Вознесение Господа – великий вселенский праздник, когда Церковь и люди ликуют, и земля, словно именинница, «украсно украшенная» во всём раздолье русском, и колокольни оглашают высокое лучезарное небо благовестом. И так хорошо кругом, поистине Праздник!
Богомысленные живописцы умозрительно изобразили на иконах Праздника суть этого евангельского события, его спасительное назидание для всех нас, предстоящих. В Богослужебных песнях также обретаем мы разумение и уясняем сокровенный смысл праздника Вознесения Господа.
Церковный мыслитель Василий Сергеевич Арсеньев (1829-1915) создал два замечательных очерка, посвящённых этому вселенскому событию. Напечатаны произведения были всего один раз, причём в редком журнале «Радость Христианина» (1894, 1900 годы), любимом православными людьми. Новое издание подготовили Маргарита Бирюкова и Александр Стрижев.
Древнее церковное иконописание, весьма много содействовавшее сохранению Священного Предания, неразлучимого со священным Писанием, имело у нас как бы догматический характер и соединяло с традиционным изображением священных событий глубокие указания на их практическое значение. Древняя иконография выполняла это многознаменательным способом представления событий, при котором имелось в виду возбуждать религиозное чувство – вселять в сердца взирающих благоговение.
Примером этого может служить превосходное древнее изображение Христова Вознесения на небо, сохранившееся в Русском Лицевом Подлиннике, которым руководились все наши иконописцы XVI—ХVIII веков[1]. Это изображение, очень замечательное и по своему изяществу, и по сходству типическому с иконописью Афонскою, святыми идеалами одуховленною, – имеет, по-видимому, целью напоминать собою о живительной истине сопребывания Спасителя с Церковью верующих и о величии сана Богоматери, как залоге этого неотступного сопребывания. Действительно, мы видим здесь, непосредственно под изображением Спасителя Вознесшегося и седящего на небесном Своем престоле, – Богоматерь, стоящею в самой средине собрания святых Апостолов, двое из которых припадают к стопам Её. Благоговейный иконописец явно выразил чрез то, что Пресвятая Богородица осталась Матерью всех принадлежащих Спасителю, а потому и собрана вокруг Неё Церковь. На Богоневесту указуют также и Ангелы и Апостолы. Соприкосновением круга земного с кругом небесным, а равно и самым изображением Ангелов между Апостолами, показуется соединение неба с землею, – начавшееся чрез Воплощение Слова (Иоан. 1, 51), и совершившееся вознесением Богочеловека.
Спаситель изображён здесь в особой сфере славы. Этот нимб соответствует центральной Божественной сфере всех концентрических небес, или сфере света неприступного, о которой Священное Писание говорит, что Бог в нем обитает (1 Тим. 6, 16). Седящий в славе на престоле Божества Сын Божий с высших небес правит, как Перводвигатель, и силами небесными, и материальными мирами, которые именуются «колесами» у тайновидца – св. пророка Иезекииля (1, 16). Творец всего существующего, проявляя свойства Свои, с постепенностью во всех сферах бытия, обликает Себя славою или светом яко ризою (Псал. 103, 2)[2] Престол Вседержителя, показанный тайновидцу в виде сафирного седалища (Иезек. 1, 16), окружён радугами. Все взоры ангельского мира обращены сюда – к Господу, подобно каплям облачным, в день дождя отражающим многоцветно один свет солнечный.
Спаситель изображён благословляющим с небес обеими пречистыми руками, чем означается соединение Божеского естества с естеством человеческим во Иисусе Христе – ещё свидетельство о догматическом характере православного иконописания. В состоянии Вознесения, (превысившим и райское состояние, сорокадневное, по воскресении Спасителя от мертвых), свойства Его прославленной телесности все превышают. Но тайны этой славы превыше и всякого тварного разумения: пред нею самые силы небесные свои лица закрывают, вопия великое свое: «Аллилуиа». – Пред прошедшим и небеса небес, Первосвященником всего сущего и Спасителем нашим возликовали ангельские иерархии, включающие девять сфер (Кол. 1, 16)[3], а весь духовный мир, видевший Его и страдавшим, и воскресшим, воспел своё великое, наполнившее все три неба славословие Победителю, пленившему самый плен Своих тварей (Ефес. 4, 8 – 10). И всё слилось тогда в чудное созвучное пение и единогласное воскликновение миров, ибо в разверзшиеся врата вечные входил Господь сил, Царь славы и возшел туда, где был и прежде (Иоан. 6, 62).
