К годовщине блаженной кончины схиархимандрита Ионы (Игнатенко)
Год назад – 18 декабря 2012 года в Одессе, в Свято-Успенском Патриаршем монастыре отошёл в вечность схиархимандрит Иона (Игнатенко), духовник обители, один из самых почитаемых старцев нашей Церкви, чьи слова: «Нет отдельно Украины и России, а есть единая Святая Русь», - хранимы многими сердцами как драгоценность.
Он родился 10 октября 1925 года в большой крестьянской семье, в центре советской Украины; ныне это земли Кировоградской области; при крещении был наречён Владимиром, в честь Крестителя Руси… Что это было за время? В тот год, настрадавшись, умер патриарх Тихон и ужесточились гонения на Церковь; в тот год был создан чудовищный «Союз безбожников», позже переименованный в «Союз воинствующих безбожников». «Через безбожие – к коммунизму!» - был лозунг этой организации. Недюжинные государственные силы включились в процесс обезбоживания, в результате чего Володя Игнатенко должен был вырасти человеком, не знающим Бога. Одновременно с государственным «штурмом небес» насаждался обновленческий раскол внутри Церкви…
История давняя, но в связи с подготовкой на Украине очередного раскола (в УПЦ на видные позиции выдвигается оранжевая группировка), стоит припомнить, что борцы с церковной традицией образца двадцатых годов придумали т.н. «живую церковь», которую не признал Патриарх Тихон и верующий народ…
Перед Пасхой 2013 года одной женщине (не она сама, но её супруг – духовное чадо о. Ионы) в тонком сне на рассвете явился батюшка и чётко произнёс: «Скажи им: я – живой!» Он предстал в весь свой рост, был в своей схимнической мантии, со священническим крестом… Она не знала – кому «им».
«Им», - возможно, не только его духовным чадам, но и новым борцам с Церковью, новым обновленцам-«западникам». Лозунг нынешнего возможного раскола, который замыслен под предлогом создания «украинской поместной церкви», может быть таким: «Через создание поместной церкви – к европейским ценностям!» Оранжевое лобби – ценители европейских прелестей. Если обновлены 1920-х годов ввели в свою «церковь» женатый епископат и разрешили второбрачие духовенства, то нынешние – берут цели покруче. Оранжевое лобби, поддерживая бесоватый Евромайдан, ратуя за современные «европейские ценности», этим самым ратуют за ревизию Библии и за однополые браки, институт коих, как мы видим, входит в число европейских ценностей. Это вне зависимости от того, понимают они это или нет.
В 1920-1930-е годы все учреждения, созданные для борьбы с Церковью, равно как и кураторы этих организаций из НКВД, столкнулись с препятствием неодолимой силы. Этим препятствием оказалась семья. Православная семья. По плану Антирелигиозной комиссии, составленному воинствующими безбожниками, к 1936-1937 годам религию предполагалось изгнать из самых укромных её уголков. Самый укромный уголок – семья, где свершается разговор матери с ребёнком.
Старец Иона не раз вспоминал свою маму: «Мне в тридцать шестом году было 11 лет, я был младшим, девятым в семье. В школе нам говорят: зачем молиться, мы сделаем машины, сделаем Днепрогэс и будет коммунизм, все будут равны, все в достатке… Я прихожу домой и говорю: «Мама, в школе говорят: не надо молиться, они сделают рай». Она: «Дети, не слушайте безбожников, надо молиться! Рай на земле не будет… Труд и молитва спасают человека…» В других домах матери и бабушки отвечали «просвещённым» детям: «У них Бога нет. А у нас – есть!»
Перепись 1937 года, через полтора десятка лет антирелигиозной пропаганды, показала, что 55 миллионов (это 56% населения, принявших участие в переписи, от 16 лет и старше) – люди верующие.
Ныне, в ХХI веке, ведя атаку на семью, в том числе и на институт материнства, лихие псевдоевропейцы явно учли опыт своих предшественников.
В годы коллективизации семью Игнатенко раскулачили. Старец вспоминал, не осуждая, со смирением: «Все забрали… последнюю коровку. За что раскулачили?! За то, что отец всю жизнь очень тяжело работал?!» В родителях он видел образец супружества: «Мать отцу и отец матери никогда не изменяли, потому что были с Богом…»
О его жизни известно, как это ни покажется странным, не так и много. Некоторые сведения противоречивы. Он окончил четыре класса, дальше учиться не имел возможности. По мирским меркам он был человек необразованный. Но о людях старец, порой, знал больше, чем мог сказать. Это осознавалось позже.
