Каждому из нас, с детства, знакомы эти пушкинские строки. И читая их,
мы совершенно непроизвольно, раздвигаем границы пустоты. Нам представляется,
что Петр Первый стоит на отвоеванной у противника территории, на которую не
ступала никогда нога русского человека.
Это не совсем так…
Вернее, совсем не так…
Хорошо известно, что всего в нескольких километрах от нынешнего
Санкт-Петербурга, в устье Ижоры, про-изошла в 1240 году знаменитая Невская
битвам Святой благоверный князь Александр Невский разгромил тогда участников
крестового, организованного римским папой, похода на Русь.
Мы твердо помним и то, что свет православия воссиял в этих краях
задолго до крещения Руси, и это отсюда, из древнего уже и тогда Валаамского
монастыря уходил крестить язычников Ростовской земли преподобный Авраамий. Всем
известно, что и самая древняя столица Руси, Старая Ладога, находится всего в
нескольких часах езды от Санкт-Петербурга…
Нет, не пустыня, а многими
веками населенная земля простиралась вокруг, когда Петр Первый встал на
пустынном берегу Невы, выбирая место для новой столицы Российской империи.
И все же, Пушкин, гениально-точно изобразил и внутреннее состояние
Петра Первого, и сам выбор, сделанный первым русским императором. Место, где
стоял Петр, и где вскоре поднялся
Санкт-Петербург, действительно, было пустым. Из-за
постоянных наводнений, здесь не
сроилось ничего, кроме убогих
чухонских изб. И такое пустое место и
искал Петр Первый.
Санкт-Петербург закладывался им как город-символ.
Символ разрыва новой России с древней Русью.
Как державная воля
Петра победила и столетие спустя продолжала побеждать и так до конца и не
сумела победить стихию русской природы и русской истории, рассказал в “Медном
всаднике” великий Пушкин.
Наш рассказ – о самой первой святой Санкт-Петербурга, молитвами которой
неразрывно связывался Санкт-Петербург со Святой Русью, новая, послепетровская
история со всей историей Православной России…
I
Про небольшую часовню, вставшую в глубине Смоленского кладбища в
Санкт-Петербурге, знают сейчас во всех уголках России. Здесь почивает великая
русская святая – блаженная Ксения Петербургская…
О земной жизни святой известно немного.
Хотя и жила Ксения Григорьевна в городе, устроенном Петром Первым по
западному образцу со всей положенной регулярностью и бюрократией, хотя и
принадлежала – муж ее был придворным певчим и носил ранг полковника – к привилегированному обществу, но не
сохранилось ни года рождения Ксении, ни сведений о ее родителях, ни других
биографических данных.
Только то и известно, что была она женою придворного певчего Андрея
Федоровича Петрова… Когда муж умер,
было Ксении всего двадцать шесть лет.
Многие тогда думали, что молодая вдова лишилась рассудка.
Детей у Ксении Григорьевны не было, и она раздала все своё имущество, а
дом подарила Параскеве Антоновой… Потом, накинув на плечи полковничий мундир
супруга, ушла. Жила милостыней и уверяла всех, что Андрей Федорович – это она и
есть Андрей Федорович! – жив, а умерла его супруга, Ксения Григорьевна…
Целыми днями бродила блаженная по Петро- стороне, кутаясь в полковничий
мундир. Беспризорные мальчишки, завидев нищенку, дразнили ее, бросали в нее
камни и грязь.
Ночевать Ксения Григорьевна устраивалась, где придется. Иногда – на
паперти церкви св. Апостола Матфея, но чаще –
уходила за городскую окраину, и всю ночь молилась там посреди покрытых
ночною тьмою полей.
II
Попытаемся представить себе
тот день, когда, накинув на плечи мундир мужа, вышла Ксения Григорьевна на
улицу...
