В далёком теперь 1983 году сплавлялся я в августе на байдарке по Индигирке. Выше поселка Дружины – это километров 80 по реке, ежегодно рыбачат якуты и эвенки бригадами; в завершение светлого времени причалил к песчаному острову, заросшему чозенией – северной ивой, стояла там поодаль от берега и шестиместная брезентовая палатка. "Казанка" далеко выволочена носом на прибрежный песок. Пару деревянных ящиков от консервов поставлены на попа у притухшего костра, дымок сизый вьется редкой куделькой из подернутых белым пеплов угольков. Одинокий старик сгорбился, сидит на ящике, сложив крупные смуглые руки на колени, одет в телогрейку и ватные штаны, на ногах резиновые боты. Рядом с кострищем полное ведро ухи из омуля. Не говорит на русском старик, но речь мою понимает.
К ночи приплыл к старику на "Крыме" его сын Димка из Белой Горы, за рыбой приплыл. Димка попросил меня помочь старику, работая на веслах, пока он проверять будет сети. Звался старик Лукой Соломиным. Сын его не стал ночевать, загрузил лодку рыбой в мешках и ушел в ночь по темной реке вниз на Белую Гору. Утром поплыли с Лукой на моторе вверх по реке к сетям. Добывал Лука омуля для рыбозавода, чебака крупного – с ладонь взрослого мужика, торчало в сетях очень много, старик его выкидывал, как сорную рыбу, попросил я чебака для себя, раз такое дело, он согласно кивнул. Сняли мы в то утро и ДВЕ нельмы – 16 и 18 килограммов каждая. Жил я на острове у старика Луки неделю. Сын его приплывал за рыбой каждые сутки, стал просить меня остаться и рыбачить со стариком, шибко я деду понравился понятливостью, рыбацкой умелостью и смекалкой.
Но у меня была мечта дойди до бара Индигирки. Август уже стряхивал желтую хвою с северных лиственниц. Сусальной фольгой звенели на ветру уже и листья ольхи и чозении. Я спешил сплавиться на байдарке до Белой Горы. В Белой Горе речной флот Индигирского пароходства, до бара на байдарке не дойдешь – река «симбир-море», а на сухогрузе "Сибирский" класса "река-море" – добраться до бара Индигирки можно, где древнее русское поселение Русское Устье. 200 чебаков я присолил и они вялились на жердях рядом с юколой из омуля, которая жирно ершилась шкурой от ножевых разрезов на дольки. Лука заготавливал юколу в большем количестве, вялилась юкола неделями на открытом ветру на жердеях, которые он высоко расположил подпорках – вдоль песчаной косы острова. Жил я у Луки на острове неделю, ломал голову, как вяленого чебака сберечь у Димки Соломы в Белой Горе – до возвращения в Усть-Неру.
В один из дней подсел на косу острова и Ми-8 из Усть-Неры. Геологи Верхне-Индигирской экспедиции работали и в районе Белой Горы, возвращались от них вертолетчики домой, подсели за рыбой. Бежит в летной рубашонке на холодном ветру знакомый авиа механик Володя Воробьев, в кабине – при галстуке и в наушниках – командиром Валера Зедгенизов; радостно смеется, приветливо машет рукой; отдал пилотам всего вяленого чебака. В октябре возвращался из Чокурдаха грузовыми вертолетами через Мому в Усть-Неру. Местные рыбаки в Чокурдахе подарили мне "рыбу" – так зовут уважительно нельму в низовьях северных рек. Стояли уже холода, пришлось распилить рыбу ножовкой на куски и упаковать в мешок. И была отличная строганина из нельмы и омуля на моё тридцатилетие и к новогоднему столу.
Валерий Шелегов (г. Канск)
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
