Греки не подвозят автостопщиков, но если уже подвезут...
Наверное, святой Иоанн помог.
Стояла я над его мощами с особым чувством... мучительно добравшись, прождав на ледяном ветру больше часа, утешалась, видя почитание, с каким греки относятся к моему святому соотечественнику. А ведь совсем молодым был Иоанн, видно это – видно даже невидимым зрением.
Яннис, архитектор с острова Эвбея, хоть и торопился в аэропорт Афин, остановился сразу. Он ни cлова не понимал по-английски (кроме десятка самых расхожих). Даже удивительно, что многие греки не знают и не стремятся знать английский – все-таки не заснеженная Россия, протянувшаяся на полматерика, непогрешимая в своей самодостаточности – не совсем центр, но все же Европа, с ее вавилонским смешением народов и стран: и захочешь – не спрячешься.
Выпалив сразу все, что знала по-гречески: «нэ» (да), «охи» (нет), «дакси» (хорошо), «Христос анести!», «Алифос анести!», начала вспоминать «Одиссею». Оказалось, недаром мучила поэму все прошлое лето – стихи Гомера, переведенные гениальным Жуковским, стали образным языком, да что там языком – учебным пособием только готовившимся народиться русским поэтам. Припомнив роковые Сциллу и Харибду, коварство женихов и верность Пенелопы, неприминули попинять хитроумному Одиссею и на Калипсо.
Разговор коснулся главной цели моего путешествия – греческих монастырей. Яннис то и дело восклицал: «Браво! Браво!» (синоним нашего «здорово!») Оказалось, он даже не был на Афоне – пока не был. К тому времени у меня создалось впечатление, что русским более желанен последний (или первый, с какой стороны посмотреть) полуостров Халкидик. Иерусалим и Афон – вожделенная мечта людей церковных. Трудно мне представить православного европейца, урезающего из скромной зарплаты, годами копящего деньги, чтобы поехать поклониться нашему, к примеру, преподобному Серафиму или любимой многими Ксенюшке. У греков не принято паломничать, как в России, или приезжать «потрудиться и помолиться» – всего несколько семей встретила я в одном из монастырей на Рождество, а в другом, неподалеку от апостольского Коринфа, на рождественскую службу приехала одна женщина «издалека» – из Афин, отстоящих от обители на90 километров.
Перечислив монастыри, перешли к мифам – пришлось выложить весь запас знаний о древне-греческих богах, хотя ограничиваются они, в основном, именами, а вот с Гефестом вышел казус, потому как русская транскрипция звучит непохоже на оригинал, и долго мы распознавали, кто такой этот самый русский Гефест.
Рассказала я и про Фермопилы, лишившие покоя еще дома... Не раз на дороге, в надвигающейся темноте, вспоминала (не скажу, что добрым словом) Георгия Иванова, заставившего ехать в Спарту, отыскивать могилу царя Леонида, и почти уже загнавшего (да в последний момент одумалась) в Фермопильское ущелье – ландшафт его за тысячелетия изменился: не увидеть теперь узкой полоски земли, отчаянно обороняемого тремя сотнями спартанцев, а вот шанс стать триста первым спартанцем был велик: выбраться оттуда мне было бы непросто, учитывая, что греки почти не подвозят автостопщиков, и день зимой короток, и ночи холодны...
Стихотворение это стало девизом греческих скитаний, намертво засев в голове. Но Яннису я прочитала его все, делая ударение на понятных словах: «Свободен путь над Фермопилами на все четыре стороны / И Греция цветет могилами, как будто не было войны...» Вот, мол, какие и у нас поэты! Могла бы, конечно, вернувшись к Гомеру, припомнить и мандельштамовское: «Я список кораблей прочел до середины...» но это было бы уже слишком. Наступила очередь почему-то Ахматовой – хотя она-то к Греции имела весьма опосредованное отношение. Ахматову я вспомнила с трудом, но, войдя в раж, остановиться уже не могла и... затянула коронное «Выйдем ночью в поле с конем».
Ох, и достается мне за этого «коня»: и в стены стучат, и охрану вызывают, да только никакие силы не способны уменьшить любви моей к этой песне, когда, в особенности, акапелла, да на три голоса... Но голос был один – мой, и я старалась, как могла, чем окончательно сразила грека, настолько непривычно звучала русская напевность, даже в моем исполнении, среди мандариновых рощ, на фоне мерцавшего вдали залива, уж и не знаю которого из морей.
Жаль было расставаться. В очередной раз нашли мы общий язык, не зная совершенно этого самого языка – оказалось, что у нас много общего: общая вера и святыни, общая культура, зиждущаяся во многом на древнегреческом античном гении, общие герои мифические и реальные. Общая на всех Земля, раздираемая войнами, хотя, казалось бы, так легко найти общий язык, людям, не знающим этого самого языка...
Наталья Батраева
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