Ее близкие составили прошение,
требуя установить над родственницей опеку, поскольку – так считали они! – только безумец мог раздавать достояние, не оставляя себе ничего. По
требованию близких было произведено
освидетельствование Ксении, но никаких признаков безумия обнаружить не
удалось, и Ксению Григорьевну оставили в покое.
И она исполнила то, что хотела исполнить.
Раздала абсолютно все, чем окончательно убедила близких в своем сумасшествии.
Этот момент очень важен.
Вспомните Евангельскую историю…
К Спасителю
пришел юноша и спросил;
– Учитель благий? Что сделать мне доброго,
чтобы иметь жизнь вечную?
– Что ты называешь Меня благим? – сказал Иисус. – Никто не благ, как только один Бог. Если же
хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди.
– Какие? – спросил юноша. – «Не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не
лжесвидельствуй, почитай отца и мать, и люби ближняго своего, как самого
себя»…
– Все это я сохранил от юности своей! – сказал юноша. – Чего еще не достает мне?
– Если хочешь быть совершенным, –
сказал Иисус, - пойди, продай имение твое и
раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи и следуй за Мною.
И тогда
опечалился юноша – большое имение
имел он, и жалко стало ему потерять его.
И сказал
Иисус ученикам Своим:
– Истинно говорю вам – трудно богатому войти в Царство Небесное. И
еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольныя уши, нежели богатому
войти в Царствие Божие…
Блаженная Ксения совершила то, что не смог сделать приходивший к
Спасителю юноша. Избавилась от своего имения и пошла за Иисусом Христом.
Вглядимся еще раз в ее фигурку, вставшую на сыром петербургском ветру
в таком нелепом на женских плечах полковничьем мундире. За спиною осталась
счастливая, беззаботная жизнь, теплый дом… Впереди были холод, сырость, нищета…
Услышав слова Иисуса о верблюде, ученики Его, как сказано в Евангелии,
изумились.
– Кто же может спастись? –
спросили они.
– Человекам это невозможно, – ответил Спаситель. – Богу же все
возможно.
Нет! Не безумие, не горе, помрачившее сознание, руководило Ксенией Григорьевной, а Господь,
ведший ее по верному пути Спасения.
И задумаемся, какая же великая молитва жила в измученном сердце Ксении,
если сумела эта молитва переплавить личное горе в молитвенное заступничество за
других?
Одни петербуржцы считали тогда Ксению Григорьевну сумасшедшей. Другие
– юродивой. Третьи – пророчицей. И все
они ошибались. Ксения была святой…
Очень скоро, еще в годы земной жизни блаженной, это стало понятным большинству петербуржцев…
III
Стали замечать –
если побывает Ксения в чьей-то семье, там надолго водворяется мир и
счастье. Если заглянет Ксения в лавку –
хозяину гарантирована отличная
торговля. Если извозчик подвезет Ксению, то вернется в этот день с хорошей
выручкой…
И теперь, где бы не появилась эта женщина, путающаяся в изношенные
лохмотья полковничьего мундира, обутая в рваные башмаки, тотчас ее окружали
люди.
Торговцы упрашивали заглянуть в их лавки и взять хоть что-нибудь. Пока
Ксения Григорьевна шла по улице, рядом обязательно следовали экипажи. Извозчики
умоляли блаженную проехать в коляске хоть несколько шагов. Матери спешили к
Ксении со своими детьми, пребывая в уверенности, коли одарит блаженная ребенка
лаской или просто погладит по головке, здоров будет ребенок и счастлив.
Однажды Ксения зашла к знакомой вдовице, имевшей семнадцатилетнюю
дочку красавицу. Та как раз накрывала стол, чтобы пить кофе.
– Ты чего?! – напустилась на нее Ксения. – Кофий будешь пить, когда твой муж на Охте
жену хоронит?!
– Какой муж, Ксения
Григорьевна? – смутилась девушка. – У меня и жениха нету!
