Моря называются по-разному. Есть Белое — незамерзающее, есть возле Африки тёплое Красное море, а возле Китая — Жёлтое море такого цвета, как сами китайцы. А вот Чёрное море в старину называли Русским морем. Потом Русь от всех морей оттеснили, и Россия стала сухопутной, а не морской державой, а море стало называться Чёрным.

А если вдруг задует сильный-сильный ветер, то образуются высокие, тёмные волны, которые иногда бывают выше многоэтажного дома. И корабль взлетает на их гребень, как щепочка. Вот тогда-то любое море может называться Чёрным.

А раньше корабли строили деревянные, и на них были паруса. И если дул ветер, то двигались они с помощью ветра. Как это? Он наполнял большие и малые паруса, и они тянули, толкали корабли вперёд или помогали разворачивать их. Нужно было обладать большим мастерством, чтобы управлять кораблём с помощью парусов.

Надо было научить моряков управляться с малыми и большими парусами. А для этого надо было забираться вверх по мачтам, когда волны раскачивали корабль, а ветер вырывал верёвки и даже толстые канаты из рук, мешал крепить или отвязывать паруса.

Очень храбрые, смелые и умелые люди были моряки, а командовать ими могли тоже самые отважные и умелые, и ещё самые умные и опытные командиры.

Вот таким храбрым, смелым и опытным для нашего флота был его командующий в восемнадцатом веке, то есть больше, чем 200 лет назад, адмирал Фёдор Ушаков. Но был он ещё через эти двести лет прославлен как святой нашей Православной Церкви.

А ведь святые — это люди, глубоко верующие в Бога, служащие Ему, это неустанно молящиеся, это исполняющие Божьи заповеди, это искренне любящие ближних, милосердные и праведные люди, отказавшиеся от мирского. Но разве можно быть такими военным людям, да ещё их командирам? Очень тяжело, почти невозможно, но надо сражаться с врагами православия, врагами Отечества. И нелегко даже после боя проявить милосердие. Вот таким был адмирал Фёдор Ушаков, такими были наши святые князья Александр Невский и Дмитрий Донской.

Мы с тобой, мой юный читатель, и узнаем из этой книжки, а потом из Жития Фёдора Ушакова о его святой, праведной жизни, о том, как он подготовил себя к ней, как исполнял заповеди Божьи, как молился перед боем и после него, как, закончив морскую службу, не окончил своё служение Господу, а наоборот, все силы и молитвы обратил к нему, проявляя милосердие и благотворительность, помогая бедным, увечным и просто нуждающимся людям.

* * *

Фёдор Ушаков родился на берегу великой реки Волги, в глубине или, скажем, в центре России на Ярославской земле. Вот отсюда его исток, здесь его Родина. А Ярославская земля — земля особенная, ибо здесь родилось, жило, пребывало немало русских святых.

Впрочем, поинтересуйтесь: ведь почти в каждом крае России жили или упокоились святые, которых мы знаем. Вот в Нижегородской земле в Сарове — мощи святого Серафима Саровского, в Петербурге — мощи святого князя Александра Невского, святых Иоанна Кронштадтского, Ксении Петербургской, в Белгороде — Иосафа Белгородского, а в Воронеже — Митрофания Воронежского. Заведите себе тетрадочку или блокнот и перепишите туда места, области, города, где воссияли мощи наших святых. Так вы будете познавать духовную историю нашей Родины.

Ну, так вот, Федя Ушаков, отец которого был гвардеец знаменитого столичного Преображенского полка, родился, когда отец уже вышел в отставку, и жил в деревне Хопылево. Крестили Федю в церкви на Острову. Нынче, правда, остров сросся с берегом, и церковь того времени стоит не до конца восстановленная на берегу Волги. А когда заходишь в неё, так и кажется, что вот-вот послышится голос младенца Феди, или уже его мальчишеская молитва. Если приедете туда, помогите там собрать мусор, посадите цветочки возле храма, или просто помолитесь, постойте, закрыв глаза, и вы услышите, как шумят волны, откуда-то издалека раздаются команды, слышится глухой гром пушек и раздаётся молитва «Святой праведный воин Феодор, моли Бога о нас!» А он и молится за нас, укрепляет наш дух.

Родители Феди в детстве учили его всему доброму и полезному. Он умел читать, быстро считал, знал географию и, несмотря на то, что он был дворянином, а не крестьянином, умел косить траву, рубить дрова, ловить рыбу, грести на лодке. Когда научился плавать, то переплывал Волгу. Вместе с отцом и мамой он знал все утренние и вечерние молитвы, знал Жития многих святых.

И, несмотря на то, что в роду Ушаковых все были люди военные, служили в армии, но службу несли, что называется, в сухопутных войсках, в её пехоте или кавалерии, Федя хотел служить на флоте, в море, которое он, правда, никогда не видел.

Отец и определил его в Морской кадетский шляхетский корпус в Петербурге, то есть в училище, где готовили морских офицеров. Немного странно: парнишка, который жил далеко-далеко от моря, захотел стать морским офицером. А ничего странного в этом не было. Россия тянулась к морю. Все великие флотоводцы вышли из глубин страны. Вот Фёдор Ушаков — из Ярославской земли, адмирал Нахимов, который разгромил турецкий флот в Синопе и погиб, сражаясь за Севастополь, — из Смоленской, адмирал Спиридов — победивший во многих битвах, родился в Тверской губернии, а адмирал Сенявин — в Калужской губернии.

Древняя Русь, праматерь нынешней России, была морской державой. Через два её самых главных города — Новгород и Киев — пролегал путь «из Варяг в Греки», то есть от северных племён варягов до Греции — Византии, откуда к нам пришло христианство. Этот путь соединял два моря: Балтийское и Чёрное, которое, вы помните, в то время называлось Русским, ибо много больших и малых кораблей Древней Руси бороздили его просторы.

Святая Русь кругом

Отец творил вечернюю молитву долго и не терпел, если кто его прерывал. Молился он, чтобы Бог даровал ему и его семье праведную жизнь, молился за своих бывших сослуживцев-преображенцев, за их здоровье. За императрицу Елизавету, за Отечество российское. Ну и, конечно, за брата своего, Ивана, ушедшего из гвардейцев-преображенцев в монахи. Он одобрял его решение, но не нравилось ему, что сделал это брат тайно. Жена же его Параскева Никитична говорила, что то воля Божья, и тут он соглашался.

Параскева Никитична в другой горнице читала из молитвослова молитвы с детьми Фёдором и его братом Иваном, иногда объясняла им непонятное или обещала рассказать после моления.

В тот вечер тихо постучали в двери. Отец за закрытой дверью не слышал, а мать шепнула Феде:

— Поди, открой: кого нам Бог послал на ночь?

В проёме двери стояли два монаха. Который постарше сказал:

— Спроси у батюшки, отрок, можно ли заночевать двум странствующим?

Но уже подошла мать и захлопотала:

— Заходите-заходите, люди добрые, вот закончим молитву, и ужинать накрою.

— Нам, матушка, ничего не надо: мы сыты Божьим благоволением. А вот помолимся вместе с вами.

Помолились. Вышел Фёдор Игнатьевич, спросил дружески:

— Куда и откуда путь держите? По какой надобности?

Старый странник степенно погладил бороду, ответствовал:

— Имею послушание пройти по нашей святой земле до Белоозера, а оттуда получить послание в Троице-Сергиеву лавру, откуда и иду. А этот юноша выбирает пустынное монастырское пристанище, где бы ему уединиться для молитвы.

— Батя, — не решаясь обратиться прямо к монаху, спросил Федя, — а пошто он землю нашу святой называет, ведь она там, он показал рукой на юг, святая-то, вокруг града Иерусалима.

— Да пусть тебе он и скажет, как понимает, — обратил взор к монаху отец.

— Вот и знай, отрок, что Русь Святая, как раньше, из Киева и Новгорода светилась, а позднее из тех мест, где зажёг факел великий наш преподобный отче Сергий, именуемый Радонежским. Знаешь ли ты что-либо об этом святом?

Фёдор знал, ибо отец ему рассказывал о непрестанных молитвах, что совершал тот в лесу, где строил храм и келью. Знал, что, будучи отроком Варфоломеем до монашества, он встретит в лесу светоносного странника, который судьбоносно перекрестил его, что приходил к нему в монашескую пустынь медведь и не тронул его, а потом собрались вокруг него молитвенные люди — монахи. Сказал об этом страннику. Тот покивал головой.

