Рассказ участника XVI Международного литературно-художественного конкурса для детей и юношества «Гренадеры, вперед!»
I
Вся моя новая жизнь представляет борьбу за выживание. Наша разведгруппа побывала в тылу более десяти раз. Её состав не меняется, значит, мы хорошо обучены. Молодые, неопытные, умеющие только хорошо маскироваться и быстро передвигаться. Старшина Корбут всегда говорит: «Ваше главное оружие – страх, вы станете лучшими, если будете бояться каждого шороха». Не знаю, зачем он нами это говорит, если мы и так не опытные вояки, которых он рассчитывал получить в качестве пополнения, а обычные трусы, действующие в ночи. На самом деле, если говорить честно, мы не так сильно боялись попасть в засаду, ведь нас достаточное количество, чтобы дать отпор. Мы всегда полагаемся друг на друга, потому что знаем: никто не предаст. Это проверено. Больше всего я доверяю моему другу Кириллу Марту.
Мы познакомились с ним еще до войны и оказались в одной части. Парнишка 20 лет, невысокого роста, но достаточно крепкого телосложения, он никогда не унывает. Он лучший из нас. Его «чуйка», как он сам шутит, позволяет опередить противника на доли секунды, а его маленький рост помогает проникнуть в самые труднодоступные места. Он так искусно скрывается, что никогда не знаешь, на каком расстоянии от тебя находится.
– Ваше задание на очередной выход. Вам понятна-а?! – прерывает мои мысли грубый голос нашего старшины. Меня бесит его привычка добавлять в конце каждого предложения протяжное «а», хотя я знаю: до госпиталя он командовал орудийным расчетом, и это «а – а – а» – оттуда.
– Для особо внимательных, – он зыркнул в мою сторону, но я даже не повел глазом – повторяю, это задание крайне важно, никаких оплошностей, сынки, а иначе я лично отправлю под трибунал. Всем ясна-а?
– Так точно!
– Тогда немедленно приступить к подготовке, все должно пройти гладко и без потерь. Я уже собрался уходить, как меня окликнул Корбут.
– Нидеееев, -протянул он мою фамилию, – подойди-ка сюда-а.
Я подошел быстрым шагом, будто пытаясь перепрыгнуть большую лужу.
– На этом задании ты будешь в паре с Мартом, салага-а? Это «а» прозвучало однозначно: «У тебя все равно ничего не получится, испортишь все, как всегда».
– Есть – тихо произнес я.
– Тогда чего ты здесь стоишь? Шагом маршготовитьса-а, вояка!
Я развернулся и быстро зашагал к казарме. – Да не переживай ты, – час спустя говорил Кирилл, – это хорошо, что тебя поставили ко мне. С нами в этот раз Ленька, который Ве́тров, и Сергей, из недавно прибывших. Не заводись, прорвемся, – сказал мой друг и засмеялся, как умеет только он.
День уже подходит к концу, остались только последние приготовления. Мы в сотый раз повторяем план выхода.
– Двигаемся на северо-запад до большого оврага. Будьте крайне осторожны: они не оставят такой объект без охраны. Это ловушка. Нам нужно как можно больше информации. В случае провала действуем по ситуации.
Все кивнули. Нам всегда нравилось, как Кирилл объясняет. Может быть, это оттого, что он открыт.
– Так… есть вопросы? – прервал мои мысли мягкий голос Кирилла.
– Да! У меня! – выкрикнул Ленька. Он самый младшим среди нас. Ему только 17, а война настигла и его. Мальчишка чуть ниже меня. С русыми убранными назад волосами. Он всегда слушает внимательно, но задает много вопросов: школьная привычка. Хорошая черта, даже полезная. Он немного взбалмошный, но, когда дело доходит до выполнения приказа, он сразу взрослеет. Ленька хорош в стрельбе, его и взяли как снайпера, чтобы он мог прикрывать нас.
Ленька внимательно слушает, оценивает ситуацию и возможность завершить задание с наилучшими результатами. Я знаю, что всё будет в порядке, мы давно сработались и понимаем друг друга с полувзгляда.
II
Тихо. Настолько тихо, что слышно каждый лесной звук. Сердце у меня уже готово вылететь из грудной клетки. Кажется, ребята могут его услышать. Светает.
Ленька втянул в себя, а после осторожно выдохнул серый дым, поднявшийся на несколько сантиметров вверх, а после и вовсе исчез. Так умеют курить те, кто бывал в разведке.
– Я полюбил это, когда мы выполняли задание в тылу врага. Помогает залатать дыры в душе, – словно извинился Ленька. – Дым пробирает до дрожи. Вот теперь не могу избавиться от этой привычки курить, когда боязно.
На Ленькином счету было уже двенадцать фашистов. Двенадцать насечек видны на прикладе винтовки.
Наше наблюдение продолжается четвертую ночь. Припасы почти на исходе. Но есть, по правде говоря, не хочется: слишком велико напряжение. В планшете Кирилла ценные данные. Мы хорошо поработали. Главное, не обнаружили себя. Под самым носом охраны объекта. Скоро назад. Домой.
III
– Вон они! – я услышал приглушенный крик сзади, успел навалиться на ребят, и мы упали на землю, когда на нас посыпался град залпов.