Однако ее мать, знавшая, что блаженная никогда и ничего не говорит без
причины, велела дочери одеваться. Когда они приехали на Охтинское кладбище,
там, действительно, шли похороны. Хоронили скончавшуюся родами жену доктора.
Мать с дочерью дождались конца похорон.
Когда кладбище уже опустело, они увидели бегущего к могиле молодого
человека.
Это и был вдовец.
При виде холмика земли на могиле скончавшейся супруги он лишился чувств
и упал на землю…
Кругом никого не было, и
женщинам с трудом удалось привести молодого доктора в сознание. Так они и
познакомились.
Через год доктор женился на девушке.
А другой благочестивой женщине блаженная Ксения подала на улице медную
монетку с изображением всадника с копьем.
– Иди домой! – сказала она,
– Тут царь на коне... Он потушит.
Недоумевая, что бы могли
значить слова блаженной, женщина немедленно отправилась домой, и еще издалека
увидела, что дом ее объят пламенем. Женщина побежала скорее, сжимая в руке
подаренную Ксенией монетку, и когда добралась до ворот, пламя потухло…
Будущее так ясно было открыто пребывающей в непрестанной молитве
блаженной Ксении, что она ясно прозревала и судьбы отдельных людей и всей
страны.
В 1761 году, перед Рождеством Христовым, она всполошила всю
Петербуржскую сторону. Весь день, 24 декабря, она суетливо бегала из дома в дом с криками:
– Пеките блины! Скоро вся
Россия будет печь блины!
Никто не понимал, что значат эти слова...
Недоумения рассеялись только на следующий день, когда в своем дворце на
Мойке скончалась императрица Елизавета Петровна. Оказалось, что это о поминальных блинах говорила Ксения. Их,
действительно, пекла в те дни вся
Россия...
IV
Блаженная Ксения не могла не
прозревать будущее, потому что в отличие от обычных людей, жила не столько на земле, сколько на небе,
постоянно пребывала в молитвенном обращении к Богу.
А у Бога нет ни прошлого, ни будущего времени и, оглядываясь из
незыблимой вечности, на грешных людей, и бормотала Ксения свои
маловразумительные слова, которые по прошествии времени непременно оборачивались точным предсказанием
будущего.
Рассказывают, что полиция
однажды заинтересовалась, куда это в
любую погоду, в любое время года исчезает Ксения? Сыщики проследили, как
выходит она в поля и проводит там всю ночь до рассвета в колено-преклоненной
молитве…
Поразительно, но спящею Ксению Григорьевну никто не видел…
И так сорок пять лет…
Одно время Ксения ходила по ночам к строящейся церкви на Смоленском
кладбище. Таскала вверх, на леса, тяжелые кирпичи. Рабочие, которые приходили
утром на стройку, не могли понять, как кирпичи сами поднимаются наверх…
Но ни изнурительная работа, ни многолетнее бдение, ни стужа, ни
сырость, кажется, и не оказывали никакого воздействия на Ксению, словно и не
задевали ее. Днем снова видели блаженную на улицах города, в бедных подвальных
квартирках, где случилось горе, и где ждали помощи…
В Акафисте святой блаженной Ксении Петербургской есть слова о
бесстрастии к тленному миру, которое стяжала Ксения. Это бесстрастие, это
пребывание душою не в земном мире, а в Горнем, и давало Ксении силы, которые нам, грешным людям,
кажутся непостижимыми.
И так велико было “бесстрастие к тленному миру” в блаженной Ксении, что
и не заметили петербуржцы, как слилась с небесной земная жизнь их помощницы и
заступницы.
Даже и приблизительно неизвестно время ее кончины...
И виною этому не равнодушие петербуржцев.
Кончина блаженной Ксении ничего не изменила в отношении к ней народа…
Как и прежде, на улице, окружали ее толпы людей, прося о помощи, так и теперь
струился к могилке блаженной на Смоленском кладбище нескончаемый поток
скорбящих, немощных, печальных, нищих, болящих, И все получали на могилке
святой утешение, защиту, исцеление...