— Вот мы и идём оттуда, из Сергиева Посада, из самой лавры. И в Хотьково были: там его родители упокоились. А затем в городе Переяславе были, в его храмах молились.

Отец перебил:

— А ещё, Фёдор и Иван, вы знать должны, что преподобный Сергий благословил князя Дмитрия на бой с агарянами хана Мамая, на Куликовскую битву и ещё двух иноков из монастыря Пересвета и Ослябю отправил с ним. Сам же молился за князя, за воинов и за победу. Ту битву князь выиграл, а мы позднее от басурманского ига освободились.

Монах согласно кивнул:

— Да, то знать надо.

И уже как бы продолжая воинскую тему, добавил про город Переяславль: что там владел землями и жил князь Александр, прозванный Невским за победу на Неве над напавшими на Русь шведами.

Отец же добавил, что князь на льду Чудского озера разгромил войско тевтонских латинян, псов-рыцарей, хотевших покорить православный народ. И за эту победу, за неустанную борьбу за православие, за защиту русских земель его на Руси и почитают святым. А он, когда служил в Преображенском полку, к его мощам прикладывался в Петербурге, ибо Пётр-государь привёз честные останки в Петербург и там навсегда их оставил для покровительства над великим городом.

Монах с уважением посмотрел на отца и дальше продолжил про город Ростов Великий, что там написана, лежащая на столе в горнице книга «Четьи-Минеи», то есть сказания и истории о святых людях. Федя всё больше и больше дивился, что во многих посадах и городах рядом с ними жили такие знатные и даже святые люди. Значит, повсюду на Руси могут быть витязи и праведники. Монах согласился: на то она и Русь святая — кругом её хранить и беречь надо, не отдавать на поругание иноземцам. Вот недалеко от этих мест жил и молился истинный защитник православной Руси. То был необычный и прозорливый святой монах Иринарх, что тридцать лет провёл в заточении или, как он говорил, «в затворе», навесив на себя вериги. То есть, железо, цепи, кресты тяжёлые.

— А пошто он так себя угнетал? — спросил Федя.

— Да, чтобы хоть часть страданий Господа нашего на себе испытать и почувствовать, и молиться во Славу Его и за наши души. И за то Бог давал ему силу провидения, и шли к нему люди за поддержкой и советом, чтобы узнать свою судьбу. Это именно он предсказал царю Московскому из рода Шуйских, что на Русь нападут ляхи и литвины — латиняне всякие. Царь, однако, не внял, не услышал про опасность. И началась на Руси великая смута, поднялся мятеж, разразился голод, изменили бояре. А латиняне, то есть противники православия, вошли в земли Московские, посадили в Кремль своего короля и стали издеваться над людьми. Тогда очнулись наши люди и в Нижнем Новгороде ополчились на врага, соединились и собрали отряды воинов, как тогда говорили, ополчение и двинулись на Москву. Шли они через ваш Ярославль и город Рыбинск, но сюда ополчение ещё в некоторой худости и некрепости прибыло. И прослышали воины, да то ещё были не воины, а люди добровольные, что тут, в монастыре на Устье, подвизается известный монах Иринарх — провидец и великий молитвенник за Русь. И тогда, — монах даже привстал, чтобы показать, что он скажет самое главное, — предводитель ополчения князь Дмитрий Пожарский и купец Кузьма Минин поехали к Иринарху за благословением. Тот благословил их, как Сергий Радонежский, и не иноков дал в помощь, а снял с себя крест, вручив его на освобождение Москвы от супостатов. Тогда они её и освободили, короля чужеземного из Кремля выгнали, и князь Пожарский привёз Иринарху крест с благодарностью.

— Батя, — с надеждой спросил Федя, — поедем к тому монаху, попросим благословения, он ведь недалеко от нас живёт.

— Нет, отрок, — покачал головой монах, — тот Иринарх давно почил во Бозе, но келья его есть, и там лежат вериги, кои у всех, кто видит сии железа, страх и восторг вызывают. Ибо обычная человеческая природа сии тяжести выдержать не может.

Отец тоже задумался о необычной судьбе монаха, а потом кивнул Феде и Ивану.

— А вот мы с вами и съездим в то памятное и славное место, помолимся и в келью столь славного подвижника зайдём. Пусть вас его подвиг наставит на путь правильный.

Монахи ещё долго рассказывали о святых местах Рыбинска, Ярославля, Белозерья, а Федя дивился и радовался, сколь славна Земля Русская, сколь прекрасно она украшена и сколь много славных людей на ней жили. Ночью ему снились странники, идущие по дорогам. Один из них в светлом одеянии и с сиянием над головой помахал Феде, вроде бы позвал с собой. А он и пошёл за ним.

Гардемарин Ушаков

Петербург. Морской, шляхетный, кадетский корпус. В него и поступил учиться Фёдор Ушаков.

Морской кадетский корпус был одним из самых лучших учебных заведений столицы. Тут работали блестящие преподаватели, военные моряки, офицеры, учившие устройству корабля, тактике морских баталий, мореходному умению, кораблестроению и кораблевождению, и учёные специалисты по математике, геометрии, астрономии, истории, иностранным языкам, фехтованию и артиллерийским наукам.

Фёдор Ушаков учился отменно, без поблажек от учителей и от себя. А молитва сопровождала его во все годы учёбы, службы в церкви он не пропустил ни разу. И вот пришёл час окончания морского корпуса. Сам директор, морской командир и заботник Иван Логинович Голенищев-Кутузов обратился к гардемаринам:

— Любезные мои сотоварищи по делу морскому, большую ношу вы на себя взяли, ибо ведаете, что Россия наша — держава морская и ей всегда нужны верные морские служители.

Россия издревле была морской державой, а позднее эти земли, что у морей лежали, потеряла. И лишь Пётр I здесь, на Балтийском море, в Европу прорубил окно, а на Чёрном потерпел поражение. Вам же, господа-гардемарины, предстоит снова Чёрное море в наше славянское море превратить!

Стоящий в строю гардемарин Фёдор Ушаков слушал внимательно и думал о себе: он входит в большое плавание, в самостоятельную жизнь, где отвечает сам за себя, где от его умения зависит жизнь многих.

— Господи, — перекрестился он, — буду служить честно, не дам себе покою ни в чём, корабль будет моим домом, в море будут мои дороги. России отдам все свои силы. Господи благослови!

Дробь барабана возвестила: Российский флот получил новое пополнение офицеров. Прощай гардемарин, здравствуй мичман Ушаков!

* * *

Фёдор прощался с Санкт-Петербургом. Надо было отправляться на корабль. Пришёл и в Александро-Невскую лавру, приложился к мощам равноапостольного князя Александра Невского, положил вспомоществование из первого морского жалования в монастырскую кружку и долго стоял у неё, вспоминая судьбу своего дяди Ивана. Тот совсем недавно уже монахом Фёдором целый год стоял здесь по распоряжению императрицы Елизаветы Петровны и оберегал подношения верующих. Его монашеский подвиг поразил Фёдора, а молитвенную службу в монастыре он считал подвигом и стремился всё узнать о дяде, встретиться с ним. Редкими были эти свидания.

Перед поступлением в морской корпус в Александро-Невской лавре дядя Иван, который принял в монашестве имя Фёдор, рассказывал, что отправляется в Саровскую пустынь с духовным братством единомышленников.

— Я ведь был, — обернулся отец Фёдор, обращаясь к Феде, — преображенским гвардейцем, а Петербург — город полный соблазнов: мы пили, кутили, в общем, вели разгульный образ жизни.

И вдруг один из друзей на моих глазах упал с сердечным приступом и умер. Умер без исповеди, без покаяния, в одну секунду. Я был потрясён, сердце моё почти остановилось, и я решил отойти от мирской жизни, оставить все соблазны и препятствия к добродетельной жизни и уйти в добромыслие. Переоделся в чёрную одежду и ушёл в лес, молился, но меня задержали как беспаспортного, привезли в Петербург к императрице Елизавете Петровне. Та с удивлением спросила: «Зачем ты ушёл из гвардии?»

Я ей ответил: «чтобы отдать полностью жизнь Богу и церкви и спасать душу». Императрица удивилась, но сказала, что прощает меня и предлагает возвратиться в гвардию в прежнем звании.