В молодости он работал в колхозе трактористом, однажды от изнеможения уснул за рулём. Трактор ехал сам по себе. Владимир открыл глаза и увидел перед собой человека – женщину! Резко затормозил, выскочил из кабины. Никого не было. Но под колёсами трактора был овраг. Старец знал – Богородица его спасла.
В поисках заработка он уехал в угольный край, работал шахтёром. Потом переехал на Кавказ, много и тяжело трудился на нефтяных промыслах. Узнав о монахах-отшельниках, живущих в Абхазии, отправился к ним и прожил в их среде, как говорят, несколько лет. Ему снилась мать. Монахи сказали: молится о тебе, тоскует. Он вернулся на Украину. Жил в Молдавии. Был женат. Имел двух детей. Когда заболел туберкулёзом, семья от него отказалась. В 1964 году он впервые пришёл в Свято-Успенский Одесский монастырь. В тот год в обители отошёл ко Господу знаменитый старец – о. Кукша (Величко). Владимир хотел стать послушником, его не приняли. Вблизи монастыря, в глиняной горе над морем он соорудил себе пещерку-землянку, жил в ней; говорят, даже перезимовал там. Он разбирался в технике. Монастырь сидел без электричества. Он наладил работу дизельной установки. Через пять лет, в 1971 году он был принят в число братии.
Как приходили и приезжали к о. Кукше, так со временем стали приезжать со всего света к о. Ионе. Вокруг него всегда было много народа. К нему на исповедь занимали очередь, порой, с трёх-четырёх часов ночи. Но он, когда не очень был болен (он страдал от болезни ног) часто говорил и с группами людей – и в келье у себя, и на воздухе – на монастырских дорожках.
Интересно, что людям он годами говорил одно и тоже – о трудном детстве, о словах мамы, говорил о Серафиме Саровском, не уставал повторять, что совесть дороже миллионов и о том, что тот, кто утратил совесть, тому легко воровать, клеветать, убить, ограбить, насиловать, они идут широким путем, но мы, православные, им не завидуем, по убеждениям он был монархист, государственник, любил и уважал Царя и его семью.
При всех повторах его разговоры имели, как оказалось, непреходящий, универсальный характер. В его словах каждый человек мог найти лично обращённое к нему. Просматривая сейчас некоторые ролики, выложенные на YouTube, удивляешься, что речи старца, произнесённые, скажем, пять лет назад, актуальны, словно б рождены в расплавленной магме сегодняшнего дня. Вот он говорит о вере и вдруг простодушно – о Западе: «Надо держаться нашей православной веры, это правильная вера. Исполнять Закон Божий. Закон Божий не нарушается (не переменяется), а закон государства нарушается. Был закон Всероссийский, а теперь Украинский. Это же западники соблазнили. А на Западе – гиена огненная. Когда читаем Семёна Дивногорца, ему была открыта книга жизни: на Востоке Рай сладости, а на Западе гиена огненная. Поэтому нельзя Западу подчиняться. Им верить. А люди поверили и разбили такую большую страну…»
Имя Иона обозначает – «голубь». Он и был смиренен и небесен как голубь. Никогда не сердился и ни с кем не спорил. Лишь покивает головой: «Ну да, ну да…» И продолжит своё. Случалось, его жестоко обижали. Он к этому относился со смирением: участь старца.
Встретить духовных чад о. Ионы можно повсюду, так их много было у него. У каждого свой рассказ.