Много раз заново насыпали бугорок на могиле блаженной…
Снова и снова, как великую святыню, разносили землю страждущие.
V
Блаженная Ксения никуда не ушла из Петербурга.
И после кончины своей являлась она и продолжает являться людям, нуждающимся в ее помощи.
Вдова полковника привезла в Петербург для определения в Кадетский корпус
сыновей…
Дети успешно выдержали экзамен,
но дальше начались проволочки. Матери, у которой не было связей в Петербурге,
объясняли, что вакансий для ее сыновей нет.
Измученная женщина решила ехать
назад домой, И вот, когда она уже собиралась в путь, к ней подошла женщина,
одетая в простую юбку и кофту и
опросила:
– Зачем ты плачешь? Поди
отслужи панихиду на могиле Ксении и все устроится.
– А кто такая Ксения? – спросила полковница. – Где мне найти ее могилу?
– Язык до Киева доведет… – ответила незнакомка и исчезла. Полковница
тут же разузнала, где погребена Ксения, и отправилась на Смоленское кладбище.
А когда, отслужив панихиду, вернулась домой, принесли письмо. Оба сына
были зачислены в кадетский корпус.
А вдову-генеральшу, принимавшую
участие в возведении часовни над могилой блаженной, Ксения спасла от позора.
Тогда к дочери генеральши посватался
молодой полковник. Был он красив, обходителен и богат. Происходил из
хорошей семьи. Никаких причин для отказа не могло быть, и вдова генеральша с легким
сердцем дала согласие.
Был назначен день свадьбы.
Все знакомые генеральши одобряли выбор…
– Должно быть, по молитвам Блаженной Ксении и устроилась
так счастливо судьба девушки. Дай Бог ей и дальше счастья…
Перед свадьбой вдова поехала с дочерью на Смоленское кладбище.
Отслужила панихиду и попросила
Блаженную устроить счастье дочери…
И услышала Ксения горячую
молитву. Пришла на помощь матери и дочери, над головами которых нависла
страшная опасность.
Случилось так, что как раз в те часы, когда вдова с дочерью молились на
могиле блаженной Ксении, жених отправился в казначейство по-лучать по имеющимся
у него бумагам большие деньги.
Документы у молодого человека были в порядке, но тут к казначею подошел
караульный солдат и тихо сказал ему,
что этот полковник на самом деле – каторжанин.
– Да ты верно ли знаешь это? –
удивленно спросил казначей.
– Никак я не могу ошибиться,
ваше благо-родие! – ответил солдат.
Какой это полковник, если я его сам в Сибирь на каторгу возил! Позвольте-ка, я несколько слов ему скажу!
– Говори… – сказал беспокойно казначей.
– Ты как сюда, братец, попал? –
крикнул солдат на полковника, и
самозванец вдруг побледнел и выронил из рук документы.
– Видите! – сказал солдат
казначею. – Я же говорю, что это беглый
каторжник…
На допросе самозванец покаялся во всем.
Он, действительно, убежал с каторги.
По дороге повстречался со
спешащим в Петербург по казенным делам полковником. Сжалившись над беглецом и
видя в нем человека воспитанного, полковник пригласил каторжника в повозку. Дорога была безлюдной.
Отогревшись, беглец зарезал полковника и кучера, и, облачившись в полковничий
мундир и забрав его документы, стал выдавать себя за убитого.
– Я и жениться хотел… – признался злодей на допросе. – И женился бы,
кабы этот солдат не узнал меня…
– Да я бы и не узнал… – сказал солдат. – Старушка ко мне подошла и
спросила, не помню ли я полковника этого…
– Какая старушка?
– Ну, ходила здесь, ваше
благородие… В красной кофте и в зеленой юбке…
Вдова– генеральша до конца жизни вспоминала эту историю.