На описываемом изображении Вознесения Господня представлены на Елеоне и следы пречистых ног нашего Спасителя, освятившего землю Своим снисшествием, а небо – Своим восшествием и соделавшего всё земное – подножием ног Своих (Деян. 7, 49)[4]. Эти Божественные следы служат и напоминанием ожидаемого второго пришествия Его (ср. Захар. 14, 4 – 9), но уже с наступлением, тогда, для открытия Царства славы, – впредь до чего, небесам и подобало принять Его, впредь до совершения всего, нам предреченного о «времени отрады» от Лица Господа (Деян. 3, 20 – 21).
На том же изображении, подобно прямому лучу от солнца правды, вознесением воссиявшего на высоте небесной, видим Богоматерь, точно собирательницу круга святых Апостолов. – Это и приличествующее Ей место, ибо Она есть совершеннейший образец соединения воли человеческой с волею Божией; при Её слове: «Буди Мне по глаголу твоему (Лук. 1, 38) произошло Боговоплощение; и Она же, при начале знамений Восстановителя человечества и Возвышателя природы, рекла людям: «Делайте то, что Он скажет вам» (Иоан. 2, 5). Это – голос Матери, Которой усыновлены верующие в лице Иоанна, с Нею предстоявшего на Голгофе, Искупителю (Иоан. 19, 27).
Взоры предстоявших на Елеоне устремлены были в возносившемуся на небо Господу. И не только взоры, но и уже вся жизнь пресвятой Матери Господа Иисуса и Его святых Апостолов соделалась небесною на земле (Филип. 3, 20); – сердце их было там, где их сокровище (Матф. 6, 21)[5] – Христос одесную Отца седящий. – Он же, как Божественный, Небесный Магнит, от присоединения к притяжения Которого отрывается наша греховная ржавчина, – со Своей стороны не престаёт влечь нас к Себе! И – обетовал Он, что вся привлечет к Себе (Иоан. 12, 32)!..
Рассмотрим также основы иконографии Вознесения Господа и сошествия Святаго Духа по древним изображениям и Богослужебным песням.
Вознеслся еси во славе Христе Боже наш, радость сотворивый учеником, обетованием Святаго Духа, извещенным им бывшим благословением: яко Ты еси Сын Божий, Избавитель мира. (Тропарь Вознесения).
Еже о нас исполнив смотрение и яже на земли соединив небесным, вознеслся еси во славе Христе Боже наш, никакоже отлучаяйся, но пребывая неотступный, и вопия любящим Тя: Аз есмь с вами и никтоже на вы. (Кондак Вознесения).
Егда снисшед языки слия, разделяше языки Вышний; егда же огненныя языки раздаяше, в соединение вся призва: и согласно славим Всесвятаго Духа. (Кондак Пятидесятницы).
Решительное очищение грехов огнедухновенную примите Духа росу, о чада светообразная церковная! Ныне от Сиона бо изыде закон: языкообразная Духа благодать. (5-й ирмос Пятидесятницы).
