Встречаясь с читателями своих книг о Bookовом лесе[1], я часто слышу один и тот же вопрос: «Почему эти книги о будущем?» Было время, когда этот вопрос задавали почти на каждой встрече. Поэтому, желая упредить читателей, я вставил в презентацию книги специальные слайды о том, что творчество невозможно без фантазии, а «большое видится на расстоянии». Однако вопрос продолжал звучать, и тогда я решился на эту статью. С надеждой, что она окажется небесполезной.
В каком времени мы живём?
Прошлое. Настоящее. Будущее. Когда мы произносим слово «Церковь», с чем оно ассоциируется в большей степени? Понятно, что человек не может не думать обо всём этом одновременно. И всё же о чём думается больше? От чего зависят наши предпочтения — от возраста, встающих перед нами вопросов или от эпохи, в которую нам выпало жить? От чего зависят предпочтения Церкви?
Об этом можно рассуждать бесконечно. Причём у каждого будет свой ответ, и всё же, думаю, все мы сойдёмся в одном — в том, что в любом возрасте и в любую эпоху нельзя не думать о перспективе. Нельзя не строить планов на будущее. Потому что, если тебе нет, ради чего просыпаться, то и просыпаться не хочется, не хочется жить.
Чтобы убедиться в этом, просто представьте, что ни завтра, ни послезавтра, вообще никогда у вас нет и уже никогда не будет никаких дел, планов и забот. Представьте, что вы никому не нужны и всё, что вы могли бы сделать, тоже никому не нужно. Всё тлен. Всё будет заброшено и забыто. Всё лишено перспективы и поэтому также лишено смысла. Всё — один бесконечный и бессмысленный бег по кругу. Надеяться не на что, а следовательно, незачем и жить. Почему? Потому что жить прошлым нельзя. Мы живём настоящим, а также будущим, которое очень быстро, буквально на наших глазах, этим настоящим становится.
По сути, мы живём перспективой, без которой нет надежды, нет веры, нет любви, нет жизни. Неслучайно, как свидетельствуют Евангелисты, Христос никогда не звал Своих учеников вернуться во времена Соломона, Моисея или Авраама; не возвеличивал какой-то один из периодов истории иудеев, как это любят делать некоторые из нас, утверждая, что будто бы в России всё было хорошо или «до 17-года», или до реформ Петра Великого, или до монгольского нашествия; не занимался реконструкцией каких-либо наиболее успешных образцов общественного устройства.
Проповедь Христа никогда не была проповедью прошлого, но всегда была обращена в будущее. Так же и образы, которые Спаситель использовал в Своей проповеди, всегда исполнены перспективы. Зерно, горчичное дерево, виноградник, закваска, пир, суд — всему этому предстояло вырасти, взойти, состояться, принести плоды. Будь проповедь Спасителя обращена в прошлое, смогла бы она покорить мир? Вряд ли! Убеждён, что это произошло именно благодаря тому, что она звала вперёд и открывала перед людьми новые, доселе невиданные перспективы, величайшей из которых стала победа над смертью — Воскресение Христово. Вот уж поистине перспектива из перспектив!
С повёрнутой назад головой
Известно, что для многих наших современников знакомство с Библией началось не с Книги Бытия, а с Откровения Иоанна Богослова — последней из книг, в чём я вижу естественное желание человека узнать, что там, впереди, ради чего всё было написано, задумано и создано? Человека, обращённого в будущее, которого затем, через несколько лет так называемого активного воцерковления бывает не узнать — настолько круто он оказывается повёрнутым в прошлое, едва ли не на 180 градусов.
Его расхожий портрет многим хорошо знаком. Как правило, это бородатый мужчина или женщина в длинной до пят юбке, одетые нарочито неаккуратно, с претензией на презрение к одежде и вообще к быту, часто вставляющие в свою речь архаичные, давно вышедшие из употребления слова, боящиеся ИНН, штрих-кодов, компьютеров и других технических новшеств, считающие себя монархистами, иностранцев — врагами, а гуманизм — ересью.
Такие «люди из XVII века», которые каким-то непонятным образом оказались в нашем времени. На встречи со мной они, как правило, не ходят. Поскольку совершенно не ожидают ничего подобного от священника, которому если уж о чём и пристало писать, так о прошлом. Например, исторический роман. Вот это, по их мнению, нормально! А всякие там «прыжки во времени», «датчики усердия» и прочие «футуристические придумки» — это ненужная блажь или, хуже того, ересь! Обновленчество или ещё хуже.
