Я Николая знал как настоятель прихода, в котором он последние годы служил и окормлялся – приход Свято-Троицкого храма поселка Боровляны. Знакомство у нас с ним и с его супругой произошло во время крещения его сына. Потом мы сблизились, нас свело общее дело церковное: Николай и его семья участвовали в строительстве храма в поселке Валерьяново, в котором они жили. Было много общих забот; потом у них родилась дочь, которую я тоже крестил. Моя дочь Ксения стала ее крестной, так мы породнились с семьей Николая. И самые последние, трагические дни, когда Николай заболел... Мы должны были его встречать вместе с Татьяной. Она просила, чтобы я подъехал на машине, встретил его с поезда. И вот вышла проводница, а Коли нету. Проводница сказала, что ему плохо стало, что сняли с поезда под Вязьмой. Я видел, как супруга его беспокоится, участвовал во всем этом: надо было перевезти человека, и там помогать... в общем, вся трагедия случилась на моих глазах. И когда Николай умер, пришлось поучаствовать в хлопотах, чтобы дали покойному место достойное. Отпевали его в храме, который он помогал строить. Покойный игумен Петр (Бирюков), Царствие небесное, который его отпевал, хорошо заметил, что у Николая вся жизнь была – поезда, гастроли, встречи – и отпевали его в храме-вагоне. И похоронили его за неимением места прямо на кладбищенской дорожке, у входа. Вот такая жизнь странника.
Первое впечатление о нем было такое: человек пережил много, человек бывалый, человек умный, мыслящий, думающий, переживающий за всё происходящее – переживающий вплоть до сердечного расстройства, до болей в сердце. Неравнодушный. Наше время по преимуществу – время людей равнодушных, болеющих в крайнем случае за себя или за свою семью, самое большее. А этот человек был неравнодушен ко всему происходящему в стране, в мире, в церкви, в приходе, в семьях окружающих его людей – это было заметно, очень заметно. Неравнодушные люди раньше умирают, потому что рвут свое сердце, рвут свою нервную систему, рвут свои жизненные силы. А с другой стороны, если уйдут все неравнодушные люди, что с нами будет? Тогда мы превратимся, наверное, в какое-то животное стадо, в мир неприятных людей.
Я читал и рассказы его, и другие публикации, и тоже видел там глубину переживания; слушал песни и истории о том, что он в жизни своей испытал, – видел он много и горя, и трудностей, и знал жизнь не по страницам; знал жизнь, как я всегда говорю, не по святцам, а по патерику, какова она есть на самом деле. Человек столько пережил, что ты видишь – он уже имеет право что-то заявлять, имеет право судить о жизни. Писатель, мне кажется, должен формироваться годам к сорока, когда он уже падал сам, подымался сам, людей помогал подымать – тогда это действительно проза жизни.
Сейчас мало таких людей, сейчас приспосабливаются к жизни, причем делают это очень умело. Коля был из тех, которые не то что не умеют, – он не желал приспосабливаться. У него всегда имелось свое мнение обо всем. Я, конечно, кое в чем с ним не соглашался, когда мы говорили о современном состоянии церкви, и он мог себе позволить что-то возразить, и высказаться критически. Я это принимал нормально – плохо, когда все соглашаются, тем более что в его словах была своя правда; действительно, есть проблемы-то; я слушал его с вниманием, кое-где соглашался, кое-где мы с ним немножко спорили – по-товарищески, по-дружески, нас это не разделяло.
Вижу сейчас его дочку, сына – слава Богу, что растут, супруга достойно поддерживает его плоть и кровь. Я знаю, что у Коли еще есть дети, но Федор и Маша – самые младшие из тех, которых он породил. К сожалению, отец не успел поучаствовать в их воспитании, но будем надеяться, что его оставшееся на этой земле слово даст зерно...
Иерей Андрей Крутелев
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
