Долгов всем своим нутром чувствовал: эта поездка выйдет ему боком. Он не хотел тащиться в Харьков, искал причину отказаться, но жена, верная своим привычкам и принципам, катком наезжала на него всю неделю, пилила без продыху, приводила все новые и новые аргументы в пользу этой опасной затеи.
– Мы же там две недели назад были, – сопротивлялся Долгов, – Что там за это время могло измениться?
– Мама дважды звонила, просила, сказала: время не терпит… И не забывай, что ей уже восемьдесят два.
– У твоей мамы всю жизнь проблемы! – злился Долгов, – И всегда их нужно решать срочно. А мне – хоть разбейся! Я еще от прошлой поездки не отошел, как следует, меня до сих пор кондрашка бьет.
– Бог не выдаст – свинья не съест.
Две недели назад Долгов с женой на Украине попали в переплет. Эгоизм тещи Варвары Кузьминичны был безграничен всегда, а к старости она вообще в этом смысле буквально с ума начала сходить, без конца дергала дочь и зятя своими капризами и прихотями. Чем напряженнее становилась обстановка у хохлов, чем туда опаснее было ездить, тем большей у Варвары Кузьминичны была потребность встреч со своими детьми. У Долгова иной раз складывалось впечатление, что теще только за тем их приглашает, чтобы иметь возможность лишний раз поругаться с дочерью. Зятя она одновременно и боялась и уважала: парень нервный, вспыльчивый, он за словом в карман не лез, в дипломатии искушен не был и, когда ему попадала «шлея под хвост», говорил в глаза все, что думал.
Жена тоже была далеко не ангел во плоти, от матери ей на генном уровне по наследству досталось многое, в том числе и крутой эгоизм. За четыре десятка лет совместной жизни Долгов с женой пытались дважды разводится, пытались жить порознь, но всякий раз и месяца не выдерживали друг без друга. Когда родился Гришка, сын, и сам Долгов, и жена вроде бы немного успокоились, но потом все стало на круги своя.
– Черного кобеля – не отмоешь до бела, – укоряла жена.
– Бытие определяет сознание, – философски парировал Долгов, намекая на то, с кем приходиться ему «мучиться всю жизнь».
Гришка, пока жил с ними, зачастую выступал в качестве миротворца, да и стыдно было иной раз при нем собачится. Но Гришки давно уже нет дома: после окончания Сумского высшего артиллерийского училища он уехал продолжать службу в Хабаровский край. Там и судьбу свою нашел – женился, двойню ему жена принесла – девочек.
Две недели назад теща достала своими просьбами и пришлось Долгову с женой бросить все, что намечали сделать за два выходных дня и ехать ублажать старуху. Как и ожидалось, никаких особенных проблем у тещи на тот момент не наблюдалось, а нужно ей было в спорах с дочерью душу отвести, или, как говорил Долгов – разрядиться.
В битвах жены и тещи победителя не было, не могло быть по определению, ибо споры их были ради споров, видимо манера совместно сосуществования их просто не могла быть иной. Все было как всегда. В очередной, тысячный, наверное, раз жена просила Варвару Кузьминичну продать свою квартиру, перебраться к ним в Шебекино.
– Не хочешь с нами вместе жить, мы тебе однокомнатную квартиру в Шебекино купим. Ты же видишь, что у вас на Украине твориться. Может настать такой момент, что нас, россиян, вообще сюда пускать не будут, – приводила свои аргументы жена.
– А вы языками меньше ляпайте, што не следует и тогда вам никто не запретит сюда ездить, – у тещи были свои аргументы, – Если бы ваш Путин с войною на нас не шел, то ничего бы не было. Включи вон телевизор, глянь по любому каналу, што показывают: Россия идет на Украину войною.
– Мам и ты этому веришь?
Каждый стоял на своем месте, никто ничего доказать не мог.
На таможне мучались четыре с лишним часа, теряя последние остатки терпения, Долгов матерился во весь голос.
Уезжая с женой, как обычно, зашли в местный гастроном, купили две палки сухой колбасы, килограмм сала и две бутылки «Украинской горилки». Что бы там по российскому телевидению не говорили, а украинские продукты питания были гораздо вкуснее наших, хоть мясную продукцию взять, хоть молочку. Жена иной раз говорила: в Харьков поедем, там хоть нормально покушаем, да и домой кое-чего привезем.