– Не может быть, – не мог поверить в происходящее Кирилл, – попробуем уйти!
Мы слышим, как редко щелкают выстрелы Ленькиной винтовки. Он делает свою работу. Небольшая пауза. Значит, сменил позицию. Мы понимаем и продолжаем углубляться в лес.
Снова выстрелы. Первый…Второй…Третий. Ему нельзя помочь: нет приказа. Просто отходим, извиваясь на влажной утренней траве, как ползучие существа, и слушаем. Такова война У неё свои правила. Здесь иначе дружат и живут. В траве сзади – движение. Ленька ушёл из – под обстрела. Пока они бьют наугад. Но скоро начнется погоня и облава. Это ясно.
Я обмираю: Кирилл отдал приказ. Он и Сергей прикроют, отвлекут, примут удар на себя. Взрыв. Всех завалило землёй. Меня отбросило метров на двести. За дымом ничего не разглядеть. Всматриваюсь, надеясь прояснить обстановку. Кириллу оторвало ноги. Сергея разнесло в клочья.
Я сдерживаю позыва рвоты. Из меня выходит все, что только есть. Никогда не забуду этого ощущения. По серым губам Кирилла понимаю слово: «У-у-хо -дите».
Я смотрю на него. Он улыбается. Я не могу поверить: мои друзья, жизнь которых была еще впереди, сейчас лежат, истерзанные, передо мной…Вижу, как фашисты добивают Кирилла. Я благодарен им сейчас: оказывается, смерть бывает милосердной. Никогда не думал об этом. И вообще много о чем не думал. Жизнь катила чистой рекой, широкая, сильная, яркая. Дали виделись синие, светлые, милые сердцу. А беды казались мелкими, незначительными. И счастье обещало скорую встречу. Товарищи были верны, подруги прекрасны. А война, подлая и коварная, стояла, оказывается, у дверей. Она учит жестоко и просто. И двоек не ставит.
Есть приказ Кирилла, и Ленька тащит меня что было сил в сторону от места гибели наших товарищей, в чащу. И хорошо делает, потому что я готов ринуться на врагов. И мстить за свой страх, за Сергея, у которого первый выход в разведку, за улыбку Кирилла, что не увижу больше никогда.
Ленька дышит трудно. Шепчет горячим ртом: «Не кричи…только…Хочешь отомстить – делай… что-нибудь. Слова…ничего не значат. Ползи…Доставь планшет..» Они рвутся за нами, как изголодавшие волки, заметившие дичь. Мысли ясные, короткие. Я пришел в себя. Я отомщу, но не сейчас. Если из-за моей глупости погибнет Ленька, я не смогу этого простить себе.
Мы выбегаем к полю ржи и ныряем в густые колосья. Они бьют по лицу, больно рассекая его. Кажется, ушли. Лежим, опрокинувшись на спины, глубоко вдыхаем синеву. Прислушиваемся к каждому звуку. Запах дыма и горячего хлеба настораживает. Нарастает какой – то гул. Приподнимаюсь и понимаю: идёт шквал огня. Фашисты подожгли рожь. Загнали нас, как осенних зайцев.
Перехватывает дыхание, в глазах блики, все стало темнеть. Ленька тянет меня вниз, к земле. От дыма не разобрать, куда ползём. Вдруг в памяти всплыло: за школой, в старом парке, играли в войну. Физрук учил окапываться. Подумалось: спас, дорогой Иван Николаевич.
– Доставай лопату, сделаем большой круг, чтобы остановить надвигающийся огонь, – командую я. Мы заканчиваем быстро. Я закапываю планшет с документами. Мы ложимся посередине круга и ждём огонь. Легкие болят. Кажется, что вот – вот всё закончится, я очнусь дома и увижу маму. Потом выйду на улицу и пошагаю по к Невскому…
Огонь настиг нас. Главное не потерять сознание. Главное не…
IV
– Успокойтесь, просто выпейте это, – прозвучал ласковый голос.
Я медленно открываю глаза, яркий свет слепит, но вскоре я привыкаю.
– Вы проснулись? – надо мной склоненное лицо медсестры. Её белый халат забрызган кровью.
– Как..., – она дала мне попить, – как я сюда попал?
– Вас нашли около деревни.
– А документы? Где планшет? – я вскакиваю, но девушка удерживает меня. Такая хрупкая на вид, но очень сильная.
– Лежите, – она погладила меня по руке и улыбнулась, – планшет доставили в штаб. Вас уже не ждали. Считали без вести пропавшими. Десять дней ничего не знали.
Всё тело моё в бинтах. Руки культяпками.
– Да не буду я это пить! – слышу голос Леньки.
– У меня нет времени с вами возиться. Либо вы лечитесь, либо я сообщаю главврачу об этом инциденте, и он проведет беседу лично. Рядом с Ленькой строгая медсестра. На громкие голоса оборачивается врач, проходящий в ординаторскую.
– Что тут у вас?
– Мальчик отказывается пить лекарство.
– Какой я вам мальчик?
Ленька хватает стакан и залпом выпивает лекарство.
Я улыбаюсь с облегчением: жив, жив мой Ленька!
Мы говорили до глубокой ночи.
Впереди была большая жизнь и большая война.
Анастасия Котенко (Новосибирск)
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
