– Дедушка старый, весь белый, лето придет – не глядят на него, зима придет – обнимают, – приговаривал дед Маркел, забираясь на ночлег. – Догадались, что это такое?
– Лежать на печке да не отгадать загадку про печь... – засмеялся Санька. – Печка – простейший отопительный прибор, которому, наверное, не одно тысячелетие.
– Да я бы не сказал, что простейший, – возразил дед Маркел. – Однажды гостил у меня один знаменитый писатель из Москвы. Он писал про космос, про науку, но вот потянуло его посмотреть на нашу деревню. Вот я и пригласил писателя познакомиться с деревенской жизнью.
Писатель сгоряча согласился. Дело было осенью, заехали мы в одну заброшенную деревеньку и стали топить в промозглой деревенской избе огромную, схожую с пароходом глинобитную печь.
Печь сожрала уже накладки три дров, напротив ее устья невозможно было стоять, а в избе оставался мерзкий холод, да и сама печь холодна, как могила.
– Ничего, – успокаивал я писателя, когда вскрыл трубу и мы забрались на печь ночевать, – часа два как-нибудь выдержим, а потом здесь будет Африка.
Писатель долго ничего не отвечал, но потом сквозь зубовную дрожь выдавил:
– И это ты говоришь мне, специалисту-теплотехнику? Я у самого Королева в ракетном институте работал, и я прекрасно знаю, что если источник тепла иссяк, начинается медленное остывание, а отнюдь не нагревание.
Я не возражал. А часа через два, мокрые, мы скатились с печи: жара там стояла чище африканской.
– Фантастика! – только и говорил писатель. – Кто ж думал, что простая глиняная печь преподаст урок научному обозревателю «Комсомолки»...
Мы засмеялись.
– И все равно, печь агрегат примитивный, – сопротивлялся Санька.
Дед спорить с Санькой не стал. Только хмыкнул:
– Печка в доме – солнышко на привязи. Она и накормит, и обогреет, и вылечит, и высушит. На печке, бывало, на свет появлялись, на печке росли, на печке и помирали порой. В тяжелые времена в печках и мылись, и даже спали...
Однако надо признать, Санька, что сама русская печь и в самом деле сооружение не очень экономное. Я вам расскажу такую историю.
Перед самой Великой Отечественной войной правительство наше объявило конкурс на лучшую экономную печь. Оно и понятно: почти вся Россия дровами отапливалась, сколько леса в трубы вылетало!
В конкурсе том приняли участие самые видные умы России. Лучшие проекты были отобраны и сведены в книжку, но до воплощения их дело не дошло. Помешала война.
В конце сороковых вернулся в родную деревню с войны один старый печник, и решил он переложить старухе печь. Еще на войне попала ему эта книжечка, руки чесались какой-либо проект осуществить.
Выбрал он печь академика Грум-Гржимайло, специалиста в области черной металлургии. Уж больно звучная фамилия была у автора.
Печь сложил, обсушил, затопил. Старуха в печь чугуны поставила и корову доить пошла. Вернулась, сунулась к печи, а чугунов нет. Поплавились чугуны...
Признаюсь, я этой истории поначалу не поверил, пока не встретился сам с этим печником и не увидел его печки. К тому времени у него были уже печи собственной конструкции, в которых, правда, горшки не плавятся, но на следующий день после истопки можно пироги печь.
Настолько удивительная у Спирина печь была, что если бы я ее собственными глазами не видел и всю руками не общупал, то ни в жизнь не поверил бы. Печь та топилась без дыма. Вовсе. И еще многое другое было в ней поразительно.
Несколько лет потратил он, чтобы найти то самое решение, сделавшее простую печь-теплушку настоящим чудом. Печь эта требовала дров в несколько раз меньше, жару давала в несколько раз больше, а дыму не давала вообще. Температура горения была в ней такая, что топливо сгорало в ней без остатка.
– Что, ни углей, ни золы, ни сажи? – засомневался Санька.
– Как бы вам все это подоходчивее объяснить, – задумался дед Маркел. – У обыкновенной печки температура дыма при выходе из трубы должна быть не менее 150 градусов. Если меньше, то по трубе потечет конденсат воды, и печь топиться не будет... Понятно?
– Понятно,– согласился я.
– Так вот, у Спирина дым на выходе был не больше пятидесяти градусов.
Печник додумался конструктивно перевернуть печь, и дым первоначально стал уходить вниз, в подвал, а потом уже, остывший, потерявший влагу, поднимался вверх. Из примитивного агрегата печь превратилась в чудо, над которым многие ученые бились и не могли получить ответа.
Мастер умер. И вместе с ним ушел, казалось бы, секрет удивительных чудо-печей.
Но я ошибался. Какова была моя радость, когда встретился с сыном Спирина и узнал, что секрет не утрачен, а конструкция бездымных экономных печей усовершенствована младшим Спириным, и что печки конструкции старого мастера сегодня дарят тепло во многих деревенских домах...
Вот и наша городская печка в доме по принципу Спирина, печника-самородка, сложена... Не нарадуюсь. Ну да сейчас, как в той присказке: «Лето придет – не глядят на нее. Зима придет – обнимают».
– А ты, Миша, не забудь внести в бортжурнал новое открытие наше – ремесло печника, или печеклада.
... Ночью я проснулся. В окна уже пробивался робкий рассвет. Дед и Санька спали, раскрывшись. У Саньки на лбу выступила испарина. На печке было жарко.
Я вспомнил того писателя, который усомнился в свойствах русской печки, и полез охладиться да испить колодезной водицы.
Я стоял у кухонного окна, пил из ковша воду и тут увидел, как на конце деревни в окнах заросшего травой и кустарником дома, появился неясный блуждающий огонек.
Я замер. Да, это не было видением отблесков утренней зари. В доме действительно кто-то был и ходил по нему с огнем. Я хотел было уже будить деда, но тут огонь угас, и снова окна крайнего на том конце деревни дома слепо смотрели на мир черными глазницами... И я решил, что все это мне приблазнилось.
Анатолий Ехалов (Вологда)
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