Объяснил ей, что не из гордости ушёл, а для спасения души. Тогда она спросила: «Что хочешь?» Я ответил: «В Саровскую пустынь!» «Хорошо, — отвечала, — но постой год в Александро-Невской лавре у кружки».

Вот и стою, исполняю волю императрицы и монастырское послушание.

Поговорили ещё, дядя обратился к Феде: кем будешь в будущем?

Федя потупился и сказал: «Морским офицером».

— Служба государева Богу угодна, — погладил его голову отец Фёдор. — В миру будешь жить, мой отрок, а он бывает жесток и несправедлив. И моя судьба может послужить тебе уроком. Я ведь был пострижен в монахи в честь святого нашего Ярославского Фёдора. Хотел бы я, чтобы деяния этого святого осветили, и тебя, отрок, чтобы на путях дальних твоих были свершения великие. Думай же всегда о Боге, о ближних. А ведь, кто о ближних не радеет, тот, наверное, и Веру нашу отвергнет. Люби человеков, с коими будешь сражаться и ждёт тебя победа.

Страшно как-то и радостно было Феде, в душе у него что-то затрепетало и позвало вдаль, в неведомый доселе мир.

Встреча с морем

Вот и море! Мичман Фёдор Ушаков в первом своём дальнем морском переходе на небольшом транспортном корабле «Пинк». Он идёт из морской крепости Кронштадт, что прикрывает своими пушками столицу России Санкт-Петербург и где стоит Балтийский флот России. Корабль прошёл Балтийское море, Северное море, Норвежское море, обогнул Швецию и Норвегию и вышел в Мурманское (теперь это Баренцево), а затем в Белое море к нашему старинному городу Архангельску. Переход нелёгкий, постоянно срывался ветер, подымая высокую волну, корабль болтало и раскачивало, иным морякам становилось плохо, их тошнило, кто-то неуверенно стоял на морской палубе, скользил и падал.

Мичман Ушаков, широко расставив ноги, стоял как вкопанный и отдавал команды. Сегодня утром была его смена, или, как говорят моряки, вахта. Ветер изменился, а значит, надо было менять расположение парусов, надо было «ловить ветер», а с ним и скорость.

Если сейчас на кораблях работают машины, и они придают им движение, то тогда в восемнадцатом веке движение, скорость судна зависела от того, наполнятся ли паруса ветром, придаст ли командир им нужный угол и пойдёт ли корабль в правильном направлении. Мичман Ушаков освоился с парусами, они слушались его, а он умело управлял ими. Но в то утро, когда корабль входил в Белое море, шквал ветра обрушился на него. Фёдор отдал команду, и моряки стали карабкаться вверх; их босые ноги заскользили по боковым перекладинам-реям, у каждой из которых было своё название. Они развязывали канаты и снасти, освобождая одни паруса и прикрепляя другие. Почти все, исполнив задание, спустились вниз. Но один матрос-новичок, только что пришедший на флот, задержался. Он судорожно обхватывал переборки, долго не отпускал их, вроде бы пробуя на крепость.

Новобранец замер: надо было переступить на горизонтальную перекладину, а она качалась в такт волнам. Но тут силы его оставили, он оступился и повис над палубой. Боцман с опаской взглянул на Ушакова и крикнул: «Разобьёшься!»

— Полотно! Полотно под него разверните! — раздалась команда.

Моряки развернули полотнище парусины, взявшись за углы, тревожно следили за болтающимся новобранцем.

— Пускай! Бросай палку! — закричал боцман. — Падай вниз!

Матрос висел на одной руке, и, казалось, никакая сила не сможет расцепить его пальцы.

— Эх! — мотнул головой Ушаков и проворно полез вверх.

— Куда вы, господин мичман, расшибётесь, — неуверенно попытался остановить его боцман.

Ушаков же стремительно, не глядя под ноги, быстро добрался до матроса, схватил за парусиновую рубаху, намотал её край на руку и потянул к себе.

— Ставь ногу… вот… вот так, — приговаривал он, — ещё сюда… а теперь переступи сюда. Ещё, не бойся… видишь, я же с тобой.

Матросы с восторгом и радостью смотрели, как Ушаков вместе с незадачливым юным морячком передвинулся вперёд по рее. Они что-то там подёргали, подвязали и медленно возвратились к мачте.

Первым спустился на палубу мичман, затем новичок. И тут же получил оплеуху от боцмана.

— Что ты буянишь, Андреич? — закричал Ушаков. — Учить надо, дабы высоты не боялся, а ты волю рукам даёшь. Прекрати!

— Спасибо, мичман, — вышел из-за спины капитан, — отлично действовали лично, но боцманов кулак тут главней. Матросов не портите: они к кулаку привыкли.

Ушаков не согласился: кулаком напугаешь, а не научишь. И никогда на флоте Фёдор Фёдорович кулаком не пользовался — только словом, приказом, личным примером и молитвой.

Россия поворачивается к Чёрному морю

А в это время в России наметились большие изменения. Императрица Екатерина II и её советники посчитали возможным приступить к освобождению южных славянских земель. Они были заняты Турцией, оттуда постоянно совершались набеги на южные области России и Украины: крымские ханы и их воины сжигали сёла и города, грабили население и, главное, уводили в плен и продавали в рабство мужчин и женщин. Мужчин направляли на рудники, гребцами на галеры (корабли), женщин — в услужение турецким вельможам. Маленьких мальчиков обращали в мусульманство и делали личной, самой преданной и жестокой гвардией турецкого султана. Надо было прекратить грабительские походы, надо было возвратить северные берега Чёрного моря, которое, как вы помните, в древности звалось Русским. Надо было построить южный флот. А где его построить? Ведь всё побережье Чёрного и Азовского морей принадлежало туркам.

Решили строить корабли на Воронежской земле, на реке Дон, по которой они спускались бы к Азовскому, а потом и к Чёрному морям.

Молодые офицеры из Петербургского морского шляхетского корпуса станут их первыми капитанами. Среди них и Ушаков, который получил назначение в Воронеж и перешёл под командование контр-адмирала Сенявина.

Духовное напутствие

По дороге на юг, в Воронеж, он не мог не попытаться встретиться со своим дядей, молитва, слово которого уже давно вошли в его душу. Фёдор уже знал, что дядя стал настоятелем Санаксарского монастыря, недалеко от знаменитого Сарова, где в будущем будет обитать великий старец Серафим.

Какое-то волшебное место эти саровские леса, как бы предназначенные для молитв и послушаний. Недаром сюда после окончания военно-морской службы приехал, поселился и молился в монастыре и сам адмирал Фёдор Ушаков.

А тогда, направляясь на службу в Азовский флот, лейтенант Фёдор Ушаков заехал в Санаксарский монастырь, чтобы увидеть и помолиться со своим наставником, дядей, монахом Фёдором, который, оставив Саровскую пустынь, стал уже к этому времени игуменом в Санаксарах. Он наладил тут духовную жизнь, сделал очагом православия на Тамбовщине в мордовских лесах.

В трапезной после молитвы и ужина и состоялся их разговор.

Игумен Фёдор начал с большой задачи России: «Хорошо, что императрица решила обратить свой взор к южным морям, на пути Древней Руси выйти. Сие без флота, конечно не решить».

Говорили тогда о многом: о родственниках, о первых морских переходах младшего Ушакова, о городе Архангельске. Игумен Фёдор похвалил, что лейтенант обходится без рукоприкладства, попросту мордобоя.

— Даже государи наши должны с людьми по-божески обходиться. Насильство у нас выросло: того и гляди бунт грянет…

Через несколько лет бунт пугачёвский и случился.

Игумен широко шагал по трапезной, потом остановился возле иконы святителя Николая, пояснил: «Вот он, покровитель путешествующих и плавающих! — и спросил, — Теперь куда?»

— На строительство нового флота на Дон. Еду служить Отечеству и государыне. И служить хочу безоплошно.

— Сие верно и по-божески, и по-людски. Слово твоё Богу и присяга государыне священны. В развалинах человеческих судеб есть тропы истины. Находи их и следуй ими. Наш народ от невежества пришёл к сиянию Христовой веры и благоустроенному Отечеству. Он в ударах судьбы ободряется и даже в поражениях восстанавливает страну из пепла.

Старец подошёл к молодому Ушакову, и тот понимал, что сейчас он и получит благословение в путь, в дорогу, в жизнь, встал на колени и склонил голову.