Однако спросим себя: если человек сам, по своей воле «поселился» в XVII веке, может ли он привести кого-то в будущее? Нет, но, скорее всего, туда и приведёт — в XVII век. При этом всё, что его окружает сегодня, как правило, раздражает. Поскольку всё не так, как бы ему хотелось, всё «неправильно»: женщины ходят в брюках и красятся, мужчин носят «бороды-либералки», родители не порют детей, священники ездят на машинах, посещают цирки и театры, пользуются гаджетами, сочиняют стихи и романы, и архиереи их за это не секут. Словом, кругом всё не так, как в «старые добрые времена»!
Возможно, кто-то спросит, что плохого в том, чтобы не смотреть телевизор и не ходить в ночные клубы, а ездить в экспедиции по исчезающим деревням, собирать прялки и утюги, одеваться как гимназистки, разучивать исторические танцы, ходить босиком и верить в доброго царя? Не спорю, во всём этом, действительно, есть своё очарование и даже, возможно, какая-то польза. И всё же жить прошлым нельзя. Поэтому у тех, кто пытается им жить, в итоге получается не жизнь, а её имитация, подделка. А подделка, сколь бы интересной и искусной она ни была, в итоге всегда вызывает разочарование. Потому что не соответствует действительным потребностям жизни.
Хотите проверить? Тогда отпустите бороду; устройтесь на работу, причём подальше от всякого рода технологических новинок и, значит, плохо оплачиваемую; женитесь по принципу «стерпится — слюбится» на первой встречной, рожайте каждый под по ребёнку и попробуйте их всех прокормить, дать образование, оплатить секции, студии и репетиторов, без которых им ЕГЭ не сдать и в институт не поступить. Не получается? И неслучайно! Потому что невозможно в XXI веке жить по стандартам века XVII. Если только не попробовать организовать себе этот «век» где-нибудь в глухой деревне, выбраться из которой вашим детям и внукам будет ещё труднее, за что они вряд ли скажут вам спасибо. Хотя, конечно, бывают и исключения.
Конечно, подобный «запрос на прошлое» возник неслучайно, но в силу конкретных задач, вставших перед Церковью на этапе возрождения церковной жизни, а именно из необходимости внимательно вглядеться в прошлое, чтобы лучшее из него применить в настоящем, в условиях постсоветской России. Эта задача всегда была актуальной. Но на начальном этапе возрождения, когда после нескольких десятилетий гонений миллионам людей пришлось открывать для себя азы церковной жизни, она была актуальной вдвойне.
На иных приходах до сих пор большинство книг, продающихся в книжной лавке, — это книги-инструкции о том, как правильно креститься и молиться, плюс репринты дореволюционных изданий, воспоминаний, а иногда и откровенных мифов о том, «как было хорошо до 1917 года». Что же касается подвига Новомучеников и исповедников XX века, «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви», документов Межсоборного Присутствия и уж тем более прогнозов на будущее, размышлений над путями развития науки, культуры или школы — об этом или вообще ничего, или пара слов. К тому же, как известно, подобные размышления предполагают некоторую свободу мысли и слова, а тут вдруг что-нибудь не то скажешь или напишешь так, что можно и нагоняй получить.
Перспектива Царства Небесного
Однако, как ни старайся, а идти вперёд с повёрнутой назад головой трудно и опасно. Можно свалиться в яму и уже из неё не выбраться. Бывает, что, глядя на такие судьбы и опасаясь заболеть прошлым, люди уходят из Церкви. Чтобы раствориться в настоящем, полном дел и забот, похожем на бег по кругу, нудный и бесконечный, выбраться из которого порой ничуть не легче, чем из виртуального прошлого.
Но главная беда даже не в этом, а в том, что, отойдя от Церкви, они также утрачивают и верное понимание будущего, в которое зовёт нас Христос и которое так не похоже на «технологически емкое» будущее современных фантастических блокбастеров. Потому что их будущее — от мiра сего, а Христово будущее исполнено совсем другой перспективы — перспективы Царства Небесного, которое «хотя и незримое и неведомое мiру сему уже пребывает посреди нас, уже светится, уже действует в нём» (Прот. А. Шмеман. Евхаристия. Таинство Царства). Поэтому, если живём праведно, в мире с Богом и людьми, то не когда-то потом, а уже сейчас становимся жителями сразу двух миров — Земного и Небесного (ср.: Рим. 14:17). Уже здесь и сейчас живём как в раю.
