И перед самым Престольным праздником Успения Пресвятой Богородицы...
Дорогой батюшка, я уже совсем устарела и мне многое становится безразлично, то, что раньше было важно, но сегодня ночью не спала, включила Вести и... слёзы. Принимаю это как свою личную утрату, трагедию, словно потерю дорогого человека. Сожгли самую дивную, самую любимую, самую таинственную церковь Успения Богородицы в Кондопоге. Я видела её с озера и потом, подъехав на автобусе. Была внутри. Это было более сорока лет назад. Знала, что это шедевр, что она по высоте выше Кижей, что необыкновенно красива, но когда я сошла с автобуса и подошла к ней, я забыла все удачные фотографии с неё, забыла все чужие восхищения, предупреждения о красоте – так непохоже на всё было то, что я увидела... Увидела её именно я, несмотря на миллионы предыдущих людей, видевших её, и в первый раз – мы встретились... Думаю, что так же и все...
С озера издалека, когда подплывали, она стояла как живая свеча перед всем миром, словно сама была постоянной службой Божьему и человеческому творению. В ней всё было удивительно. Строили как мера и красота велит. И такая она стройная, строгая, древняя, вышедшая из дремучих лесов, словно её прибило к берегу. Она отражалась в озере так глубоко... Говорят озеро когда-то подходило к самому её краю и не было замусорено отходами от бумажного комбината. Издалека видна была – главная среди воды, лесов, неба – величественная и скромная, потому что такая же – из них вышла. И, окружённая странными строениями комбината, проводами, трубами, она – аристократка. Душили её химические испарения нашего цивилизованного времени. А комбинат-то с его транспарантами при входе: "Дадим стране бумагу и целлюлозу высокого качества!", как мне объяснили, выпускал только газетную бумагу...
Стоит на горке в стороне с единственным сохранившимся рядом могильным крестом земскому врачу – остальные переплавили.
К вечеру стены церкви не были уже видны отдельными брёвнами, они потемнели, и только контур сруба отчётливо вырисовывался на светлом вечернем небе. А на небе облака красными лоскутами разметались, обвились вокруг храма, как вокруг стержня, не дотрагиваясь до него. Что-то гордое и трагичное показалось в этом видении: и крыльца крыльями и сама она на пригорке – нет, не взлететь уже...
Рядом на брёвнах сидела пожилая женщина – сторож – рассказывает, что теперь эту церковь уже три месяца как сторожат круглосуточно и внутри реставрировать начали:
– Юбилей у неё. Двести справлять будут. А её лет триста строили, не меньше: один лес сколько заготовляли! Когда построили, крест-то ставить надо. Высоко. Был тут парень здоровый, не из наших мест, пришлый. Он и ставил крест. "Если поставлю, – говорит, – будет стоять, если упаду, жалеть обо мне будет некому. Родных у меня нет". А высота сорок один метр. Привязали ему крест, полез... Вся деревня собралась. Вдруг поднялась буря страшнейшая. И пока лез, всё сильный ветер дул. И как только крест поставил – всё утихло, и он слез. С тех пор и стоит крест-от.
Вот всегда так: русский народ простые события превращает в сказания. Сторожиха рассказывала одну историю за другой, медленно, не дожидаясь просьб:
– Раньше почти в каждой деревне церковь была. Эта осталась. Как стали церкви-то ломать, и к этой подошли. Старый дед – сто лет от роду – Шульгин Фёдор. Взял топор, подошёл к церкви, сказал: "Не дам ломать, не подпущу, мне всё равно умирать". Так и не сломали. В прошлом году тут рядом зимняя церковь сгорела а эта, Успенья, уцелела. Здесь и сейчас народ по праздникам собирается – хоть верующие, хоть нет. Тут вот и пляшут. Глядеть надо – как бы не подпалили.
Я иду к остановке автобуса, оборачиваюсь на церковь. Она как видение красоты, древности. Украшена не только изумительными пропорциями, статью - веками И, правда, неповторима, даже если точно такую же построить.
Написала вам свои старые впечатления от Кондопожского храма, увидев вашу заметку на Царьграде, а больше никто и не откликнулся. Или не видела. Ванечка Кроленко, чудный реставратор ещё со школы, умер в прошлом году. Почти все мои уже умерли. А вы откликнулись, думаю не только по должности. Вот и не выдержала душа – захотелось поделиться таким горем.
…Хотя потом я уже не виделась с ней, но она стояла там как форпост... Навсегда зримо была в душе. Светила оттуда, издалека. Только, когда недавно ехала на поезде в Соловки – в Кемь, кто-то сказал, что Кондопожская церковь где-то недалеко от нас...
Она погибла. Дай Бог, чтобы со временем построили новодел, но такие и брёвна теперь трудно найти. Говорят, что раньше лес искали на болотах, тот, которому труднее было выживать в тяжёлых условиях – годичные кольца были ближе друг ко другу – долго дерево росло. Такие брёвна-богатыри, закалённые трудным ростом и выдерживали потом в храмах большие сроки жизни, многие годы – века. Но это уже в другом поколении будет напоминание о задумчивой кондопожской красавице. Не сохранили, не уберегли. Случайности здесь не может быть. Наверное и это что-то значит...
10-11 августа 2018 года
Наталья Попова-Яшина
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