– Страшно и подумать, что могло бы случиться… – рассказывала она. – Вся жизнь дочери
загубили бы мы, если бы Блаженная Ксения не помогла…
Великие чудеса творились на могиле Блаженной Ксении, по молитвам к ней
исцелялись безнадежно больные, отыскивались пропавшие, отводились смертельные
опасности.
И эти чудеса продолжают происходить и доныне.
VI
Это произошло уже в наши дни, во время чеченской войны.
Солдат дежурил на блокпосту, когда сказали, что к нему приехала мать из
Питера.
– Она тебя у вагончиков ждет...
– сказал командир. – Иди.
Солдат побежал к вагончикам, но матери там не нашел. Походив возле
вагончиков, солдат уже решил
возвращаться назад, и тут раздался взрыв,
Чеченский снаряд угодил прямо в блокпост. Все погибли.
Уже вернувшись домой, солдат рассказал эту загадочную историю матери.
– А когда это было? – спросила мать.
Солдат хорошо запомнил то число,
– Так я же в
этот день к Блаженной Ксении ходила! –
сказала мать. – Молилась за
тебя. Это Ксения и спасла тебя...
Не прерывается и в наши дни поток людей к могиле Блаженной Ксении.
В атеистическое лихолетье, на подступах к Смоленскому кладбищу власти
выставляли милицейские кордоны, но люди шли сюда, презирая опасности, потому
что знали: молитвенное заступничество Ксении сильнее…
И никакими угрозами, никакими репрессиями не могли власти убить народную любовь к блаженной
Ксении.
Что же они могли поделать с самой святой – блаженной Ксенией?
В 1957 году, когда Никита Сергеевич Хрущев, возрождая традиции
уничтоженной И.В.Сталиным “ленинской гвардии”, снова воздвиг гонения на
Православную Церковь, в часовне на могиле Ксении открыли сапожную мастерскую.
Могилу блаженной замуровали, и
прямо над могилой – глумясь! – настлали помост, на котором работали
сапожники. Но зыбко, как на трясине, стоял вроде бы на твердом основании
настланный помост. Ни одного гвоздика не удалось вбить. Вкривь и вкось били молотки.
Сапожную мастерскую из часовни пришлось убрать.
Теперь здесь попытались наладить производство статуй для парков. И
опять незадача. Наделают за день мастера гипсовых пионеров и физкультурниц, а
утром приходят в мастерскую – одни
черепки на полу крепко запертой часовни…
VII
Три столетия отделяют нас от того дня, когда “на берегу пустынных волн”
встал Петр Первый, обдумывая, как “на зло надменному соседу” воздвигнуть город. Каторжным трудом всей России город
был воздвигнут. Воздвигнут на “зло соседу”, на зло всей истории православной
Руси…
И прошли столетия.
И ясно видим мы, как трудами бесчисленных мастеровых, гением Пушкина и
Достоевского, Блока и Ахматовой, молитвами просиявших здесь святых
мучительно-трудно и вместе с тем ликующе-победно срасталась новая
послепетровская история с прежней русской историей.
И первая в сонме святых,
просиявших в Санкт-Петербурге, – Блаженная Ксения.
Услышав разговор Спасителя с юношей, которому жалко было оставить свое
имение, вышла Ксения Григорьевна из оставленного ею собственного дома, и
нищенкой, с распухшими от стужи и сырости ногами, пошла по петербургским
улицам, своею молитвою очищая их от застоявшегося здесь зла.
Как плакала она, когда убивали в Шлиссельбургской крепости несчастного
русского императора Иоанна VI Антоновича, всю свою жизнь с младенчества
безвинно просидевшего в тюрьме…
– Что ты плачешь, Андрей
Федорович? – жалея Ксению,
спрашивали прохожие. – Не обидел ли тебя кто?
– Кровь, кровь, кровь... – отвечала Ксения. – Там реки налились кровью, каналы кровавые, там кровь, кровь…
И еще три недели плакала Ксения, прежде чем стало известно в
Петербурге, что в Шлиссельбурге, при попытке Мировича освободить его, убит
несчастный император Иоанн VI Антонович.
