…Вспоминаю, как я, один из числа членов Всемирного Русского Народного Собора в составе делегации писателей, журналистов, учёных, верующих, в общем, хороших людей оказался в Харькове в начале двухтысячных. Были диспуты, конференции в вузах Харькова, встречи, в том числе и с местными писателями. Но откровенно скажу, что самое большое впечатление на нас оказали встречи с митрополитом Харьковским и Богодуховским Никодимом. Они были занимательными, по-своему, поучительными и провидческими.
Перед нами предстала поистине исполинская фигура нашей Церкви. Владыка Никодим родом из заповедной Буковинской земли, что отстаивала славянское Православие в Австро-Венгрии и Румынии. В этих сложных обстоятельствах он духовно взращён. В юности подвизался в Иваново-Богословском монастыре, после учился в Московской духовной академии в Троице-Сергиевой Лавре, затем возглавлял Духовную миссию Русской Православной Церкви в Иерусалиме…
Снова Россия, исток царской династии Романовых — Кострома и древний Галич. И тут совсем редкое в советское время явление — высокий духовный пост в Латинской Америке с центром в Аргентине...
И снова родина — Харьков, цветущая сложность Львова и опять Харьков, где пастырская деятельность святителя Никодима достигла вершин. Там нам и довелось встретиться с этим великим сыном нашей Церкви, выдающимся человеком, мудрым старцем и бодрым духом современником.
Этого человека — пастыря, наставника — сопровождала поистине постоянная Божия благодать. От него исходила радость, уверенность, покой. Я в этом убедился при первых своих встречах в Харькове, тогда, в начале двухтысячных в здании Епархии, с которой и началось наше знакомство.
Первый визит в городе мы нанесли митрополиту Харьковскому и Богодуховскому Никодиму. Слава о его духовном даре и обаянии была известна в наших братских странах.
Как водится, мы стоя приветствовали Владыку. Но, кажется, что в этом был не просто заведенный порядок, церковный этикет, но ещё и память магнетическая, потусторонняя сила почтения и поклонения. После небольшой молитвы средостение между гостями и хозяином растворилось, как бы и не было различий.
Писатели — народ любопытный, несколько дерзостный, стали расспрашивать: как пришёл Владыка к вере, закрепился в ней? «Да, мне и не надо было туда приходить, — сказал он, — я в ней всегда был с родными и близкими, в храмах и монастыре, где апостол Иоанн Богослов стал моим духовником и наставником. А Буковина всегда была землёй православной, отстаивающей свою веру и в Австро-Венгрии, и в Румынии. Это была земля верующих и работящих людей...»
Владыка же, как магнитное поле, был связан с верой.
…Митрополит Никодим рассказывал нам о своей службе в Аргентине. Его встречи и молитвы со своими бывшими земляками многих связали сердцем и молитвой с родной землёй, послужили их духовному укреплению. Да, встречи, молитвы сопровождали его всегда...
Своим рассказом Владыка Никодим научал нас духовному единству.
«Ну, а если Вы такие любопытные, я Вам свои вирши почитаю». — «Свои?» — «Ну да, многое виденное в стихотворную строчку ложится». — И дальше читал необычные, пришедшие издалека строчки. Да, — сначала думал я, — это русские стихотворцы Тредиаковский, Сумароков в XVIII веке так писали, — но виделось большее. — Так писал народный философ и мыслитель, поэт Григорий Сковорода. Такой слог был и у митрополита…
Там, в XVIII веке, русское и украинское слово было очень близко всем на севере и юге державы. Изучая то время в архивах Москвы и Ленинграда, Тамбова и Одессы, Херсона и Николаева, Севастополя и Корфу материалы о святом праведном адмирале Ушакове, близко изучал слово того времени, речь тогдашнюю и эта близость мне была понятна. Когда некие «мудрецы-патриоты» начинают говорить, что украинский язык — неполноценный язык, не имеющий самостоятельности, то я всегда напоминаю им, что украинска мова не «наречие», а полнокровный, близкий, самостоятельный язык. — И это, ведь, не какие-нибудь ярые «самостийники» придумали, а было решение Российской Академии 1903 года. Это соединение с прошлым, старорусским, вот таким корневым, ярким, близким церковно-славянскому, исходящим из древнерусского языка, что и демонстрировал в своих виршах Владыка.
