Здравствуй, заповедник! Как чиста твоя земля, как свеж и ароматен воздух! Серебро твоих рек, зелень лесов и лугов радуют взгляд. Здесь так легко дышится!
Наш Астраханский заповедник – это как заповедь самой Природы, завещание людям беречь свою Землю для самих себя, для всех людей Планеты…
А знаете ли вы, что заповедники – это самый высокий и ответственный наблюдательный пост на нашей Планете? Ихсотрудники тщательно контролируют всё, что происходит в Природе. Ни одна встреча, ни одно изменение не остаётся неотмеченным, все наблюдения заносятся в «Летопись природы заповедника».
Так ведётся изучение животного и растительного мира природы по видовому составу, который вовсе не постоянен и всегда полон загадок.
Примером тому может быть одно из редких наблюдений, отмеченных в Астраханском заповеднике два года назад.
Весенним мартовским днём на третий кордон Дамчикского участка прилетел необычный пернатый гость.Его встретили сотрудники заповедника Юрий Таранов и Дмитрий Левченко около дома. Увидели и не могли понять, что это за синяя птица. Она вела себя доверчиво, и её удалось сфотографировать.
Специалисты-орнитологи помогли наблюдателям решить эту задачу до конца. Они открыли определитель птиц и указали на рисунок с надписью «синий каменный дрозд».
Нежданный гостьприлетел в Астраханский заповедник сосклонов Кавказских гор. Дрозд оказался взрослым самцом.
Так в дельте Волги был зарегистрирован новый залётный вид.
В красочно оформленном определителе птиц и для нас с вами есть интересная информация: «Синий каменный дрозд размером со скворца. Самцы голубовато-синие, самочки – бурые. Держатся на скалах и камнях, на деревья и кусты присаживаются редко. Песню исполняют, сидя на скале или в воздухе. Позывка резкая – «чек», «чек», «чек».
Синие каменные дрозды любят купаться, много пьют, а питаются ягодами, улитками, насекомыми и личинками.
На третьем кордоне пернатому гостю было спокойно и безопасно. Ведь заповедник – неприкосновенное место, в котором не только проводятся наблюдения, но также сохраняются редкие и ценные виды растений и животных.
А те, кто посещалиАстраханский заповедник, нередко уезжалис обновлённым чувством любви к родной природе и желанием передать его, это светлое чувство, своим близким.
Экологическая тропа
Приглашаем читателей нашей книги на маленькую экскурсию по экологической тропе. Она начала действовать на Дамчикском участке Астраханского заповедника совсем недавно. Её протяженность около двух километров.Тропа специально выстроена для более удобного проведения пешеходныхэкскурсий со всеми, кто хочет познакомиться с неповторимой природой волжской дельты.
Мы с вами идём по добротному деревянному настилу тропы. Она пролегла на высоте 80 см по бывшему дну Каспия. Территория, по которой мы проходим, образована из множества островов и речек – бегущих к морю. Все острова покрыты непроходимыми тростниковыми зарослями. Их заселили насекомые, птицы и млекопитающие – енотовидные собаки, лисы, шакалы. Вдоль рек вырослигалерейные ивовые леса. В их кронах весь год живут большие синицы и лазоревки – самые маленькие птички с голубоватой шапочкой на голове, а также пестрый и седой дятлы. На ветвях, низко склонившихся над водой, сооружают свои гнезда-рукавички обыкновенные ремезы. Высоко на деревьях гнездятся орланы белохвосты, устраивая для будущих птенцов свои массивные гнёзда.
Здесь можно встретить пролётных лебедей-кликунов и гнездящихся лебедей – шипунов. Кликунов называют еще поющими лебедями за красоту и мелодичность их голоса.
А чтобы увидеть нам всех этих животных, нужно вести себя очень осмотрительно во время экскурсии…Природа любит тишину.
