакал.
Сергей Мурашев (Каргополь)
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