Неразлучная со Христом, Главою и Господом своим святая Церковь высказывает в приведенных светоносных словах проявленную с Его вознесения тайну сопребывания Его неотступно с верующими, чудодейственно совмещающуюся в силе и действии с Его седением одесную величества Отчего, и другую тайну, неразрывно соединенную с предыдущею, а именно: вселение Духа Святого в верующих и повинующихся Ему. По преславному Своему вознесению – венцу чудес воплощения Своего, Вечный Первосвященник и наш Посредник, вошедший во святилище Божие с Кровию Своею и приобретший нам вечное искупление (Евр. 4, 14 и 9, 12), снисшедший во ад для возведения человека и воскресший, дабы и даровать нам оправдание (Рим. 4, 5) и оживотворить нас (Евр. 12, 24), уготовляет нам небесные обители (Иоан. 14, 2. 3) и возводит к Себе человечество постепенно (Ефес. 1, 10). – Вознесение Христово, как расширение всепобеждающего царства света, как решение судьбы рода человеческого, неразрывно и глубоко связуется с победоносным воскресением Искупителя и с сошествием Духа Святого. Спаситель Своею крестною за нас смертию, нисхождением Своим во ад и возведением из него узников его, положил начало возвратному ходу человечества, то есть возвращению нашему к Богу, и, как Начальник веры и Вождь на пути нашего восстановления, благоизволил Сам пройти постепенным образом путь Своего восхождения туда, где был прежде (Иоан. 6, 62). Так воскресением Своим ввёл он человечество в состояние райское, потерянное Адамом (Лук. 23, 43. I Петр. 3, 18 – 20. Иоан. 20, 17); по прошествии же сорока дней, в течение которых являлся Он на земле в воскресшем теле Своем, Он возшел выше райского состояния и превыше всех небес, с пречистою Своею плотью. Тогда, по выражению одного из наших проповедников, «прославленное за крестный подвиг человечество Спасителя, подобно фимиаму само собою устремилось с Елеона к Вечному Солнцу, – туда, где все сообразно Его чистоте и славе, и где Ему надлежит быть до времени, в которое Его же действием и силою все очистится, просветится и долу, и самая земля, совлекшись грубости и проклятия, соделается способною быть местом видимого всегдашнего вселения Божия с человеками (Деян. 3, 21, Апок. 21)»[6].
Преисполненное небесных тайн вознесение Воскресшего Искупителя, Возводителя душ и Восстановителя всего падшего, не раскрыто нам во всём своём объёме. Один Бог, самооткрывающийся и вместе сокровенный, может даровать ощущение и уразумение этих тайн душе духовно воскресшей, получившей Духа Святого и потому ищущей горнего, где Христос одесную Отца, – помышляющей о высшем, а не о земном (Кол. 3,1.2)[7].
По этой же причине никакое внешнее изображение этого события не может быть достаточным. Иконописное изображение представляет нам собственно исторический момент, предшествовавший вознесению, или же момент последующий событию; но последствия этого величайшего действия, начиная с прохождения небес Господом, среди ликований ангельских и воскликновений душ торжественно совозводимых, сокровенны для нас. На величие сей недомыслимой тайны указует и Церковь, влагая в уста молящегося слова песни: «Силою Креста Твоего Христе утверди мое помышление, во еже пети и славити спасительное Твое Вознесение»[8].
В область Церковной иконографии событие вознесения вошло гораздо позднее установления праздника, о котором упоминается ещё в «постановлениях Апостольских» (V, 18) и об Апостольском происхождении которого определенно свидетельствует Блаж. Августин (Epist. 118). Не осталось даже от IV-го века иконографических памятников Вознесения, хотя Св. Равноапостольною Еленою был сооружён храм на месте Вознесения (Евсев. О жизни Конст. В. III, 40. 42), где со времени самого события ежегодно собирались христиане в день Вознесения, для молитвенного воспоминания, и, как известно нам, собираются и доныне.
Уже с V-го века появляются различные изображения события вознесения. Воскресший Спаситель был изображаем то восходящим на небо и восседающим на премирном престоле. Пример изображений первого рода представляет Бамбергский аворий, на котором изображён воскресший из мертвых Спаситель восходящим на облако, при чём простерта к Нему рука с неба (Отчая); у ног Его два мужа в поклонении, а на земле, у гробницы, между плачущими учениками ангел возвеститель Его воскресения женам мироносицам, и – таким образом при указании на свидетелей обоих событий выражена связь Вознесения с Воскресением. Пример изображений второго рода представляет рельеф на вратах церкви Сабины в Риме. Торжествующий Спаситель изображён на верхней части рельефа, окружённый победною эмблемою лаврового венка и четырьмя символами Евангелистов: орлом, львом, тельцом и человеком. На простертой деснице Победителя виднеется рана гвоздиная; в шуйце держит Он свиток, Им раскрытый, с начальными буквами имени Его, как Единого снявшего печати с Книги плана Божия[9], и тут же по сторонам изображены буквы Альфа и Омега, которыми Он благоволил себя наименовать (Апок. 1, 8). В самой середине наземной части изображения, обозначенной солнцем, луною и звёздами, представлена Пресвятая Дева, прямо под знаком креста в кругу, составляющим центр изображения и держимым над главою Владычицы апостолами Петром и Павлом, стоящими по сторонам[10]. Довольно замечательно, что это древнейшее изображение, проливающее некоторый свет и на иерархический вопрос, уцелело в самом Риме[11].