Здесь распускается ни с чем несравнимый алый цветок каспийского лотоса. Он также занесён в Красную книгу, как и другой вид растений – водный орех чилим, растущий рядом с лотосовой плантацией.
Путешествие по экологической тропе является одновременно туристическим и учебным. Ведь природа всегда была для человека неиссякаемым источником знаний. Для вас по тропе установлены большие и яркие постеры, содержащие много интересной дополнительной информации.
Отсюда до моря совсем недалеко – около 10 километров.
Добро пожаловать, Природа ждёт вас!
Черныш
Гранушный, Андрюшин, Татарский, Морянный, Лотосный, Дубной, Коровий, Тухлый, Браконьерский, Анохинский, Колбин, Коклюй, Бешеный, Пеликаний – так называются узенькие речные ерики в Астраханском заповеднике. Они зарастают высокими травами и почти скрываются под пологом густо сплетённых ивовых ветвей. Многие из них являются зоной покоя, и по ним не ездят на лодках. Лишь иногда лесники и зоологи заповедника с особой осторожностью проводят здесь учеты кабанов и птиц. При входе в ерики тотчас умолкают шумные лодочные моторы. Их заменяют лёгкими вёслами и тонкими длинными шестами.
Как-то весной мы вели учет фазанов в отдаленном отмирающем ерике под названием Татарский. Проникнуть сюда можно было только раз в году – в половодье. Наша лодка, управляемая лишь одним шестом, теснимая берегами, уверенно двигалась в таинственные места. Низко над водой склонялись крючковатые иссохшие ветви. Приходилось ложиться на дно лодки или толкаться шестом, стоя на коленях. Под деревьями был полумрак. Словно в пасмурный день скользили по воде серые тени. Навстречу нам фиолетовым фонариком промелькнул зимородок.
Проплывая мимо низко склоненного дуплистого дерева, мы услышали тоненькое попискивание. Подтянув лодку поближе, увидели маленького, с намокшей черной шерсткой, енотика. Он был величиной с нашего месячного котёнка Пушка. Подстилка под зверьком уже намокла. Мать – енотиха находилась где-то совсем далеко. Скорее всего, она уже давно перенесла щенков в безопасное место. И сейчас в углублении пищал забытый – последний. Нам стало жальенотика и мы взяли его с собой. Пустили в лодку под закрой. Он спрятался там и затих. Дети обрадуются такому подарку, думалось нам, и вырастет на кордоне ручной енот. Голодный малыш скоро начал подавать голос, и мы заспешили домой. Услышав знакомый звук мотора, на берегу собрались дети. Они с любопытством рассматривали и нежно поглаживали малыша, осторожно передавая из рук в руки. Зверёк от страха закрывал свои блестящие черносмородиновые глазки. Кто-то тихо предложил – « Назовем его Черныш».
Дома Черныш отказался от всех лакомств – рыбы, сырого яйца, творога. Он не стал пить воду и молоко. В хлопотах мы забыли, что Черныш ещё грудной. К счастью, в доме нашлась соска, и малыш с наслаждением стал тянуть подогретое коровье молоко. Вскоре он научился лакать из своей чашки, как кот Пушок. Дружбы у этих препотешных животных не получалось. Коту уже исполнился месяц, и он ел вполне самостоятельно. Быстро покончив со своей порцией, кот прогонял медлительного Черныша и доедал его завтрак. Пушок рос, и всё время хотел есть. Черныша он гнал от еды, даже если кто-то был рядом.
Днём кота и енота выпускали погулять на лужайке перед домом. И кот сразу становился воинственным. Он гордо упирался всеми четырьмя лапами в траву, топорщил короткие усики, широко раскрывал зелёные глаза, серенькая шерсть его вставала дыбом, и он ш-ш-ши-пел. Так шипят взрослые коты на собак. А что Черныш? Черныш часто-часто моргал и весь как-то вжимался в мелкую весеннюю травку.