Отец-настоятель положил руку на плечо, на погоны и как-то по-родственному негромко сказал:

— Отныне, Федя, тобой должна владеть государственная дума. А любовь к Богу и Отечеству в обстоятельствах чрезвычайных проверяется. Потому будь готов к тяготам и опасностям.

Голос игумена укрепился, стал жестким, и он продолжил:

— Пусть лишения тебя не испугают, пусть трудности тебя закалят. Готовься снести горечи, обиды, непонимания, козни всякие, раны телесные и душевные, но останься стоек, храбр, непреклонен, неподкупен, беззаветен в любви к Богу и Отечеству, а вместе с тем дружелюбен, доброжелателен к людям. Не обидь ближнего. Умей силой своей души оживить доблесть в сердцах. Веру старайся утвердить во всём, и тогда в правом деле победишь. Неизбежно. А я за тебя молиться буду неустанно.

Молодой Ушаков был восприимчив к высокому мудрому слову, а это ночное напутствие не могло не войти в его душу, не стать частью его поступков и мыслей в будущем. Он как будто наполнился желанием к свершению дел полезных и нужных Богу и Отечеству. Склонил голову, сложив руки для благословения молодой лейтенант. Игумен Фёдор перекрестил морского офицера, обнял, поцеловал и тихо, наверное, прозрев годы, сказал: «Зрю: будешь большим флотским командиром. А время придёт, приезжай сюда — келий много».

Ещё до восхода солнца от стен Санаксарского монастыря унеслась в тревожную мирскую жизнь кибитка с морским офицером и его высокими и дерзновенными мыслями.

Из Азовского в Средиземное

Получив свой первый плоскодонный корабль, спустившись по Дону в устье реки, капитан-лейтенант Ушаков вышел в Азовское море, ходил вдоль Крыма, прогоняя от побережья турецкие корабли. Эта война для него закончилась быстро, а южные земли по Дону и Бугу отошли к России, Крым перестал быть турецким. Казалось, наступил долгочаемый мир на этих землях. Ушакова переводят снова на Балтийский флот. И вот тут-то он получает настоящую морскую закалку: проходит вокруг Европы, выходит в Средиземное море на разных кораблях, ощущает размах Атлантического океана. Россия становится океанический державой, ей нужен адмирал с океаническим мышлением. Он и вырастает у нас, получает множество навыков, видит много стран и их флотов. Дания, Франция, Англия, Португалия, Испания, Италия, Алжир, Греция, Турция — вот те земли, которые посетил Ушаков. Он становится мудрым военачальником, умелым флотовождём, искусным политиком, и нигде его не покидает молитва. Нигде он не переставал заботиться о ближнем.

Его знают, замечают и назначают командиром императорской яхты. Большая честь для тех, кто хочет быть ближе ко дворцу, к власти. А Ушаков хочет быть ближе к морю, кораблю, морякам. Уступая настойчивым просьбам капитана 2-го ранга, Фёдора Ушакова отправляют в новый город Херсон на Днепре, где он должен достроить на судостроительных верфях 66-пушечный линейный корабль и стать его командиром. Здесь суждено ему будет совершить подвиг по спасению многих моряков.

Сражение с чумой

Город Херсон на Днепре строился со всех сторон. Строилась крепость, строились дома, казармы, возводились причалы, эллинги для строительства кораблей, пристани, мостились дороги, прочищались речные заводи.

Сейчас, когда в Крыму расположились русские войска, а Севастополь стал главной базой нового Черноморского флота, надо было, чтобы в его великолепную бухту входили всё новые и новые корабли. Не так уж это было просто, в безлесых и степных районах возвести новый флот. Деревья надо сплавить по Днепру из брянских и полесских лесов и здесь, в его устье, строить корабли, а затем ставить артиллерию и выводить в Чёрное море и Севастополь.

Вот такое предписание и получил капитан 2-го ранга Фёдр Ушаков: достроить, довооружить в Херсоне линейный корабль, взять его под командование и прийти в Севастополь. Капитан энергично принялся за дело…

Но на его пути, на пути его команды встало непреодолимое препятствие: на юг, в Херсон пришла страшная беда. Её звали чума. Большего бедствия мир тогда не знал — ни войны, ни зверства между племенами, ни междоусобная борьба не приносили столько бед, не уносили столько жизней, как эта зловещая болезнь. Затихли и опустели казармы и дома в Херсоне, Севастополе, Полтаве, Екатеринославке. Над городами и сёлами раздавался погребальный звон, на площадях и улицах горели костры, прокуривая одежды каждого, перед всеми городами и посёлками были поставлены преграды, шлагбаумы, не пропуская пришельцев. Гробы, а то и просто мешки с трупами опускались в неглубокие ямы. Чума, беда пришли на южные, только что отвоёванные земли России. Казалось, никто не выживет… и они снова опустеют.

* * *

Ранним утром Ушаков выводил из Херсона команду своего корабля в степь. Из середины большого квадрата, по углам которого забили колышки, прошмыгивали между группами моряков суслики, отбегая дальше в поля. Они взбирались на холмики и с удивлением смотрели, как люди делали себе на месте их пристанищ широкие норы. Да, Ушаков приказал отрыть множество землянок. Для офицеров, для здоровых морских служителей, для тех, у кого есть подозрение к болезни, для больных, для тех, кто выписался из госпиталя. Вдоль всего лагеря лежали кучи камыша, полыни, другой степной травы. Ушаков советовался с боцманом: «Как, Петрович, разложим костры по всей линии лагеря или в разных местах?»

— В разных местах, Ваше превосходительство, чтобы дым зря не пропадал. Особенно на входе в лагерь, у госпитальной палатки.

— Верно, пожалуй. Да ещё в центре, чтобы все здоровые под дымком были.

— А ещё, Фёдор Фёдорович, в костры надо чабрец и душицу добавить. Чума-лихоманка духа хорошего не выносит, а с гнилостью и прелью дружит.

— Вот и хорошо, Петрович, возьми помощников и набери чабреца и других запашистых трав по ярам и рощицам.

Беспрерывно днём и ночью горели вокруг и внутри лагеря костры, кипели котлы с горячей водой, разводили в вёдрах уксус, сушили у костров одежду, затем пропаливали и продымливали её. На козлах же сушили постели. Изредка лёгкие взрывы опутывали пороховым дымом лагерь.

— Пороху она, сердечная, боится, — говорил Ушаков, — и пусть все обтираются уксусом.

Строго следил капитан, чтобы каждый, у кого появлялись признаки болезни, переводился в отдельную палатку, пил горькие травяные настойки, обтирался уксусом, не разговаривал с соседом. В городской госпиталь никого не отсылал — боялся, залечат.

Казалось, лишь бы выжить здесь, на суше, но его матросы и офицеры готовились к морским походам, к боям. Слушали и исполняли команды, вязали узлы, запоминали названия всех снастей, учились забираться на столбы, что поставил вместо мачт, бегали, прыгали, боролись, чтобы быть ловчее. А по утрам все выстраивались у центрального флагштока, где трепетал Андреевский флаг. Все вместе с капитаном молились, и Ушаков чётко отдавал приказ: что будет делать сегодня экипаж, и все шли на свои места под команду боцманов и командиров. Никакой разболтанности и увиливания от дел — все знали: им надо заниматься.

«Чума не выдержала, отступила и от 4 числа ноября минувшего 1783 года больше уже не показывалась», — писал Ушаков в докладной записке командующему.

Адмиралтейств-коллегия в Петербурге отметила старания капитана строящегося корабля Ушакова «за неусыпные труды» и за то, что «успел отвратить опасную болезнь». В этой заботе о людях, о команде, об экипаже был весь Ушаков. Был ещё не бой, но командир боролся «за други своя», за своих подчинённых. Орден святого Владимира засиял на груди Ушакова. Не за морские сражения, но за битву со смертельной опасностью, за спасение от гибели русских моряков и командиров, что скажут ещё своё слово в будущих битвах.

Севастополь — город русского флота

Корабль был достроен и получил имя «Святой Павел», а Ушаков уже капитаном 1-го ранга прибыл в Севастополь. Этот город стал для Ушакова, да и для всего русского флота городом высокой судьбы, городом славы, городом священным, ведь именно здесь, на мысе Херсонес, получил крещение святой князь Владимир. И совсем не случайно орден святого Владимира 4-ой степени открывал Ушакову дорогу в мир наград, носивших в России имена святых — орден Владимира 4, 3 и 2-ой степени, орден святого Георгия, орден святого князя Александра Невского.