Из символических изображений особенно замечательна миниатюра IX-го века из Латинской Библии, хранящейся в Церкви Св. Павла в Риме. Она выражает собою неразрывное соотношение вознесения Христова и сошествия Святого Духа, как Зиждителя Церкви Христовой. Замечательна она и в качестве аллегорического представления постепенности хода человечества от земного к небесному под водительством Христовой Церкви, а никак не иначе (Еф. 3, 10, Кол. 1, 24, I Тим. 3, 15). На первом плане этого изображения, вне храма, представленного в виде ещё недостроенной башни[12]), видны группы людей, бродящих во внешности и тьме и как бы ищущих ощупью выхода[13]. Два стража воодушевленными движениями и увещаниями призывают их вступить дверью в храм, внутри которого пребывают апостолы с восседающею между ними, в центре святилища, Богоматерию, и приемлющих Духа Святого, нисходящего на Церковь в виде огненных языков. На внутренней стене храма виднеется надпись: «Cum complerentur dies penticostales» (что прямо напоминает нам Славянский перевод греч. подлинника Деян. 2, 1. – егда скончавашася т.е. исполнялись или кончались дние Пятидесятницы[14]. А на самой горе Елеонской, изображённой в виде холма, соединённого непосредственно с храмом как бы в алтарь его, значится надпись: «Ascendit XPS in altum», т.е. восходит Христос на высоту[15] ; чрез это внимание прямо направляется на слова Свящ. Писания о Христе: Он, быв вознесен десницею Божиею и приняв от Отца обетование Святаго Духа, излил то, что вы видите и слышите» (Деян. 2, 33), и на сказанное в послании к Ефесеям, что Он, восшед на высоту, пленил плени дал дары человекам (Псал. 67, 19). А восшел, что означает как не то, что Он и нисходил прежде в преисподния места земли? Нисшедший, Он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы исполнить все (Еф. 4, 8 – 10). Из храма произрастают и поднимаются к Елеону две маслины, они у ног Христовых, вместе с ангелами и свидетелями вознесения апостолами[16]. На вершине Елеона изображён Спаситель с крестоносным знаменем победы Своей. Он представлен ещё стоящим на земле и как бы напрягающим Свою силу к восподнятию людей с Собою, и имеющим подъятую руку к простертой с неба руке Отчей, а таким образом представляется как бы проводником силы Отчей, направленной чрез Него Единого к восстановлению падших тварей. Итак, это замечательное символическое изображение представляет нам три состояния в возвратном ходе человечества к Богу: сперва помраченное, во внешность отдалившееся, изображённое в лице бродящих вне храма; потом состояние вступивших в Церковь и в ней озаряемых Духом Святым; и наконец – состояние совозводимых Христом с Собою (Иоан. 12, 26). Вообще памятник этот образно представляет глубокий смысл 33-го стиха 2-й главы Деяний Св. Апостолов и указует на значение Церкви в плане домостроительства Божия о роде человеческом. Превосходным объяснением этой картины могут служить: тропарь праздника Вознесения, в котором прославляется Вознесшийся как радость сотворивый учеником, обетованием Св. Духа, извещенным им бывшим благословением, и кондак – выражением своим: еже о нас исполнив смотрение и яже на земли соединив небесным. Тропарь и кондак Пятидесятницы, об уловлении вселенной и о призвании в соединение вся языки, как бы увенчивают это толкование.
