Я сейчас частенько думаю: почему в семье бабы Нади и дедушки Яши наша тётя Дуня осталась без образования?
Да, конечно, мой папа – единственный мальчик в семье. Нужно было, чтобы он был выученным: школа, педтехникум, институт... Младшая их сестра Вера закончила университет – исторический факультет.
А вот тётя Дуня... Она очень добрая и приветливая. Растит дочку – тоже Веру. С семьёй у неё не получилось. Муж ушёл к другой женщине.
Тётя Дуня всю свою жизнь проработала в колхозе. Работала честно и добросовестно. Она в своё время закончила только начальную школу. Читать, писать, считать, конечно же, умела. И дедушка с бабушкой решили, что больше ей и не надо.
Но тётя Дуня, я помню, всегда очень любила читать. Она всегда просила у нас хорошие, умные книги, правда, всегда просила, чтобы только в книгах были картинки... Я ей давала ей «Молодую гвардию», «Хождение по мукам», «Дворянское гнездо» – эти книги были с очень хорошими иллюстациями. Читала она, конечно, зимними вечерами, когда уже всё в доме было сделано.
Когда она приходила к нам, всегда в доме у нас становилось весело. Она рассказывала разные истории о своих уличанах, о каждой их судьбе. И ещё она после прочтения какой-нибудь книги много говорила об их героях, высказывала своё мнение о них. И эти мнения, мне кажется сейчас, были очень мудрыми...
Частенько тётя Дуня приходила именно ко мне за помощью: я сшивала на швейной машине длинные полотнища яркого сатина и ситца для будущих одеял, которые она с бабушкой Надей шили на заказ.
У них в доме в зале стояли старинные громадные деревянные пяльца именно для этой работы.
Между полонищами сатина и весёлого ситца они прокладывали слой ватина, смётывали края, а потом на сатиновую сторону накладывались бумажные заготовки. Это были «рыбки», кружки разных размеров, «яйца», красивые «запятые», ромбы, Их бабушка Надя обводила тонкими линиями – мелом. Получался красивый узор для будущих одеял. И начиналась простёжка по меловым загогулинам.
Я, когда приходила к ним, с удовольствием помогала им в этом деле. Каждый стежок закреплялся дважды, потом иголка с ниткой проходила внутри между полотном примерно на сантиметр, и снова – новый стежок. Очень красивые получались одеяла! И у меня получалось, за это они меня хвалили.
А ещё они всегда очень просили меня, чтобы я читала им и женщинам с их улицы «Кобзаря» Тараса Шевченко и чтобы – на украинском языке. Мне это было нетрудно. Папа выучил меня украинской мове, конечно, не так, как учат в школе или в институте.
Писать на украинской мове диктанты я бы не смогла. Но я научилась и умела читать украинские тексты. Знала, как читаются буквы украинского алфавита. У нас дома было достаточно много книг на украинском языке. Ведь папа в своё время изучал этот язык в институте и преподавал украинскую литературу и язык в школе до войны.
Я частенько приходила в дом к тёте Дуне и бабушке Наде и читала вслух им всем «Катерину» Тараса Шевченко. Теперь я понимаю, что это моё чтение заменяли для женщин на их улице нынешние сериалы... Я понимаю...
Но и меня пронимала судьба Катерины. Я читала им, а сама всё представляла...
...Кохайтеся, чорнобриві,
Та не з москалями,
Бо москалі — чужі люде,
Роблять лихо з вами.
Москаль любить жартуючи,
Жартуючи кине;
Піде в свою Московщину,
А дівчина гине...
...Прийшли вісти недобрії —
В поход затрубили.
Пішов москаль в Туреччину;
Катрусю накрили.
...Катерино, серце моє!
Лишенько з тобою!
Де ти в світі подінешся
З малим сиротою?
..Вміла мати брови дати,
Карі оченята,
Та не вміла на сім світі
Щастя-долі дати.
Я у папы как-то спросила, почему русских называют – москалями.
А папа мне сказал, что москалями в то время, когда писалась Тарасом Шевченко его поэма, украинцы так называли русских солдат, потому что столица России – Москва, потому и – москали... Хотя в армии служили и те же белорусы, и украинцы...
И москаль, которого полюбила Катерина из поэмы, – солдат. Ну, а потом пошло как-то по инерции...
А называть москалями, хохлами, бульбашами, жидами людей другой национальности, сказал папа, очень мерзко.
Вот так я и узнавала не только русскую литературу, но и украинскую. И научилась уважать других людей.
Тётя Дуня частенько бывала у нас, всегда приносила нам разные гостинцы. Ох, и весёлая же была она!
Я помню, когда Леночка была ещё маленькой, ей купили очень красивые красные туфельки.
Пришла тётя Дуня, увидела их и говорит Лене:
– Ох, и туфли! Яки ж туфли! Дай ты их мени сходыть в церкву, похвастаюсь жинкам!
– Тётя Дуня, да они же тебе малы!
– Шо? Жалькуешь?
– Нет, не жалко мне... Только они тебе, тётя Дуня, совсем будут малы.
– Ну, ладно, ладно, ходы сама в ных! Растопчешь, тоди и я их буду носыть...
– А они всё равно будут тебе малы...
...Тётя Дуня даже умела лечить нам ангину. Как только у Леночки или у меня начинало хрипеть горло, тётя Дуня своими маленькими и чуть шершавыми руками массировала наши шеи, что-то шептала – и горло переставало хрипеть.
Под салютом всех вождей! Она у нас немного волшебница...
А сейчас я вспоминаю очень смешной случай...
Это было, когда мы были уже постарше. Леночка уже ходила в третий класс.
Пришла к нам тётя Дуня. Мы в это время убирали в доме, подметали полы, выбивали во дворе нпши вишнёвые дорожки, ожидая маму.
Тётя Дуня сидела на стуле, похваливала нас за нашу работу и лущила семечки. Расказывала нам очень смешные случаи из своей жизни.
Шелуху она бросала себе в подол широкой юбки. И вот, когда полы были выметены, постелены половики, тётя Дуня встала со стула, встряхнула свой подол на пол...
– Тётя Дуня! – Вскрикнули мы с Леночкой разом громко...
Конечно же, мы быстренько подмели и эту кучу шелухи. А тётя Дуня смеётся:
– Молодци, дивчатка! Молодци!
В это время пришла мама, и тётя Дуня стала рассказывать всем нам, какое это прекрасное лекарство – жень-шень. Она этим лекарством решила лечить всех нас и ото всех болезней. И, подмигнув нам, сказала маме:
– Гарни у тэбэ дивчатка! Хозяйственни!..
(Кстати, когда вдруг или не всегда вдруг – вижу сор на полу или непорядок какой, говорю сама себе почти тётидуниным голосом, внутренним, конечно: «ПидмэтэтЭ! ПидмэтэтЭ!».)
Татья Олейникова
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