Вот свёл меня случай с Владимиром – милицейским полковником в отставке. Он занимал серьёзнейшие должности, в том числе руководил службой внутренней безопасности Одесской милиции, по факту – это служба контрразведки. Но карьера его началась в маленьком городке Смела. В начале 1990-х он работал начальником линейного отдела транспортной милиции по ст. им. Т.Шевченко в г. Смела. В органах правопорядка заведено – «перетасовывать руководящие кадры». Владимиру предложили переехать в Одессу, занять такую же должность. При нормальных обстоятельствах это было бы повышением. Но в те годы в милиции орудовали целые банды, в Одессе воровали вагонами, сбывая товар через рынок на7 км. Владимир переезжать не хотел, работа на Шевченко была отлажена, его подразделение занимало первое место. Он уже был воцерковлённым человеком, знал о. Иону. В церкви во время службы он мысленно обращался к нему, не в силах принять решение: вразуми, отец Иона! Вдруг к нему подошла незнакомая женщина, спросила: - Вы Володя, в милиции работаете?.. Батюшка Иона вам передал две просфоры и благословение ехать в Одессу. Всё сложилось удачно. О службе в Одессе можно мемуары писать. Со временем Владимир занял должность начальника милиции Одесской железной дороги, которая проходит по шести областям. Потом пригласили на работу в службу внутренней безопасности. Он стал часто бывать у о. Ионы. Приводил к нему некоторых своих коллег. Вспоминает тяжёлый случай, когда коллега собрался играть свадьбу дочери в пост. Отец Иона не благословил. Но домашние коллегу высмеяли, мол, нашёл, кого слушать, какого-то монаха… Несчастья начались с того, что коллега вёз к свадьбе фуру с шампанским и водкой, попал в аварию, всё разбилось вдребезги. Потом на жениха напала шпана, щёку порезали. А когда свадьбу играли, во время танца коллега на ровном месте упал так, что связки порвал, кости сломал, оказался в гипсе. Но и этим дело не кончилось…
Да ведь известно, если пошёл человек к старцу и получил совет, нужно исполнять.
Отец Иона бывал иногда очень немногословен, но каждое его слово бывало при этом столь весомо, что переменяло судьбы.
Послушница N., очень молоденькая, попросила у батюшки благословения стать монахиней. И он благословил. У этой девушки отец был важный чин. Тот примчался в монастырь, был в ярости. Чин ругаться и грозил, даже произнёс: убью, зарежу! Отец Иона спокойно, даже как будто и весело, посмотрел на него: «Ну что ж, убивай; убьёшь, все мои грехи на себя возьмёшь». Это произвело потрясающее действие. Кончилось тем, что чиновник, он был важной фигурой, сам воцерковился и стал духовным чадом о. Ионы.
О весомости слов о. Ионы говорил и другой мой «случайный» знакомый, р.Б. Георгий из Ужгорода. Он рассказывает: «Мы группой приехали в Одессу под самый Новый год, 30 декабря 2011 года. В храме к о. Ионе была очередь, как сказали, небольшая. В иные времена люди ждали, чтобы исповедаться, и неделю. Было 5-6 человек. Я хотел рассказать ему длинный перечень грехов. Начал так: «Уповаю на материальный мир, слишком от него завишу…» И хотел продолжать. А он меня мягко, но строго остановил: «А что твой материальный мир?! Одна Божия Литургия всё превосходит! Одну её поставишь на чашу весов, она всё перевесит. Поэтому нужно ходить на Божественную Литургию»! – И после некоторой паузы добавил: - Пока ещё есть время».
У Георгия была слабость – в церковь ходил эпизодически. Теперь он учащийся Духовной Академии.
Раба Божия Людмила все 18-е дни в течение минувшего года заказывала по о. Ионе панихиды. Она была его духовным чадом и много лет ездила к нему за500 км. Находилась она в монастыре и в день его кончины. Был мороз, необычный для Одессы. Служился молебен у образа Матери Божией «Целительница» о здравии болящего о. Ионы. Вдруг дважды ударил колокол. Вошёл монах и сказал, что батюшка скончался. Храм наполнился громкими рыданиями. Под всеобщий плач отец Павел взволнованно стал служить панихиду… Людмила говорит: «Все эти дни и ночи с 18 по 22 декабря 2012 года стояла холодная морозная погода, а окна и двери собора, где лежал наш Батюшка, сотрясались от яростного свирепого ветра… Никогда ещё в своей жизни мне не доводилось видеть столько живых цветов среди зимы. Весь собор был украшен огромными букетами из роз, преимущественно белых и красных. Подумалось: как в Пасху. И она наступила. 22.12.12 в день погребения ветер утих, выглянуло солнышко и так ярко и ласково улыбалось нам всем, будто согревая наши осиротевшие души. А когда все дружно запели «Христос Воскресе из мертвых», скорбь сменила пасхальная радость в душе…»
Олег Слепынин
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