В позднейших изображениях Вознесения преобладает уже исторический характер над символическим. Так например, в Сирском евангельском кодексе Раввулы на миниатюре изображены стоящими на Елеонской горе Богоматерь[17], апостолы и ангелы, а над ними вознесшийся Господь – на сафирном престоле, представленном по Иезекиилеву видению таинственной колесницы (Иезек. 1, 1 – 28), в средине сферической тверди, подобной кристаллу, окружённой херувимами, изображающими небесный мир, и колесами – символами земного мира. – Небо внутрь прият Тебе, – говорит Церковь, – и се твердь небесную прошел еси. (Вечерн. стихир. 6-й нед. по Пасхе). Несколько подобны тому изображение вознесения Христова на миниатюрах Гелатского и Афонского монастырей, с прибавлением – то жезлов у ангелов, то оливковых дерев между апостолами. Пресвятая Богородица изображена на этих миниатюрах с поднятыми руками (Orante, как на иконе Знамения). Сияние, в котором изображён Спаситель, имеет форму миндалевидную, то есть фигуру, происходящую от соединения дуг от двух кругов, один в другой входящих[18]. Подобный характер имеет и превосходнейшее Византийское изображение «бесед Иакова», хранящееся в Ватиканской библиотеке: Пресвятая Богородица и апостолы предстоят с подъятыми к вознесшемуся Господу руками, а Спаситель, с крестообразным около главы сиянием, изображён в юношеском виде, символизирующем всегда в иконописании, как вообще заметить должно, прославленную воскрешенную телесность, ибо юности соответствует обновление, а потому иконописание делает из неё символ воскресения.
У нас в России, в Старой Ладоге – в храме св. Георгия сохранилось (по-видимому с конца XV-го века) весьма важное изображение вознесшегося Спасителя, восседающего в центральной сфере на престоле небесном. В третьей окружности изображены ангельские силы, прикасающиеся к престольной сфере воздетыми руками и крыльями. (К объяснению этих концентрических сфер могут служить стихи 22-й, 23-й и 26-й I-й главы книги пророка Иезекииля, а равно вышеупомянутая стихира 6-й недели по Пасхе – о том, что небо приняло Христа внутрь). Престол небесный обозначен дугообразными, радуге подобными линиями; в руке Христовой книжный свиток (Апок. 5, 5), десница Его подъята властно (Матф. 28, 18). В подкупольной части храма изображены: Пресв. Дева Богородица в воздеянии рук за Церковь, апостолы, ангелы и ветхозаветные под ними пророки, для которых общий с новозаветною Церковию центр есть Богочеловек на престоле Своем. (Ср. Исх. 24, 10; Псал. 9, 5, 8; Исайи 6, 1; Иезек. 1, 26; Дан. 3, 54; Матф. 23, 22; Евр. 1, 8; Апок. 4, 9; Апок. 7, 10, 11).
В церковном иконописании при чествовании вознесения Господня присоединяется к историческому изображению и предмет мысленного догматического созерцания, а именно седение вознесшегося Спасителя на премирном престоле, откуда Он, как Вседержитель (παντόκράτορ) правит всею вселенною. Для подтверждения этого достаточно сослаться здесь на изображение вознесения Господня в русском лицевом подлиннике, по руководству которого писались все вообще церковные иконы в XVII-м столетии, – воспроизведённое в майской книге «Радости Христианина» в 1892 г. (по Прохоровскому собранию). Спаситель представлен уже вознесшимся и седящим на радужном престоле в сфере небесной. На вершине Елеонской горы виднеются на камне следы стоп Его[19]. Среди апостолов изображена Пресвятая Богородица, которой поклоняются до земли двое из апостолов, чем снова подтверждается вышезамеченное о сане Пресвятой Богородицы в Церкви. На иконах Вознесения, а также на иконах Сошествия Св. Духа Матерь Божия всегда изображалась благоговейными иконописцами посреди апостольской семьи, как Мать всех верующих – «всего рода христианского», применяя, согласно учению Церкви, слова на кресте Иоанну Богослову се Мати твоя (Иоан. 19, 22) и ко всему верующему человечеству[20]. В акафисте Матери Божией всех скорбящих Радости читаем: глаголаше ученику: се Мати твоя, всыновляя Тебе вся верующыя в Него. Радуйся Мати рода христианскаго! (икос 5-й).