Совсем юный таможенник, явно западенец, невысокий, сухой, черноволосый, со злыми серыми глазами долго вертел паспорт Долгова, а потом неожиданно процедил сквозь зубы:
– Москаль, сука, шпигун.. Двести долларов на капот.
Долгов растерялся:
– У меня таких денег нет. Да и за какие такие твои подвиги я их должен тебе дарить?
– Молчи, москаль, мразь!.. Иначе..
– Что иначе? Мне шестьдесят один год, а ты – сопляк...
Долгов не успел договорить: таможенник неожиданно и резко врезал ему в ухо и заорал:
– Стефан, москаль права качает!
Из-за стеклянной будки тот час показался молодой, светловолосый мужчина огромного роста.
Долгову до сих пор противно вспоминать тот момент: если бы не жена, неизвестно чем бы все закончилось. Но жена молодец, она достала из кошелька сто восемьдесят долларов, больше не было, сунула в руку верзиле и что-то сказала. Кое-как инцидент удалось погасить.
И вот теперь жена снова посылает Долгова в логово врага. Причем сама ехать в Харьков не собирается, у нее в больнице дежурство, а с подменой договориться не удалось.
Опять Долгов злился и матерился, то есть «выпускал пар в гудок», а потом в конце концов сделал так, как просила «дрожайшая половина».
На сей раз теща не обманула. Она действительно болела, у нее была высокая температура, она тяжело дышала. В больницу ложиться категорически отказалась. Долго ругалась за то, что не приехала дочь. Никакие объяснения на дух не принимала.
Помучился с ней Долгов, натерпелся, а потом не выдержал и поговорил «как положено», после чего теща притихла и стала словно шелковая. Она даже согласилась с тем, что за нею будет ухаживать Олеся Марковна со второго этажа, которую она недолюбливала за что-то, но которая едва ли не единственная была ее ровесницей и согласилась за ней ухаживать. Не бескорыстно, конечно, за деньги. Пенсия у Олеси Марковны была мизерная – тысяча гривен в месяц и три тысячи, которые отвалил ей в горячке Долгов, была для старухи настоящим кладом.
– Если что – звоните, – сказал на прощание Долгов.
Уезжал Долгов из Харькова с пятистами рублями в кармане и без всяких продуктов и водки, не хотел на свою голову приключения искать.
Главное, чтобы не нарваться на ту смену, где дежурят два его знакомых ублюдочных хохла! Об этом он, атеист, молил святую Богородицу всю дорогу. И ему везло. Везло до самого Волчанска.
Сразу за Волчанском из лесополосы на пустынную дорогу вышли двое в камуфляжах, вернее один из них был по пояс голый, и потребовали остановиться. Долгов хотел было давнуть на газ, но увидел, что у одного, полностью одетого, на плече висел «калашников». Пришлось тормозить.
Хохлы были пьяны – полуголый вообще еле держался на ногах. Был он невысок, худ и без конца матерился. Долгов сразу определил, что лет ему двадцать, не больше.
Другой – выше и крупнее телом был острижен наголо, с длинными, подковкой, висячими усами, глядел исподлобья зло, говорил отрывисто.
– Быстро вылез из машины, москаль! – скомандовал он, направляя дуло автомата на Долгова.
– Да какой же я москаль, ежели у меня теща в Харькове живет, – попробовал отделаться шуткой Долгов.
Однако этот номер у него не прошел.
– Не гавкай! – бритоголовый повысил голос и больно ткнул Долгова автоматом в грудь.
Долгов промолчал.
– Щас мы тебя, москаль, на костре жарить будем, – пьяно ухмыльнулся полуголый, подошел к Долгову почти вплотную и, в свою очередь, ударил своим лбом Долгова по губам.
Долгов качнулся, закрыл ладонями лицо, а потом начал плеваться кровью.
– Хватит сопли распускать, открывай багажник!
Бритоголовый вновь ткнул дулом автомата Долгова, но теперь в спину.
У Долгова бандитам нечем было поживиться и это сбесило их еще больше.
Ударом приклада автомата бритоголовый свалил Долгова с ног, и они вдвоем начали тузить его ногами. Согнувшись в три погибели, обхватив голову руками, Долгов не имел возможности сопротивляться и покорно ждал своей участи.
Топтали его, однако, недолго, быстро выбились из сил, видно из-за того, что были сильно выпивши.
Коротко посовещавшись, они отогнали машину Долгова вглубь лесополосы, а потом и его самого при помощи ударов и матов загнали туда.