* * *

Крым, который переходил во владение России, должен был и подтвердить свою принадлежность Российской империи. А отстроенный Севастополь должен был утвердиться навсегда как база русского Черноморского флота. И вот туда, на юг державы, совершает поездку сама императрица. Она едет в сопровождении послов европейских стран. Тайно к ней на территории Новороссии (так, кстати, называли освобождённые от турок земли) присоединяется император Австро-Венгрии (второй монархии Европы). Путешествие сопровождается осмотром новых поселений и городов, закладкой новых кораблей, демонстрацией и парадами военных частей и, конечно, балами и приёмами императрицы.

Но в памяти истории остался знаменитое открытие Черноморского флота в Севастополе. Князь Григорий Потёмкин, ближайший сподручный (помощник) Екатерины II осуществлял и утверждал здесь, на юге, грандиозный проект: эти славянские земли были отвоёваны у турок, они были заселены, тут были заложены и строились города Екатеринославль (Днепропетровск), Херсон, Николаев, Одесса, Мелитополь, Мариуполь, Симферополь, Севастополь, Тирасполь. Сюда из областей Центральной России и Украины шло переселение крестьян, тут осели выходцы из Сербии, Хорватии, Болгарии, Греции, Германии, Польши. Край оживал, богател.

Здесь и был построен Черноморский флот. Этот подвиг русского народа сравним только с великим подвигом покорения и освоения Сибири.

Екатерина проехала Екатеринославль, Херсон, Симферополь и торжественно въехала в Севастополь. Все гости, послы, вельможи были приглашены во дворец. Внутри него стояли длинные, накрытые для пира, столы. Западная открытая веранда была задрапирована, то есть, закрыта парусным полотном. Все сели лицом к ней. Князь Потёмкин махнул рукой, драпировка с западной стороны упала, грянули пушки и музыка, с гомоном взметнулись над дворцом птицы. Но ещё больший гул множества удивлённых и восхищённых голосов раздался за столами. Взору знатных путешественников открылась незабываемая картина. Они считали… Раз… Два… Три линейных корабля, три бомбардирских, двенадцать фрегатов и двадцать, нет, тридцать малых кораблей… И ещё, и ещё…

— Браво! — воскликнул один из послов, император Австро-Венгрии встал и поклонился Екатерине. Все зааплодировали, а та ласково взглянула на князя Потёмкина и, подняв бокал, торжественно воскликнула:

— Выпьем за здравие нового Черноморского флота России!

Затем попросила представить ей морских командиров. Отдал приветствие и представился капитан 1-го ранга, командир «Святого Павла» Фёдор Ушаков.

Екатерина сама подвела его императору Австро-Венгрии:

— Сей мореплавец в Средиземное море ходит как на лодочную прогулку. Ему это милее, чем яхты знатных особ чистить.

Ушаков напрягся: значит, не простила его императрица за то, что ушёл с её яхты.

Но пришёл на помощь князь Потёмкин:

— Очень, Ваше Величество, он нам здесь пригодится. Вы ведь знаете: война с турками вот-вот, а у него корабль отменный, моряков по человечку собрал, перед выходом в море всем экипажем в храме идёт молиться.

Екатерина благосклонно кивнула:

— Да, вижу, князь, что и ты подбираешь по человечку. А уж у капитана море, что мать родная. Кто в море не ходил, тот Богу не молился. Помогай ему с его моряками Бог!

Русский адмирал — Ушак-паша

Однако у турецкого султана было немало советников, которые толкали его в войну против России. И он её начал, потребовав уничтожить русский флот на Чёрном море, разбить и вынудить его сдаться. Конечно, этого никто не собирался делать. А от боя к бою флот под Андреевским флагом становился всё более и более опытным, умелым, боевым. И один из его капитанов, бригадир Фёдор Ушаков становится от боя к бою самым заметным и победоносным командиром. Все выходы в море он начинал с молитвы всего экипажа. Он одержал победы у острова Фидониси, когда стоял впереди всей эскадры русского флота. Князь Потёмкин, командуя всеми войсками и флотами, всё больше и больше убеждался в высокой флотоводческой талантливости Ушакова. Он, в конце концов, и назначил его командующим всего Черноморского флота.

И происходит военное чудо: Ушаков одерживает одну за другой блестящие победы. Сначала недалеко от города Керчи, а затем у острова (полуострова) Тендра. До сих пор многие искатели кладов спускаются на дно моря у Тендры и ищут, и ищут золотые монеты и слитки, серебряные сабли и ларцы, алмазы и бриллианты. Ибо там Ушаков потопил главный корабль турецкого флота «Капуданию», до бортов заполненный собранными со всего Крыма сокровищами с ограбленных христиан. Турки могли и откупиться от русского капитана, но он их даров не принял, а разгромил и потопил алчных врагов.

Но может быть самой «совершенной победой» была его победа у мыса Калиакрии в Болгарии. Ныне на этом выдвинувшемся в море мысе стоит болгарский памятник адмиралу Ушакову. А тогда там стояли турецкие артиллерийские батареи, под прикрытием которых расположился турецкий флот.

Командующий турецким флотом алжирский бей Саит-Али хвастливо пообещал, что приведёт в плен русского адмирала Ушакова или, как про себя его называли битые турецкие капитаны, Ушак-пашу. Но Ушаков не стал ожидать, когда турецкий флот выйдет на битву с ним и, проведя разведку, утром рано провёл свою эскадру между берегом, турецкими батареями и стоявшим на якоре кораблями Саит-Али.

Это было большое морское искусство капитанов и моряков, выработанное на многочисленных тренировках, на морских манёврах, которые постоянно проводил Ушаков. Надо было не наскочить на берег, не помчаться на турецкие пушки, не замешкаться при выполнении поворотов.

Ушаков знал своих моряков и решился на это, выйдя в тыл султанского флота, получил «ветер в паруса». Тут он и начал громить эскадру противника. Корабли турок стали рубить якоря, врезаться друг в друга, садиться на мель, экипажи бросались вплавь к берегу.

Флагманский корабль Ушакова, то есть корабль командующего, на котором он держит свой флаг, бросился преследовать корабль Саит-Али. Тот вначале отстреливался, а потом нырнул в сумерки, оставляя догорать и тонуть свой флот.

* * *

Ночной Стамбул, столицу Турции, вытряхнуло из постели. Гулкий пушечный выстрел разбудил султана, который с тревогой взглянул в море: там стоял обгорелый, со снесёнными мачтами корабль Саит-Али. Тот, прибыв во дворец с корабля, упал перед верховным правителем турецкой империи:

— Великий, флота твоего больше нет, за ним гонится сам Ушак-паша, поэтому я дал выстрел предупреждения.

Султан не предался бессильной злобе: он понимал, что яростью не остановишь рвущихся на всех парусах к его столице кораблей этого непобедимого русского адмирала.

— Ушак-паша! Хотел бы я иметь у себя такого адмирала. Срочно, — обратился он к своему ближайшему помощнику, — напишите нашей делегации на переговорах: перемирие без проволочек!

И мир тут же был заключён, а Ушаков, как и после каждого сражения, стоял в храме, служил благодарственный молебен. Князь Потёмкин в донесении к Екатерине II написал о сражении при Калиакрии: «Совершеннейшая победа!»

Орден святого Александра Невского засиял на груди контр-вице-адмирала Ушакова.

Секрет побед Ушакова

Да, 31 июля 1791 года русский флот одержал с Божьей помощью одну из самых блистательных побед, которая привела к новому миру, в результате которого Крым окончательно вошёл в состав России, её граница стала проходить по Днестру, Кубань стала российской, а Севастополь утвердился как база Черноморского флота.

Русский и украинский народы навечно обезопасили себя от грабительских набегов турок и крымцев. Старинные славянские земли покрывались сёлами и городами. Тут, как и прежде, вырастали православные храмы. Звон их колоколов и сегодня славит многих святых и, конечно, святого праведного воина адмирала Ушакова, чьи победы окропляли эти земли после освобождения.

Многие и тогда и сегодня задавались вопросом: в чём секрет побед Ушакова? Везенье? Судьба? Талант? Стечение обстоятельств? Если взглянуть на его биографию, то можно увидеть, что он ничего не делал без обращения к Богу. Перед каждым выходом в море он вместе со своими офицерами и моряками приходил в храм усердно молиться, прося милости Божией в своих деяниях, а не каких-то выгодных знакомств при царском дворе. И после каждой кампании, как называли тогда длительный морской переход, после каждого победоносного боя он совершал благодарственный молебен. И поэтому все 43 (!) кампании у него были успешны. Такого не было ни у одного флотоводца в мире.