Неслучайно в русском языке оба слова «мир» и «мiр», по замыслу святых братьев Кирилла и Мефодия, произносятся одинаково, а пишутся по-разному. В чём между ними разница? В том, что Царство Небесное — это реальность, освящённая любовью к Богу и ближнему, а мiр сей — реальность, обезображенная нелюбовью. Поэтому каждый раз, когда мы молимся о «мире всего мiра», мы просим, чтобы Господь помог преобразить окружающий нас мiр любовью и так сделал нас причастными той жизни, ради которой, собственно, мы и были созданы. Может ли быть что-то более вдохновляющее?
Почему люди этого не понимают? Почему начинают искать Царство Божие в прошлом или, наоборот, за рубежом? Или вообще об этом не думают. Попробуйте пожелать другу в день его рождения Царства Небесного, и он, скорее всего, обидится. Потому что в сознании большинства людей это Царство отнесено «на потом» и наступит только после смерти. Как же можно такого желать? А если так, если любовь ни при чём, то всё, что нам остаётся — стараться обустроить окружающий мир с помощью технологий, «букв» и «цифр», правил и инструкций, рейтингов и денег, фабрик и машин, компьютеров и искусственного интеллекта, которые в руках книжников и фарисеев всегда оказываются важнее человека и даже Самого Бога. Неудивительно, что в итоге у них так часто получается Buckenwald, или в переводе с немецкого Буковый лес — мир без любви, в котором человек не важен и не нужен. Этот мир книжников и фарисеев в своих книгах я называю Bookовым лесом —от английского слова Book—книга, задавая читателю, пожалуй, самые главные вопросы: может ли Bookовый лес снова стать Райским садом? Можно ли его изменить? И если можно, то как, с помощью чего? Что для этого может сделать Церковь?
Философия этих книг проста. Ведь если Бог вечен и бесконечен, то и Его Царство — перспективой которого вдохновлены эти книги — не ограничено земными границами или временными рамками. Поэтому глупо или, по крайней мере, наивно искать счастье в прошлом или будущем, у себя дома или за границей. Потому что оно не «там» и «не здесь», но «внутрь вас есть» (Лк. 17:21). Оно есть «праведность и мир и радость о Святом Духе» (Рим. 14:17), Который «дышит, где хочет» (Ин. 3:8). В прошлом, настоящем и будущем. По все стороны всех границ. Дышит там, где любовь, а где нет любви, там нет и Бога, и Его Царства.
Поэтому и граница между этими двумя мирами — Царством Небесным и мiром сим — проходит не между странами и эпохами, а между любовью и нелюбовью. Там, где заканчивается любовь, там заканчивается и Царство Божие, и где она начинается, там начинается и это Царство.
Это означает, что ключевой вопрос бытия — не о технологиях, а о любви. Точнее, о верном её понимании. Поэтому все великие книги и вообще произведения христианской культуры — о любви, а где происходит их действие — в прошлом, настоящем или будущем — это дело второе. Все они о том, что «нехорошо человеку быть одному» (Быт. 2:18). О том, что, как говорит один из героев «Соляриса», «человеку нужен человек». Но ещё больше ему нужен Бог, потому что любовь, о которой мы говорим — не наша, а Божия. Человеку нужна Церковь, устроенная как семья, в которой все родные друг другу, и семья, устроенная как Церковь, в которой все люди собраны во имя Божие, то есть во имя Любви.
Человеку нужна перспектива Царства Небесного, благодаря которой и всё остальное также можно увидеть в правильной перспективе. А раз так, то именно с неё надо и начать. Впрочем, именно об этом и были слова, с которыми вышел на проповедь Христос: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное!» (Мф. 4:17). Просто их надо услышать. И я буду рад, если мои книги в этом помогут.
2 декабря 2019 г.
[1] В 2017—2019 гг. в издательстве «Алавастр» вышли мои книги «Bookовый лес», «Эхо Bookового леса» и «Сквозь Bookовый лес», одобренные к распространению Издательским Советом Русской Православной Церкви.
Протоиерей Александр Балыбердин, клирик Вятской епархии
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