Два раза в неделю их купали. Черныш терпеливо относился к мылу, весь расслаблялся в тёплой воде. И потом спокойно лежал, укутанный в полотенце. Пушок, увидев таз для купанья, начинал метаться и прятаться за сундуком. Он возмущенно царапался, не разрешая себя мыть, и особенно ненавидел полотенце.
Быстро прошли весна и лето. Енот заметно подрос. Ел он теперь всё без разбора. Дичился. И убегал из дома спать под крыльцо. Во время поездок по реке его часто брали с собой. В лодке он беспокойно озирался и принюхивался. А запахов, которые волновали зверька, было так много. От реки шел тонкий, незнакомый аромат свежей рыбы. С шеста, опущенного в лодку, свешивались водоросли, и медленно густыми каплями стекал на днище ил. Енот нюхал всё это и вздрагивал. Вольная жизнь звала, манила подросшего зверька. И Черныш незаметно, во время одной из ночевок на реке, выкатился из лодки мягким пушистым шариком и уплыл.
Далеко на взморье зеленеют молодые ивовые леса. Кто же их там разводит? Ветер и река. Ветер рассеивает семена, а река уносит их вниз по течению. И вырастают леса нерукотворные – без участия человека.
Ветер
Тишина два июльских дня на третьем кордоне стояла полная, никли травы и лютовало комарье. Белые одежды мгновенно окрашивались в серый комариный цвет. Такое множество их слеталось и шло на приступ.
К вечеру почти неуловимо потянуло прохладой. Зашелестели, будто редкие капли дождя, листья на вершинах старых тополей. Затрепетали травинки. И полетело, закувыркалось комариное племя в свои тайники. Ветер, ветер, ветер. Только он один мог разбудить застоявшуюся июльскую дрёму.
Показалось солнце. Его нельзя было видеть, оно чувствовалось. Оно расплылось, расплавилось по всему небу. Не было ярких красок. Серые полутени скользили меж растревоженных деревьев. Прислонясь к шершавой тополиной спине, я смотрела на реку. По ней плыли странные светлые островки. И воздух вокруг густо наполнялся прозрачными снежными хлопьями. Они летели, летели и летели отовсюду. Я подставила ладони навстречу. Снежинки не холодили рук и не таяли, только щекотали, как пух. Да, это был пух с прибрежной ивы белой.
Такую снежную феерию летом мог устроить только ветер. Я подсмотрела, как он это делал. Ветер осторожно касался отяжелевших пуховых ветвей, склонившихся над задремавшей рекой и, слегка покачивая их, рассеивал повсюду крошечные чудо-семена. Опускаясь на воду, они уплывали по реке далеко на взморье.
Весь вечер в воздухе мелькали ивовые пушинки. А река всё уносила и уносила на себе новые островки вниз по течению.На берегу,в яблоневом саду, терпко пахло свежескошенной травой. И сюда прилетел ветер. Срывая с веток спелые золотистобокие шафраны, он украшал ими землю.
Лишь поздно ночью прошла гроза, сверкали острия молний, и глухо бормотал гром.
Луговые травы
Последняя неделя лета. Август уходит. Он не сжег, не иссушил душистые луговые травы. Высокие по пояс, а в иных местах, поближе к заросшим белой кувшинкой ильменям, они касаются плеча. Над травами бурыми веерами возвышаются щавели. Осыпает сиреневые цветы дербенник. Давно растеряли семена златокудрые ирисы– касатики, а все еще красуются сочно-зелёными широкими листьями. Уже поблекли медоносные кендыри,что так украшали летом луга, и огненные девясилы вот-вот готовы распушить по ветру свои семена-малютки.
Хорошо и спокойно среди заповедных степных луговин и густого запаха трав. Слышно, как перекликаются маленькие серые перепелки. Не ищи их среди трав – не найдешь. Лучше смотри да слушай, как твоя степь живет.
Уходит август. Уносит за собой запахи лета, птичьи песни и цветущие луговые травы.
И уже тревожно звучат голоса одиноких пролетных гусей в предосеннем блекнущем небе.