С вознесения Христова до исполнения обетования, при вознесении данного, прошло десять дней великого ожидания Духа Утешителя человечеством в лице избранников, единодушно пребывавших в молитве и молении (Деян. 1, 14. 2, 1). Церковь вводит нас в дух этого величайшего ожидания своими драгоценными песнопениями духоносных Отцев, а равно и своими священномудрыми иконографическими указаниями. – Вознесшийся на небо Господь наш Иисус Христос огнесветит во спасение, всю дая благодать Духа. Так например, воспевает Церковь Христова, празднуя завершительный момент своего образования – Сошествие Святаго Духа[21].
Изображать сошествие Св. Духа начали в Церкви, по-видимому, не ранее VI-го века. По крайней мере, первое известное изображение находит археология в упомянутом выше Сирском кодексе Раввулы, в котором Дух Святый изображён в виде голубя над Пресвятою Богородицею, и от Него разливаются над Нею лучи и разделяются огненные языки, нисходя на Неё и на апостолов, лица которых преисполнены радости. Все изображены стоящими. Богородица, по-видимому, указует на землю, произращающую уже цветы райские. Рай изображён деревами, голубыми и зелёными, вероятно, для эмблематизации соединения земного с небесным чрез сошествие Святого Духа. Нимбы, окружающие главы: золотой у Богородицы и голубой у апостолов. Изображение это, как первое по древности, помещено было в Майской книжке «Радости Христианина» прошлого года, с приложением особой статьи в объяснение его по отношению к руководительному для иконописцев толкованию текста Деяний Ап. о сошествии Св. Духа.
В Афоно-Ватопедском Евангелии сходят с лучами на апостолов и огненные языки – символ даров Св. Духа, а на миниатюре Афоно-Пантелеимонского кодекса Григория Богослова струи световые охватывают апостолов, изображённых в группе. Это изображение напоминает нам церковную песнь: «Духа источник, пришед на землю, во огненныя реки разделяяся мысленно, апостолы орошаше просвещая, и бысть им облак орошаяй, огнь просвещаяй тех; и одождяяй пламень, имиже мы прияхом благодать, огнем же и водою, свет прииде Утешитель, и мир просвети»[22]. Ещё более можно заметить отношение светового источника к огненным языкам и к апостолам на другом кодексе Григория Богослова, на котором апостолы сидят в круге, включенном в лучи, исходящие из сферы вышней, в которой виднеются: Книга Слова Божия, на престоле, а над нею Дух Святый в виде голубине.
Событие вознесения Спасителя, возводящее нас к вершине действий первого пришествия Господня, есть и центр и внутреннее святилище христианства. – Глава Церкви Господь на царском престоле Своем, – вот куда сходятся евангельские события! Это превосходнейшим образом было выражено изображением на одной из мозаик храма Софии в Константинополе, на которой, от Спасителя, восседающего на престоле, идут во все стороны, как лучи от солнца, световые радиусы к апостолам, стоящим лучеобразно на окружности престольного круга, так что и лучи и огненные языки, внутри лучей изображённые, направляются к ним как распространителям света Вечного Солнца правды. А по углам этой мозаики изображены святые. Всё это, вместе взятое, представляет нам изящное эмблематическое изображение Церкви Христовой. В этом смысле об Апостолах говорит Церковь, что «Утешитель, глаголавший чрез пророков, соделал Божественных Апостолов своих небесами, возвещающими славу Божию» (Канон Пятидесятницы). На миниатюре Сийского Евангелия видим таким же образом Богоматерь на престоле и Апостолов по сторонам от Неё в два ряда сидящими. А под мозаичным полом храмины тёмное место, в котором обозначена фигура в короне, держащая какой-то раскрытый плат с книжными свитками. О значении последней фигуры мы такого мнения: соображая, что в лицевом акафистнике собрания С.