Долгова понимал: если не случится чуда – ему отсюда не выбраться. Пощады у подонков просить бесполезно, они явно получают удовольствие оттого, что жертва бессильна и полностью зависит от них. Откупиться от них нечем, разве что машину им свою предложить, но они ее наверняка и так заберут без всяких предложений.
На месте, куда загнали бандиты Долгова, он, прежде всего, обратил внимание на старый, зеленого цвета мотоцикл «Урал» с коляской, на два огромных полупустых рюкзака, вскрытые банки из-под рыбных консервов, несколько кусков грубо и крупно порезанной колбасы и хлеба, по которым ползали мухи, и которые лежали прямо на брошенной на траву куртке цвета хаки. Куртка наверняка принадлежала голому по пояс мелкому гаденышу.
– Щас мы тебя жарить, москаль, будем, – вновь повторил «мелкий» и указал на большую кучу сухих веток, что находилась метрах в десяти от них. Потом он поднял с земли сухой, довольно толстый ореховый прут, заостренный с одного конца и резко ткнул им в плечо Долгову. Боль была адской, Долгов вскрикнул и упал на землю. Он мог и не падать, но ему хотелось потянуть время, пожить еще хоть чуть – чуть и он рухнул на землю и начал корчится и стонать.
В это время где-то за лесополосой на дороге послышался дальний гул мотора автомобиля. Долгов притих, начал прислушиваться.
– Стереги этого, – бритоголовый пнул ногой Долгова, – а я схожу сам разберусь… Автомат возьми!
Мелкий бросил на землю ореховый прут и сдернул висевший на сучке клена автомат.
Долгов почти перестал дышать, прислушивался. Молчал и мелкий. Он присел на корточки рядом с Долговым, повернулся к нему спиной, автомат держал между колен. Тишина была такой, что слышно было даже, как зудел комар, который, в конце концов, сел на шею мелкому. Мелкий шлепнул ладонью себя по шее, тихо выругался и что-то начал искать на траве рядом с собой. Долгов до конца своих дней будет удивляться своей смелости. Он и раньше не считал себя трусом, но и героического в себе, честно признаться, ощущал мало. Но в тот момент... Он схватил прут, вскочил, и вонзил острую деревяшку в шею мелкому, тот вскрикнул, повернулся лицом к Долгову и Долгов второй раз вонзил в него острие, но теперь в горло.
Видно, Долгов попал мелкому в сонную артерию, иначе, почему так сильно хлынула кровь и мелкий больше не издал ни звука?
Ошарашенный своим поступком и, вообще, всем происходящим с ним, Долгов поднял с земли автомат, передернул затвор и спрятался в ближайших от дороги кустах.
Машины он не увидел, видимо, владельцы ее не стали останавливаться, а сочли благоразумным дать деру. Бритоголовый стоял на обочине и смотрел в сторону российской границы.
Долгов сидел в своем укрытии, пытался унять дыхание, руки его дрожали. Ему можно было стрелять в спину бритоголовому, но он не мог решиться. Не мог и все!
Бритоголовый сам подвел Долгова на крайнюю меру: он повернулся лицом к лесополосе и пошел прямо на Долгова. Автомат висел у него на плече.
Долгов сделал одиночный выстрел, который щелкнул сухо, словно переломившаяся ветка, бритоголовый остановился, дернулся и стал медленно оседать на землю.
Выждав несколько секунд, Долгов подошел к нему. Куртка на груди бритоголового была пропитана кровью, и он не подавал признаков жизни.
В лесополосе было душно и тихо. Даже было слышно, как шелестела прошлогодняя листва под ногами. Долгов, стараясь ступать осторожно, пошел к мелкому, положил автомат ему на грудь, а потом двинулся к своей машине. Ключ на его счастье торчал в замке зажигания. Долгов начал было заводить двигатель, как увидел в дальних кустах чьи-то босые ноги. Сначала он подумал, что ему это показалось. Но нет, не показалось, то были чьи- то ноги. Долгов решился взглянуть. И потом пожалел о своем решении: он увидел мужской труп, который уже начинал вздуваться от жары. Сдерживая тошноту, стараясь не дышать, Долгов быстро пошел к машине.
Прежде чем выехать из лесополосы на дорогу, он сначала убедился, что там нет ни единой души и только тогда дал по газам.
Перед таможней он остановился на обочине, достал из бардачка авто бутылку минералки, умылся, промыл и заклеил пластырем рану на плече. К счастью, она оказалась не очень глубокой, хотя болела сильно.
Александр Тарасов
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