Поражённые сочным, образным, ярким словом, мы переглянулись и поняли, что перед нами, как говорит один наш православный друг, «не касаясь священного сана», поэт. — Почему не касаясь? — Именно соединил духовную мысль и поэтическое умение поэт, властитель мысли и сердца людей.
Не сговариваясь, а скорее восхищаясь, мы приняли его в члены Союза писателей. Его стихи часто печатались в журнале Сергея Котькало «Новая книга России». Сергей же всегда был с нами, когда мы были у митрополита. Запомнилась встреча перед тем, как мы приложились в Благовещенском соборе к мощам Патриарха Цареградского Афанасия Сидящего, в далеком семнадцатом веке прибывшего за помощью к русскому царю и скончавшегося по пути обратно в Преображенском Мгарском монастыре.
Владыка рассказал нам о перипетиях в сложной церковной жизни XVII века, о гонениях на находящихся под игом Турции греков, о том, как мощи Патриарха Афанасия в период гонения на русскую Православную Церковь в ХХ веке были перенесены в Харьков.
Для нас он был настоящей энциклопедией жизни, одним из высших авторитетов среди иерархов Церкви, которая после знаменитого Церковного Собора в 1992 году сохранила свои устои, избрав блаженным владыкой Украины митрополита Владимира.
Ясно, что путь был непрост. Волны политики разного толка накатывались на Украину, как и на Россию. Затуманивалась великая созидающая суть наших народов, создавших светоносную восточнославянскую православную цивилизацию, которая вместе с англо-саксонской и романо-германской создала великую европейскую цивилизацию. Украина, Россия и Белоруссия с далёких веков были Европой, и им отнюдь не надо было стремиться, проситься в Европу — они всегда там были.
Харьковский Архиерейский собор Украинской Церкви сохранил верность каноническому, вековому православию на Украине, хотя и с потерями. Православный народ Украины показал это во время исторического Крестного хода с востока и запада страны за мир и спокойствие на Украине, за глубину веры и сияние любви. И в отблесках этого чувства верности Господу были явными лучи света от владыки Никодима, посланные им через годы славянскому народу.
В живой, мудрой беседе, где мы чувствовали себя, хоть и учениками, но и радостными собеседниками. На стол не раз ложились светские и церковные книги, вставали разные вопросы бытия, веры, окружающей жизни.
Встреча, как начиналась, так и заканчивалась молитвой. Вставали, конечно, все, но с лёгкостью вставал и Владыка. Потом, чуть улыбаясь, сказал мне: «Давай руку!» — С его стороны стола, снизу, были выдолблены четыре ямки для пальцев. Он вставлял их туда и вставал. Тихо и как-то по-детски доверительно говорил, улыбаясь: «Вот, видишь, легко вставать». Конечно, вставать в его возрасте было нелегко, а он вставал и вставал обязательно, исполняя благодарную молитву о последних своих делах.
В один из ярких осенних дней в Харьков доставили мощи святого равноапостольного великого князя Владимира. Светоизлучающе прищурившись, Владыка сказал: «К нам прибывают мощи, пойдём и мы приложимся к ним».
Мы вышли во двор епархии. Владыка приложился к святым мощам, а потом разрешил и нам склониться перед мощами. Как бы новый свет встал перед нами, невидимая нить связывала время от тех данных лет к нашим дням.
Как мы были благодарны Владыке за радость прикосновения к великому прошлому Святой Руси.
Как благодарны мы Владыке за эти мгновения встреч.
Валерий Ганичев
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