И, конечно, когда он укреплялся в Вере, обращаясь за Божьим благословением, тут проявлялся и его флотоводческий талант, твердым становился характер и воля, появлялись физические силы, приходило понимание, что его моряки не просто подчинённые, да ещё часто из крепостных людей — это данные ему под командование «братья во Христе». Да, он был не только их командиром, но и отцом, наставником, учителем. Он не был просто «добреньким» начальником, он учил и требовал исполнять приказы и наставления. Наказывал нерадивых и добивался, что они становились отменными моряками непобедимого флота Ушакова.

Великая миссия. Штурм Корфу

Война с турками закончилась. Фёдор Ушаков, продолжая возглавлять Черноморский флот, был произведён в вице-адмиралы, а это уже один шаг до главного морского звания — адмирал. Здесь, на юге, он часто бывал в городе Николаеве, где строились корабли, как всегда заботился о любимом Севастополе.

Конец восемнадцатого века, и он в 1798 году получает важное назначение: становится командующим русско-турецкой эскадры, выступившей против французских войск. Да — русско-турецкой — ибо турки, став уже союзниками России против Республиканской Франции, против войск нового завоевателя Европы, первенство и талант Ушакова признали сразу, уж они-то на себе прочувствовали победоносность Ушак-паши.

Вдоль западного побережья Греции протянулась жемчужная нить Ионических островов, заселённых греками, но оккупированных французами. Их и предстояло освободить флоту под командованием Ушакова. Но флот-то сражается с флотом, а тут — укреплённые крепости на островах. Как их брать?

Ушаков сумел. Он посылал письма православным грекам о том, что пришёл освободить их, а те, когда с кораблей спускали на лодках вооружённый десант, поддерживали русских моряков против французских солдат.

Один за другим освобождались Ионические острова, жители приветствовали русских моряков и солдат криками: «Здравствуйте, православные!» — и зазывали к себе на обеды и встречи.

Почти все острова были взяты Ушаковым, но оставалась одна самая главная и неприступная крепость — на острове Корфу. Её никто и никогда не мог взять. Когда я был там, то видел крепостные каменные стены шириной больше чем в десять, даже в двадцать метров. Внутри крепости, стоявшей на высокой горе, были выбиты глубокие подземные переходы, широкие помещения для складов, галереи, где многие месяцы хранились продукты, порох, пули, бомбы. Там же были прорыты колодцы с питьевой водой. Вся местность просматривалась и простреливалась. Никто не мог с суши подойти к ней, а с моря крепости никогда не брались.

Французские офицеры, развязные безбожники, хохотали над русским моряками: «Только ваш Бог может перенести вас сюда в крепость». У Ушакова и была надежда на Божью помощь против этих богохульников, которые насмехались над православными греками, закрывали их храмы, издевались над их Верой и поклонением мощам святого Спиридона Тримифунтского, который был одним из самых почитаемых святых, и его мощи находились в храме города Корфу.

Ушаков тщательно готовился к штурму, хотя из-за зимы не удалось подвести из Севастополя ни достаточного количества пороха, ни нового обмундирования, ни провианта, то есть еды: муки, мяса, масла. Не было и денег, чтобы её купить. Ушаков открыл железный сундучок, где хранились выданные ему лично за победы деньги, и вызвал мичмана Метаксу: «Поезжай на берег и купи у жителей мясо, хлеб, масло. Попробуй купить тёплую одежду для моряков: «А как же вы, Ваше превосходительство, без денег?»

— Ничего, нас за новые победы ещё наградят.

Метакса с заданием справился, моряки не голодали, а из одежды купил лишь стёганые халаты. Солдаты хохотали: вот и мы на турок похожи. Хотя халаты оказались кстати: моросил дождь, а иногда сыпалась и снежная крупа. Порох и снаряды Ушаков приказал экономить для штурма. И вот день штурма наступил. Накануне Ушаков собрал всех капитанов, показал по карте манёвр каждого русского и турецкого корабля, всё тщательно рассчитал. Удар должны были нанести по небольшому острову Видо, который закрывал подход к крепости, а затем уже с кораблей произвести бомбардировку и высадку десанта на крепость.

Оглядев всех, Ушаков вышел из-за капитанского стола и его торжественный голос заполнил каюту.

— Мои боевые други! Настал час! Завтра корабли и войска штурмуют бастионы крепости. Предстоит беспримерная морская операция. Флотом своим мы обязаны взять крепость приморскую.

Фёдор Ушаков шагнул вперёд, пытливо оглядел сидящих и твёрдо закончил:

— Прошу именем Отечества нашего, императорской волей, для принесения островам сим освобождения явить завтра доблесть и мужество. Не жалеть живота своего, но понапрасну людей не губить. Не безрассудство надобно, а малокровный успех. Виктория, то есть победа, принесёт нам славу, чины и скорое возвращение домой. Завтра на «Святом Павле» подниму флаг синий — к бою, а два пушечных выстрела — атака всеобщая. С Богом, друзья! И будет завтрашний день вратами к славе и доблести многих. До свидания в крепости.

18 февраля 1799 года штурм крепости начался. На следующий день гарнизон её капитулировал.

Сдержанно поздравил Ушакова английский адмирал Нельсон. Турецкий султан прислал в подарок Ушакову бриллиантовый челенг, соболью шубу и тысячу червонцев, для команды – 3,5 тысячи червонцев. Император Павел пожаловал Ушакова чином адмирала.

Ушаков принял у себя сдавшихся генералов и офицеров. И произнёс здравицу за родных и близких возвращающихся домой пленных.

Да, адмирал проявил невиданную человечность и отпустил с сопровождением своего корабля офицеров под честное слово, что они не будут больше воевать против России. Неизвестно, сдержали ли они свое слово, но адмирал Ушаков проявил невиданное милосердие к побеждённым, и теперь он будет всегда делать так, о чём разнесётся повсюду его слава…

Спаситель и победитель

На острове Корфу (сейчас Керкира) Ушаков стал главным командиром и хозяином. Власть тут разделилась, люди враждовали друг с другом. Церкви были закрыты. И опять великий адмирал проявил себя как настоящий заботник о людях, об их нуждах и интересах Греции и Веры православной. Он принял и внимательно выслушал греческих священников, которые благодарили его за освобождение островов и хотели знать, что будет дальше с ними. А Ушаков уже знал: он был в храме великого святого Спиридона Тримифунтского и на Пасху вместе со священством православным, со всем воинством русским, с моряками и офицерами, со всеми жителями острова прошёл крестным ходом с мощами святого по улицам Керкиры. Сам адмирал со своими офицерами нёс святые мощи Спиридона с благоговением. Просил у святого молитвенного покровительства на создание первого небольшого греческого государства после трёхсотлетнего оттоманского ига. Ушаков успокоил народ, не допустил раздоров и схваток между богатыми и бедными и установил мир и согласие там, на островах, где только что царили раздор и ненависть. Это было какое-то чудо, и оно продолжалось, пока там был Ушаков.

В этом небольшом греческом государстве — Республике семи островов - он помог создать власть, небольшую армию, возвратил жителям греческий язык как главный и разработал им Основной закон, то есть Конституцию, по справедливым указаниям которой предстояло жить. Небывалое творил Ушаков! В Европе кипят войны, низвергается власть, утверждается беззаконие и беспорядок, а русский адмирал (за взятие Корфу он был произведён в высший воинский морской чин) утвердил здесь справедливость и закон. И главное, на Корфу через сотни лет возвратилось православие (до этого царило латинянство, то есть католицизм). Ныне благодарные керкирцы возлагают цветы к памятнику адмиралу Ушакову, стоящему у крепостной стены.

А когда его эскадра на следующий год покидала Керкиру, то ему вручали памятные ордена, золотые мечи, шкатулки. Греческий священник, что сопровождал его с первых шагов на этой земле, сказал: «Великий адмирал! Ты нас спас! Ты покорил нас силой своей доброты. Ты един с нами в Вере. И ты всегда будешь в душах страждущих, усталых и надеющихся на лучшее греков. Ты выправил души наши, и мы уже не трепещем перед врагами с запада и востока, потому что мы знаем: с нами непобедимая, православная Россия. За нас великий адмирал». И он повесил на грудь адмирала большую медаль, на которой было вычеканено: «мужественному и славному спасителю и победителю». И осенил адмирала крестным знамением.