-Петербургской духовной академии, на миниатюре, на которой изображён Эммануил в отдохновении и пред Ним сидящею Богоматерь (изображение, известное под названием «Недремлющее Око») есть внизу тоже тёмная пропасть, в которой заметна фигура в короне с убрусом в руках точно такая же, как и изображаемая на иконах Пятидесятницы, – полагаем, что фигура, заключённая в тёмном месте, изображает изгнанного князя мира сего (Иоан. 12, 31) или отвергнутого (при сошествии Св. Духа на верующих), мирского духа, по сказанному: мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога (I Кор. 1, 12), что и возвещаем не от человеческой мудрости изученними словесами, но изученными от Духа Святаго (13). В последнем смысле фигура та, у которой значится надпись: «Космос» (мир), изображает и мирскую мудрость, науку нехристианскую, которой нет места при свете Христова Духа, разве в совершенном подчинении, изображённом заключением в подполье. А свитки книжные в руке фигуры, по-видимому, относятся к земным познаниям, которые противополагаются ведениям свыше, от Духа Святого дарованным[23]. Итак, фигура Космоса, заключенного в темницу под храминою Света Истинного, изображает земную философию, которая царила над миром до пришествия Христова и до сошествия Духа Святого, и все новые не покоряющиеся вере мудрования по стихиям мира, а не по Христе (Кол. 2, 8), каким бы венцом славы мира сего не украшались они. – Где мудрец? Где книжник? Где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? (I Кор. 1, 19, 20. Ис. 33, 18). Ибо все сокровища премудрости и разума во Христе (Кол. 2, 3), – ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно (Кол. 2, 9).
[1] Ср. «Радость Христианина» 1894 г. кн. VI, стр. 152—153.
[2] Познавание Бога, не отвлечённое, а в Его славе, или свете, в котором Он, облекая им Себя, благоволит чрез постепенности светового самооткровения соделываться доступнее тварям, - есть познавание положительное, существенное, реальное, Библейское. От него, к прискорбию, уклонились рационалисты. Чтобы не впадать с ними в ложную духовность, надлежит помнить, что Спаситель наш вознесся на небеса с пречистою Своею плотию, и что, поэтому, средоточием и буссолью истинного ведения «сущих» и Боговедения должно быть такое познавание, которое имеет основой разумение того, что «вся полнота Божества обитает во Христе телесно (Кол. 2, 9). Лишь такое познание имеет печать истинно христианского ведения Господа», во плоти пришедшего, о чём и изречено в первом послании св. Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова (гл. 4, ст. 2 и 3). Весьма желательно, чтобы обращено было углублённое внимание на уразумение и первой главы Богомудрого Иезекииля, ветхозаветного тайновидца, которому дано было видение и познание славы Божией. - В главной благодарственной и освятительной молитве Божественной Литургии упоминается о победной песне, с которою окружают Божий престол, существа – «поющие, вопиющие, взывающие и глаголющие». (Cиe видение - с Евр. «Меркавы» надлежало бы сделать предметом особого, глубокого изучения).
[3] См. также кн. св. Дион. Ареоп. о неб. иеpapxии гл. 6, 7, 8 и 9.
[4] Не внушается ли чрез это, что сердца оземлянившиеся и забывающие благодеяния Вочеловечения Сына Божия, - оказываются жёстче камней, на которых сохранился отпечаток следов Его (Лук. 19, 40)? - 06oзначение их на иконном изображении равносильно вопросу: неужели же остаётся, для людей, бесплодным пришествие Спасителя погибших?
[5] Земную жизнь истинных последователей Христовых справедливо уподобляли прикасающемуся в одной точке к земле шару, хотя по земле и движущемуся.
[6] Иннокентия Херс. 2-е слово на Вознесение Господне, том I изд. 1872 г. стр. 354.
[7] «Святому Духу всякая спасительная вина: аще коему Сей по достоянию дхнет, скоро вземлет от земных, восперяет, возращает, устрояет горе. (Антифон 6-го гласа 7-й недели по Пасхе).
[9] Буквы на свитке представляют инициалы выражения: Иисус Христос Сын Божий.