Когда полковничий мундир мужа износился и превратился в жалкие
лохмотья, Ксения Григорьевна стала ходить в красной кофточке и зеленой юбке или
зеленой кофточке и красной юбке…
Такой ее запомнили петербуржцы, встречавшиеся с Блаженной Ксенией в дни
ее земной жизни, такой видели ее и столетия спустя, такой видим ее и мы на
иконах…
IX
Священники церкви Смоленской Иконы Божией Матери и сейчас ведут записи
чудес, совершаемых у часовни на могиле блаженной Ксении Петербургской.
О этих чудесах можно
рассказыватъ много, но зачем говорить, если каждый может стать свидетелем
великого чуда, посетив 6 февраля, в день памяти Блаженной Ксении Смоленское
кладбище...
Почему-то всегда в этот день стоит мороз… И всегда на Смоленском
кладбище народ. Люди везде…
А на Смоленском кладбище –
народ. Люди здесь везде. У входа –
внутрь не протолкнуться! –
церкви Чудотворной иконы
Смоленской Божией Матери. Люди толпятся у вагончика, где оборудована книжная
лавка, у свечных киосков, стоящих повсюду. У самой часовни Блаженной
Ксении особенно многолюдно. Одни стоят, прижавшись лбами к стене часовни, безмолвно творят молитву Блаженной, другие ожидает, когда освободится хоть щелочка места
у стены.
Повсюду горят свечи. В специально приготовленных жаровнях с песком,
свечи стоят так густо, что, то и дело, жаровни охватывает единым пламенем.
Свечи стоят и в снегу. Сотни, тысячи свечей...
То здесь, то там – звучит пение акафистов.
Голоса чистые…
Белый пар вырывается из уст, истаивает в голубом морозном
воздухе…
Столько людей в одном месте встретишь разве только в толчее шумного
вокзала, но здесь лица другие.
Светлые, не пропитанные синеватым свечением телеэкранов, теплые и живые
лица... И то ли от этих лиц, то ли от чистого, не затоптанного и в таком многолюдьи снега, то ли от
голубого. Богородичного цвета стен, но. впечатление такое же, как от картин
Кустодиева.
Радостная и светлая движется перед глазами Русь...
И ловишь себя на этом сравнении, и какой-то нелепой кажется сама мысль
о вымирании России, о неуклонно, как
свидетельствует статистика, из года в год все последние десять лет снижающейся
численности населения…
И тут же понимаешь, что это и
не мысль даже, а так... злая, серая тень, что пытается набежать на морозное
синее небо, на светящиеся радостью лица, на этот чистый, не затоптанный и
десятками тысяч ног снег, словно бесчисленный людской поток проходил здесь,
не касаясь земли…
Я снова вспомнил про этот снег, когда мы покидали Смоленское кладбище. Те же люди шли по улице, но все серее, все
грязнее, как всегда в нашем городе,
становилось вокруг, чем сильнее мы удалялись от часовни на Смоленском кладбище,
от праздника Блаженной Ксении Петербургской...
“О святая
блаженная мати Ксение, в житии твоем крест тяжкий понесшая. Приими от нас
грешных, моление сие к тебе приносимое. Огради нас молитвами твоими от наветов
духов тьма и всех мыслящих нам злая. Умоли Всещедрого Бога подати нам силу и
крепость, да кийждо от насвозмет крест свой и вослед Христа
грядет, поя Ему с тобою: Аллилуиа”…
Николай Коняев
Ссылки по теме:
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
Каждому из нас, с детства, знакомы эти пушкинские строки. И читая их,
мы совершенно непроизвольно, раздвигаем границы пустоты. Нам представляется,
что Петр Первый стоит на отвоеванной у противника территории, на которую не
ступала никогда нога русского человека.