В 1799 году Ушаков всё ещё продолжал свой поход. Его войска освободили город Бари в Италии от безбожников. А в городе этом, вы знаете, находятся мощи святого угодника Николая Мирликийского. Освободили его войска и город Неаполь, и даже столицу Италии Рим. А на севере Италии громил французских генералов великий полководец и друг Ушакова Александр Суворов, который следил за его успехами и даже прислал Ушакову депешу (письмо): « Ура! Русскому флоту!.. Я теперь говорю самому себе: Зачем не был я при Корфу , хотя мичманом? »

Но их обоих, русские войска и флот отозвали обратно в Россию. Император Павел I увидел, что союзники хитрят и не поддерживают наши войска. Суворов и Ушаков возвратились домой. Суворов — в Петербург, Ушаков — в Севастополь.

Россия и Греция. Духовный подвиг Ушакова

Да, на Ионических островах, на Керкире (Корфу возвратилось его греческое название) в полной мере проявился духовный подвиг адмирала. Конечно, он и тут показал себя в очередной раз как великий флотоводец, как выдающийся военачальник и как государственный деятель, создатель первого Греческого государства за триста лет (Триста лет перед этим Греция была под пятой Османской империи, а греческие Ионические острова захватила итальянская Венеция). Греция продолжала оставаться под игом Турции, а Ионические острова Ушаков освободил и не только освободил, а помог создать первое Греческое государство, дать ему свободу, управление, Конституцию и, главное, — православную метрополию (то есть православное церковное управление), которое сохранилось и поныне.

В прославлении святого праведного воина Фёдора Ушакова наша церковь посчитала это великой заслугой адмирала, и в службе о нём говорится: «О како неложный Боже на островах Керкирских оружием благоволения венчаеши… Фёдора, да низложит безбожие…» Вот это и была та часть духовного подвига, что вознесла его к святости. Фёдор Ушаков изгнал безбожие с островов, восстановил православие. И в веках этот подвиг русского человека не забудется, ибо он христианин и стал возвращать долг Руси, России Греции-Византии, откуда к нам пришло православие.

Пробыл Ушаков в Севастополе недолго, адмирала отозвали в северную столицу. Но там уже были большие изменения. Нашлись люди, которые стали убеждать нового императора Александра I , в том, что России не надо иметь такой большой флот: она страна сухопутная. Ушаков, конечно, с этим не соглашался, спорил, но уже и здоровье не позволяло быть таким же энергичным, живым, каким был он в дальних походах.

Он подал прошение об отставке. Подал, и знал куда поедет. В дальних походах, в шторм, в тихую погоду он молился за родного дядю, за монаха Фёдора, зная, что и он молится за него. Но игумена Фёдора уже пятнадцать лет как не было на этом свете, а адмирал чувствовал, что молитва его не раз оберегали и поддерживала в трудные дни. Поэтому он и решил ехать в уездный город Темников, где рядом расположен Санаксарский Рождество-Богородичный монастырь, в дальнюю деревню Алексеевку, где хочет построить дом.

— Да, что ты, Фёдор Фёдорович, — отговаривали друзья и сослуживцы, адмиралы и капитаны, морские чиновники и петербургские вельможи, — что ты там не видел в этом захолустье. Тут у тебя дом, карета, денщики, да и капитал немалый: за победы матушка Екатерина хорошо награждала.

Ушаков был непреклонен:

— Еду молиться на землю, где монастырь моего духовного наставника. Думаю, и там буду полезен людям.

Там, в месте последнего своего пристанища он хотел продолжить своё молитвенное общение с духовно близким ему человеком. Там Фёдор Фёдорович достиг своей духовной высоты, там проявил незабываемые качества добродетели и милосердия, там и упокоился.

В 1810 году в деревне Алексеевка, недалеко от Темникова, напротив Санаксарского монастыря он и построил дом по греческому образцу с длинным балконом-галереей, на которой нередко сидел и в задумчивости глядел на расположенный невдалеке белокрылый монастырь, что напоминал ему его флагманский белопарусный корабль «Святой Павел»

В монастыре с добрым чувством вспоминали его дядю игумена Фёдора, называли монахом святой жизни. Фёдор Фёдорович, как всегда, приходил на службы, усердно молился.

В Тамбовской же губернии все знали, что туда приехал самый победоносный адмирал России. И когда в Россию вторгся Наполеон, собрав под свои знамёна почти всю Европу, то Ушакова попросили возглавить народное ополчение против французских оккупантов. Ушаков по здоровью приглашение не принял, но, провожая ополчение, сказал свои знаменитые слова: «Не отчаивайтесь, сии грозные бури обратятся к славе России. Вера, любовь к Отечеству, приверженность к престолу восторжествует. Мне немного осталось жить — не страшусь смерти, желаю только увидеть новую славу любезного Отечества». Эти слова не раз повторялись в разных местах, а их первая часть легла на икону святого праведного воина.

Но адмирал включился в войну с Наполеоном, организовав госпиталь для раненых, передав две тысячи рублей на содержание 1-го Тамбовского пехотного полка. Когда французские войска, наступая на Москву, сжигали и разоряли по пути города и сёла, он пишет в опекунский совет С.-Петербургского воспитательного дома, куда перед отъездом из Петербурга вложил полученные за победы большие деньги, что он передаёт их в пользу разорённых войной: «Я давно имел желание все сии деньги без изъятия раздать бедствующим и странствующим, не имеющим жилья, одежды и пропитания». Эти и другие деньги, разную помощь он передаёт многим нуждающимся. Его милосердие не знает границ. Он совершает вклады в различные церкви и часовни, оказывает помощь погорельцам и нуждающимся не только Темникова и окрестных сёл. Приезжают издалека, стоят у монастыря, даже приходят прямо в Алексеевку. Приезжали бедные, убогие, странники, бывшие моряки, дворянские вдовы с детьми, никого не оставлял без внимания, кормил, помогал адмирал.

— Ваше превосходительство, раздадите всё, вам на содержание ничего не останется, — ворчал денщик адмирала, бывший его матрос.

— Ничего, Петрович, Господь милостив, надо хоть малость помогать страждущим и немощным, и мы молимся за здравие всех нуждающихся и их благополучие.

И в Санаксарском монастыре в храме Рождества Богородицы он и молился. Ему дали келью, и он молился за своих ушедших моряков и офицеров, за здравие живых, за победы русского флота, за мир и благополучие народа нашего. Монахи и прихожане восхищались молитвенной стойкостью и усердием адмирала.

Когда он умер, газеты писали: «Вы его знаете, как великого флотоводца, мы его знаем, как великого милосердца». Гроб адмирала на руках из Темникова нёс народ. Похоронен он был в Санаксарском монастыре рядом с родным ему преподобным старцем.

Монах и воин-моряк - оба они были воинами Христовыми. Оба делали одно дело: ревностно служили Господу на том поприще, на которое он их призвал.

Чудеса в Санаксарском монастыре

Тот день 5-го августа 2001 года был славным днём для всего нашего флота. Он был славным днём для православных людей, да и для всех соотечественников. Русская Православная Церковь прославляла в лике святого адмирала Феодора Ушакова. Впервые в святцах появилось имя человека, служившего на русском военном флоте, к которому в молитве будут обращаться воины-моряки.

В широком красивом, разделённом рядами берёз дворе Санаксарского монастыря, была выстроена скиния — там и служили службу. Медленно вошла во двор колонна хоругвеносцев, обрамляя длинный расшитый золотом ряд священнослужителей, вытянувшийся перед алтарём. Вокруг богомольцы, заполнившие весь монастырский двор, паломники со всей России.

Молитвенные песнопения взвились в небо. Слаженно запел священнический и монашеский хор. Затем крестный ход к небольшой церкви перед монастырём, где пребывали честные останки Феодора Ушакова после обретения. Впереди несли хоругви, за ними следовал митрополит Кирилл, которому Патриарх Алексий и Синод поручили провести чин освящения. И в этом, конечно, тоже было Божье знамение — будущий Патриарх вёл эту службу. За митрополитом — священство и адмиралы. Такого количества адмиралов Мордовская земля ещё не видела. Отныне сухопутную Мордовию действительно можно считать морским краем. Небо было сумрачное, порывы ветра несли тёмные тучи.