Орнитологи – друзья птиц
В дельте Волги встречается около 300 видов различных птиц. Весной и осенью их численность здесь бывает более миллиона. Но очень немногим знаком этот большой мир пернатых. Мир птиц… Он интересен и полон загадок. В нём жизнь ветра, плеск волн, шум зелёных лесов и небесная лазурь. Он – многоголосый орган… и так далёк от человека.
Но есть те, кто стремится в этот мир пестрокрылых, желая не только изучить, сохранить и защитить его, но и показать, как он чист и высок. Их пытливый взор нередко обращён к птице, только что промелькнувшей в воздухе или пропевшей свою самую незатейливую песенку.
Людей, занимающихся изучением и охраной птиц, называют орнитологами. Это – большие друзья птиц, потому что всё свое время и здоровье, а нередко и личный досуг посвящают пернатым. Они постоянно бывают на природе, выезжают в длительные командировки, спешат в те места, где с птицами происходит что-то неладное – пернатые болеют или гибнут по каким-либо причинам. Орнитологи выезжают по вызовам в аэропорты для осмотра птиц, привезённых из-за рубежа или вывозимых из России. Они постоянно заботятся о сохранении наиболее ценных мест, где обитают птицы.
И неудивительно, что в 1966 г. при Астраханском заповеднике было решено открыть Прикаспийскую орнитологическую станцию. Её возглавил известный зоолог, учёный и незаурядный организатор – Виноградов Владимир Васильевич. Он постоянно поддерживал молодых начинающих орнитологов. Его глубоко уважали не только в коллективе станции, но и во всём заповеднике. Увлечённый своей работой, он неизменно оставался большим другом пернатых – кормил их и умело врачевал. Был фотографом-натуралистом. Жил среди птиц, окружая себя ими и на участке и дома. Некоторые из них летали у него на Дамчике по квартире. Владимир Васильевич держал королевских вьюрков. Серая неясыть всегда сидела у него на книжном шкафу и летала по квартире. Ведь друзей же не держат в клетках. Однажды на кордон Владимиру Васильевичу привезли ослабленного птенца журавля красавки. Они с женой много приложили усилий, чтобы его выкормить.Имя ему дали – Журка.Он вырос и, как-то, гуляя по кордону, запутался в сетке и сломал ногу. Тогда орнитолог очень ловко, как настоящий хирург-ортопед, закрепив птичью ногу лонгетом, помог ему. Журавль быстро начал поправляться… и улетел. Владимир Васильевич Виноградов первым предложил начать наблюдение за мигрирующими стерхами – эндемиками России. Создал сеть добровольных корреспондентов на пути пролёта журавлей в Западную Сибирь…
В нашей стране орнитологисоздалив 1993 году Союз охраны птиц. Они изучают пути их миграций, места гнездования и зимовок. Для этогопернатых отлавливают, надевают на них кольца или прикрепляют специальные метки и даже радиопередатчики. Повторные встречи помеченных птиц позволяют ответить на многие вопросы их жизни. Орнитологи проводят учеты численности птиц во все сезоны года, используя для этого лодки, различные суда, самолеты и вертолеты. При их участии в Астраханской области и на Северном Каспии созданы новые заповедники, заказники и зоологические памятники природы. Это – Богдинско-Баскунчакский заповедник, заказник Ильменно-бугровой и остров Жемчужный с гнездовой колонией редких видов чаек и крачек.
Орнитологи заповедникадля улучшения условий жизни пернатых постоянно сооружают искусственные гнезда, устанавливаютгнездовые платформы для пеликанов и редкой в дельте Волги скопы – птиц, занесённых в Красные книги.
Они выступают и пишут о птицах не только в научной литературе, но и в популярных изданиях и средствах массовой информации.
