Деревню Бачурино сегодня столица подмяла под себя. Кого ни спроси, никто толково не скажет, как до неё добраться от метро «Тёплый Стан». Спросил одного, другого – лишь указывают в сторону новостроек Новой Москвы:
– Где-то там, за кольцевой…
Наконец, молодая пара назвала номер маршрутки и предупредила:
– Не советуем на ней ехать. Долго ждать будете, лучше на такси. На такси, так на такси, благо рядом кучкуется десяток машин.
– В Бачурино свезёте? – спрашиваю одного.
Таксист далеко не русского происхождения дал понять:
– Тут всего-то копейку заработаешь. Не поеду, а вон тот повезёт.
«Тот» оказался разговорчивее, но ломаная – наполовину русская, наполовину армянская – речь толку первоначально не дала:
– Так тебе храм там нужен? Садись, я знаю, где это, – и назвал сумму по-нынешнему времени совсем смешную.
С того самого дня, как совершенно случайно увидел сюжет по телевизору о мироточащей иконе «Семистрельная», мне хотелось в эту маленькую деревню, в этот свежий, построенный из дерева храм, куда икону передала местная жительница.
Она купила иконку в одном из московских монастырей, принесла домой и на третий день увидела, как на лице Божией Матери проступило миро.
– Я не раздумывала, что мне делать, – рассказывала тогда по телевизору владелица иконки, – конечно же, в храм, в наш, деревенский.
Не могу сказать, почему именно этот телевизионный сюжет запал в душу, но сколько бы времени ни проходило, постоянно чувствовал: мне надо в Бачурино побывать. Надо, и всё тут.
И случай выпал. Только что закончился фестиваль «Бородинская осень».
Писатели, артисты, что каждый год приезжают в Можайск, вновь встретились на богатырской земле. В золотистой сентябрьской осени, не сбросившей с себя ещё летнюю зелень, пили холодную воду из Ферапонтова колодца. Молились о погибших за землю русскую у иконы Смоленской Божией Матери. Читали стихи у могилы Багратиона на Бородинском поле. И бесконечно встречались с людьми в Можайске и Можайском районе.
А вот по окончании фестиваля вырвал денёк, и еду теперь в Бачурино.
Новостройки и впрямь перепутали пути-дороги. Остатки рощиц и полей тоскуют по прежним ягодным временам и ржаной ниве. Теперь лежать им под прочным асфальтом и высотными домами.
Широкая трасса привела нас к храму.
– Вот тебе и церковь, – остановил машину таксист.
– Так этот храм только что строится. Видишь, фундамент ещё не весь вывели.
– А другого не знаю, я тебе про этот говорил, – и протягивает за денежкой руку.
– Так это Бачурино? – ужаснулся я и стал рыться в своих записках. Где-то точно записывал название деревни.
– Не знаю. Бачурино твоё или не Бачурино. Просил храм. Вот тебе он.
Спорить было бесполезно. Он плохо понимал меня, я – его.
– Давай, – предложил таксисту, – искать нужный храм.
Он волновался за деньги, я за то, что уже, скорее всего, не захвачу службы. Это же 21 сентября, Рождество Пресвятой Богородицы. Всё сложилось, как нельзя лучше. В разуме сложилось, а вот действительность диктует совсем обратное.
Мы поехали дальше по широкому пустынному проспекту. И на горизонте увидели купола другого храма. Большого. Крепкого. Ясного. Из ворот ограды выходили люди.
Ладно, пусть так, пусть не успел на службу, но к иконе всё-таки приехал. Женщины, остановившись на мой вопрос, покачали головой:
– Нет, это храм Пантелеймона. Вам надо повернуть обратно, а там спросите, как проехать. Да всё тут близко, – супружеская пара, так благостно настроенная к солнцу, к празднику, к людям, пыталась растолковать, как же нам добраться до нужного места.
– Сначала прямо едете, потом повернёте налево. Потом немного направо, и будете на месте.
Только тут понял непонятный смысл русской сказки «Пойди туда – не знаю куда».
А что делать? Не возвращаться же обратно.
Слава Богу! Уютная церковь пряталась за кудрями развесистого ивняка. Ветви не убранной пока антоновки ленивились на ограде. Из калитки никто не выходил, а голоса звучали.
Вот оно что! Прямо около входа в церковь стоял большущий стол. На нём двухведёрный самовар, окружённый мёдом и плюшками, и люди – с кружками, чашками, блюдцами. Люди после праздничной службы пили чай.
Да, так оно и есть. Это постоянные прихожане, потому как все повернулись ко мне. Со вниманием повернулись.
Всё рассказал, всё объяснил, всё попросил.
– Да вы испейте чайку. Это совсем рядом, – первым заговорил хозяйственный молодой мужчина. – Я бы вас проводил, да видите, сколько у нас народу, не могу сродников своих оставить.
Да, он бы проводил, но он, как оказалось, староста прихода.
– А что, так уж и тянет тебя к образу? – это батюшка ко мне. Его сразу не заметил. Люди кругом, а он невеликого росточка, прозрачные белые волосы на голове и такая же борода, и лучистый, уютный.
– Да, батюшка, из Сарова приехал.
– Вон оно как! Ну что же, ступай себе с Богом. Господь дорогу выправит, – отвернулся и стал наливать себе чай.
И только тут до меня дошло: у каждого сейчас в машине навигатор. Что я к людям пристаю? – Не использую навигатор. Я ему говорю, он меня не понимает, – сердится таксист. Но я-то вроде бы говорю на хорошем русском! Как же я до этого не вспомнил об этом устройстве?
Оказалось, на самом деле так: 100 м прямо, 200 налево, столько же направо.
От Бачурино и осталась-то всего одна коротенькая улица. Приткнулась она к новостройке и живёт тихонько, совсем незаметно. Из-за высокого тёмно-зелёного забора тянется к нему золотистым куполом церковь.
Около двери табличка: «Храм в честь иконы «Умягчение злых сердец». Всё, наконец-то я на месте.
Из-за ограды голосов не слышно. Дверь закрыта. Опоздал.
Снова стучусь, на кнопку звонка нажимаю – никто не слышит, никто не отвечает.
– Вы кого ищите? – слышу голос из-за спины.
В машине, что тихо остановилась около меня, – батюшка. Выходит. Совсем-совсем молоденький. Глаза внимательные и пытливые. И только мой ли взволнованный голос, нетерпеливый ли рассказ, как дорогу к храму искал, заставили его улыбнуться.
– Да успокойтесь вы. Сейчас дверь откроем и пойдём в храм. Служба-то праздничная закончилась, а видите, как всё случилось: мы её вдвоём продолжим.
Отец Илия, высокий и стройный, мне показалось, тоже разволновался. Вот стоит перед ним взрослый человек, нетерпеливо размахивает руками и никак не успокоится.
– Проходите, проходите, – приобнял он меня, – сейчас мы с вами помолимся.
Вот она, Семистрельная. Небольшая простенькая икона. Лик Богородицы. Семь стрел, устремлённых вовнутрь Божьей Матери. И глаза, наполненные терпением и утешением. Они прямо смотрят на меня.
По щекам катится миро. Но это не горечь, это не слёзы. Это радость, умиление и уверенность.
– Вы же за уверенностью сюда приехали? – спрашивает отец Илия. Он не дожидается ответа, он начинает читать акафист.
Откуда ему известно, зачем я шёл в Бачурино? Сам не знал, а он мне сказал, за чем.
Иван Чуркин (Саров)
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