Подошли к небольшой церкви, туда поднялся только митрополит, немного священников и несколько адмиралов, совершилась лития и адмиралы, взяв на плечи гроб с честными останками, вышли из храма, сделали первые шаги. И тут у всех на глазах свершилось одно из чудес: сумрачное небо вдруг расступилось, и прямой плотный столб солнечного света упал на выход из церкви. Процессия высветилась, над Фёдором Ушаковым разошлись тучи. Тысячи людей ахали и молились. Вот и чудо! Замешкавшийся оркестр грянул гимн екатерининских времён: «Гром победы раздавайся!» Радостная и светлая волна людей шла к бюсту адмирала перед монастырём. У бюста адмиралы отдали честь и передали останки адмирала архиереям. Мощевицу надо накрыть плащаницей, но монах замешкался и тогда командующий Черноморским флотом сорвал с древка морской Андреевский флаг и накрыл честные останки. Действительно, адмиралу Ушакову и предстояло отплыть в святую жизнь под Андреевским флагом его Черноморского флота. Это тоже было знаменательно.

А в монастыре началось торжественное прославление. Под звон колоколов зачитали текст деяний нового святого Русской Православной Церкви. Возносились молитвы, звучали прославления. Владыка Кирилл особенно торжественно произнёс определение: «О причислении к лику святых праведных воинов Феодора Ушакова». В деяниях говорилось: «С детства имевший перед собою пример святой жизни родного дяди — преподобного Фёдора Санаксарского, воин Феодор Ушаков с помощью Божьей, молитвами преподобного старца и своим усердием стал великим флотоводцем. Благодаря Богу, как неизменно любил говорить праведник, не только не потерял он ни одного корабля, не потерпел ни одного поражения в морских баталиях с превосходящими силами неприятеля и ни один из его служителей в плен вражеский взят не был. Сила его христианского духа проявилась не только славными победами в боях за Отечество, но и в великом милосердии, которому изумлялся побеждённый им неприятель».

Для многих были откровением слова: «Адмирал Фёдор Ушаков не был женат. Всего себя без остатка посвятил служению Отечеству и ближним. И хотя не принимал монашеских обетов, но дух его был поистине монашеским — поэтому Господь и упокоил его в стенах святой обители, воссозданной трудами и подвигами родного ему преподобного старца Феодора. Угодники Божьи, ревностно подружившиеся каждый на своём поприще, они теперь молитвенно предстоят перед Господом ходатаями о родном Отечестве».

Славен в веках

Во всех морях и океанах ходят наши корабли. И у всех русских моряков отныне есть святой небесный покровитель — святой праведный воин Феодор Ушаков — архистратиг непобедимый, адмирал флота российского. Есть его покровительство и всем православным людям.

Икона святого с частицей его мощей есть в Севастополе, Владивостоке, Мурманске, Балтийске, Николаеве, Одессе, Новороссийске, Астрахани, Волгограде, на Кинбурской косе, Воронеже, Орле, Смоленске… Памятники святому стоят в Саранске, Рыбинске, Николаеве, Москве, Новороссийске, в Херсоне, Севастополе, на греческом острове Корфу (Керкире), у болгарской Варны, на мысе Калиакрия.

Храм построен в Анапе, в далёкой Черногории. А самый большой и величественный храм святого праведного воина Феодора Ушакова возведён в Саранске, главном городе Мордовии, на земле которой пребывают мощи замечательного святого праведного воина Феодора.

В стране всё больше ребят объединяются в движение «Юные ушаковцы». Они провели уже несколько слётов, сборов и встреч на земле упокоения Ушакова в Санаксарском монастыре, на победоносной для русских войск Кинбурской косе, на Украине, в Волгограде, Белгороде, Москве.

Тысячи паломников, верующих приходят к святым мощам в Санаксарский Рождество-Богородичный монастырь, прикладываются к святым останкам, молятся праведному Фёдору, просят помощи.

Великий наш путешественник Фёдор Конюхов, который несколько раз объехал, или, как говорят моряки, обошёл земной шар, пересёк все океаны на своей яхте, он же в одиночку покорил Северный и Южный полюса, поднялся на все самые высокие горы мира и всегда при нём была икона святителя Николая Мирликийского, а в последние десять лет икона Фёдора Ушакова. И он считает, что тот не раз спасал его во время штормов и поломок яхты. Жизнью укрепил его дух. Недавно Фёдор Конюхов стал священником Православной Церкви. А мы ещё не раз обратимся к святому праведному Феодору Ушакову, помолимся, прося духовной защиты.

Тропарь

Державы Российской архистратиг непобедимый явился еси, агарянскую злобу нивочтоже вменив и разорив, ни славы мирския, ниже богатства взыскуя, но Богу и ближнему послужил еси. Моли, святе Феодоре, воинству нашему даровати на враги одоление, Отечеству во благочестии непоколебиму пребыти и сыновом Российским спастися.

Молитвы святому праведному воину Феодору Ушакову

Молитва первая

О преславный защитниче земли Русския и веры прпвославныя усердный поборниче, непобедиме воине Феодоре! Никая благодарственная словеса, ниже изящная витийства довлеют, во еже прославити праведное и дивное твое житие, понеже измлада крепкую веру во Христа и любовь ко Отечеству стяжав, благоплодное прозябение честных родителей явился еси. Сего бо ради Божию дару тезоименит, стране своей в скорбная времена браней против иноплеменных показался еси. Ибо, праведным воеводам подражая, не числом и умением токмо, но паче верою враги побеждал еси, силу благочестия истиннаго показуя. Темже любовию к тебе распаляеми, воспеваем многия добродетели твоя: велию любовь ко Господу и ближним, зане тех ради живот полагал еси, чистоту ангелоподобную, яко вся воздержанием удивил еси, нестяжание истинное, ибо благая и красная мира сего презрел еси. Ей, преблаженне Феодоре, угодниче Божий и благоверный болярине царей православных, призри на убогое моление наше, из греховнаго плена к тебе возносимое. Приклони на милость Господа нашего Иисуса Христа, да не воздаст по делом нашим, но обаче дарует грехов оставление, избавит от злых, находящих на ны, и подаст властем нашим о народе усердное попечение, воинству мужество в ратех, народу благочестие трезвенное. И сподобит нас достигнути безмятежнаго пристанища во Царствии Небеснем, идеже со всеми святыми прославляти будем всесвятое имя Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков.

Аминь.

Молитва вторая

Приникни, праведне воине Феодоре, с горних селений на притекающих к тебе и вонми молению их: умоли Господа Бога даровати всем нам еже ко спасению нашему мы просим от него, при святем твоем предстательстве. Ты великое, возложенное на тя служение тщательно проходил еси, и нас твоею помощию пребывати коегождо, в неже призван есть, настави. Ты, победив супостатов множества, и на нас ополчающихся всех видимых и невидимых врагов низложи. Умоли Господа Бога даровати крепкий и ненарушимый мир и земли плодоносие, пастырем святыню, законом правду и силу, военачальникам мудрость и доблесть непобедимую, градоначальникам суд, флоту твоему Российскому и всему воинству нашему преданность вере и Отечеству и неодолимое мужество, всем же православным христианам здравие и благочестие. Сохраняй страну нашу Российскую и обитель сию святую от всех наветов вражиих, да словом и делом прославляется в них всесвятое имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне, и присно, и во веки веков.

Аминь.

Память святому праведному воину Феодору Ушакову празднуется в день его прославления — 23 июля/5 августа, а также в день его блаженной кончины — 2/15 октября.

* * *

Вопросы читателю

1. Какие бы вы отметили качества, которые выработал в себе Ушаков? Как он смог воспитать их в себе?

2. Кто оказал духовное влияние на Фёдора Ушакова? Что помогло ему исполнить Волю Божью?

3. Какие главные деяния он совершил?

4. Какое государство после 300-летнего иноземного ига он создал, на кого он опирался?

5. Почему он уехал в расцвете славы из столицы и поселился в глухой деревне Алексеевка? Что делал он там?

6. Почему последние годы жизни Фёдора Ушакова стали для него не менее славными и возвышеннми, чем предыдущие?

7. Как и в чём проявилась Православная Вера Феодора Ушакова?

8. Какие черты характера Феодора Ушакова вам следовало бы в себе выработать?

Валерий Ганичев

Поиск

Искомое.ru

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"