[10] Есть мнение, что здесь представлено коронование Церкви в образе апокалипсической жены (Апок. 12 гл.); но обыкновенное на древних иконографических памятниках Вознесения изображение Богородицы требует указанного толкования.
[11] Знак креста в кругу часто встречается в катакомбах, был открыт и в Инкерманских наших пещерах в Крыму художником и археологом Струковым.
[12] По нашему мнению, это здание есть не иное изображение Церкви, как то, которое показано было ангелом апостольскому мужу Эрме, описанное в книге его «Пастырь» в третьем видении (стр. 233 изд. в Москве в 1862 г. о. Преображенским, - Писан. Мужей апостольских). – Известно, что книга Эрмы была столь уважаема в первые века Церкви, что была читаема после посланий апостольских при Богослужении.
[13] Две группы людей, здесь представленных, могли изображать язычников и Иудеев, или же собравшихся в Иерусалиме пришельцев, которые слышали апостолов, Боговдохновенно возглаголавших к ним понятно для каждого, в день Пятидесятницы. При этом заметим, что Церковь понимает это чудо таким образом, что «един кийждо от апостолов всеми языки языков глаголаше» (Синаксарь Понедельника по Пятидесятнице).
[14] В русском переводе: при наступлении дня Пятидесятницы. О такой разности чтения и о смысле текста передано было в VI-й кн. «Радость Христианина» 1893 г., стр. 42 – 43.
[15] Замечательно, что в IX-м веке ещё писали на Западе имя Христово или по-гречески, или так: «XPS» - что видим на описываемом изображении.
[16] Две маслины, указывая место вознесения – масляничную гору, могут быть приняты символами Церкви из Иудеев и язычников. Некоторые видят здесь указание на апокалипсические две маслины, стоящие пред Богом земли (Апок. 11, 4), напоминающие второе пришествие вознесшегося Господа, согласно словам двух мужей представших Апостолам на Елеоне (Деян. 1, 10. 11).
[17] Присутствие Пресвятой Богородицы при вознесении Спасителя подтверждается церковным преданием, одним из выражений которого служит стихира 6-й недели по Пасхе: «Господи! Таинство, еже от веков сокровенное и от родов, исполнив яко благ, пришел еси со ученики Своими на гору Елеонскую, имея рождшую Тя, Творца и всех Содетеля: Той-бо, в страсти Твоей матерски паче всех болезновавшей, подобаше и славою плоти Твоея премногия насладитися радости, еяже и мы причащающееся, еже на небеса восходом Твоим, Владыко, великую Твою милость на нас бывшую славим».
[18] Этим символизируется соединение в Богочеловеке двух естеств: Божеского и человеческого. (См. Пасхальный выпуск «Радости Христианина» 1894 г. стр. 31 – 32). До какой степени древнее традиционное иконописание дорожит этим символическим сиянием или славою, в том удостоверяют нас все древние иконы, изображающие прославленные состояния первого Христова пришествия, как то Его Преображение, Его Воскресение, с низшествием его во ад, и Его Вознесение, на которых упомянутый нимб применяется к Его движениям; это в особенности относится к овальной или миндалевидной глории при явлениях Спасителя; но на престоле небесном изображается Господь в сиянии сферическом.
[19] В Иерусалиме, на Елеоне, камень этот хранится теперь в башне, принадлежащей туркам.
[20] Особенно в этом отношении замечательна миниатюра Армянского Эчмиадзинского Евангелия XIII-го века.
[22] Седален по 2-й кафисме, глас 4-й, на утрени Пятидесятницы.
[23] Разум, с познаниями своими, - представленный в виде увенчанного старца, с книжными свитками в роде Сивиллиных книг, должен сойти с высоты при наступлении Божественного света Духа Святаго. Так при солнечном сиянии не светит фонарь, и место фонарю в темноте, где он ещё нужен, доколе свет озарит и его. Заметить должно и то, что эта фигура не вовсе выключена из пентикостального изображения, а поставлена под ним; таковым должно быть и отношение философии разума к Божественной Премудрости. – Не книги разума, а огненные языки Духа – вот истинное просвещение!
Василий Арсеньев
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