В жизни птиц волжской дельты летом этого года произошло большое событие. В Астраханском заповеднике впервые окольцованы птенцы редкого вида – орлана-белохвоста. На Дамчикском и Обжоровском участках были помечены цветными кольцами 16 нелётных трехмесячных орланов.
Кольцевание проводили опытные орнитологи из Эстонии и Дарвинского заповедника –Гуммер и Мирослав. Им помогали сотрудники Астраханского заповедника – Наталья и Максим. Они поднимались на высокие деревья, иногда используя альпинистское снаряжение или личные средства страховки. И с минимальным беспокойством птенцов в гнёздах надевали на лапки маленьким орланам серебристо-синие и серебристо-зелёные алюминиевые «украшения». Яркие кольца больших размеров, с крупным шрифтом хорошо читаются при фотографировании взрослых птиц. А различия в окраске колец позволяют определить регион, где птенцы были помечены.Кольцеваниебудет способствовать охране пернатых хищников, а также поможет орнитологам иметь сведения о их передвижении.
Орлан-белохвост занесён к Красные книги Российской Федерации и Астраханской области.
Астраханский государственный заповедник был организован в 1919 году. Один из создателей заповедника и первый его руководитель – Хлебников Владимир Алексеевич был также орнитологом. Специалисты по птицам, известные не только в нашей стране, но и за ее пределами – Константин Александрович Воробьев, Юрий Андреевич Исаков, Всеволод Борисович Дубинин, Надежда Николаевна Скокова, Алексей Евгеньевич Луговой, Геннадий Андреевич Кривоносов, Владимир Васильевич Виноградов – многие годы работали в заповеднике.
Сегодня на долю современного молодого поколения орнитологов выпало немалое количество проблем. Так, например, на Каспии продолжает расти добыча углеводородного сырья. Со временем это может вызвать сильное загрязнение и обеднение водоёмов, а также– снижение численности многих видов водоплавающих птиц.
С озера Маныч – в королевский парк Лондона
Слово птица на греческом языке произносится – о́рнитос. Вот почему человек, изучающий птиц, назван орнитологом. Сейчас я познакомлю вас с ним. Это – Герман Михайлович Русанов – старейший сотрудник Астраханского заповедника. В 1968 году ему пришлось выполнять особую миссию. Он, тогда ещё очень молодой человек, работал на Дамчикском участке, проводил лодочные экскурсии и читал в музее лекции посетителям заповедника. И вот неожиданно из министерства поступил необычный приказ – отловить и вырастить птенцов розовых пеликанов.
В дельте Волги живёт и гнездится кудрявый пеликан, а розовый – совсем редок. За этими экзотическими птицами орнитологи отправились на озеро Маныч в Калмыкию.
Вскоре в сетчатом вольере на берегу реки Быстрой поселились три неуклюжих птенца с чёрным оперением. Они были очень забавными, не боялись людей, даже разрешали потрогать себя руками. Летом, когда пеликаны стали крупными, красивыми птицами, пришло распоряжение доставить их в Москву. Орнитологу Герману Русанову было доверено это ответственное дело. Каково же было удивление пассажиров и экипажа, когда они увидели в багажном салоне рейсового самолета Ан-24 настоящих розовых пеликанов в сопровождении молодого биолога! Он кормил своих питомцев мороженой килькой, которую оттаивал тут же в ведре с водой.
После карантина в московском зоопарке птицы были переданы в Англию через советника посольства Джона Тайна. Так российские розовые пеликаны снова поселились в королевском парке Великобритании, как это было уже раньше.
Розовый и кудрявый пеликаны – очень древние птицы. Они занесены в Красные Книги Международного союза охраны природы, России и многих других стран, потому чтоочень редки. Сейчас в волжской дельте гнездится около 400 пар кудрявых пеликанов.
Кудрявый пеликан намного крупнее розового. На голове и частично на шее перья курчавые. Размах крыла около двух метров, длина тела чуть меньше двух. Взрослые пеликаны весят от 9 до 13 килограммов! Можно себе представить, какая это могучая птица!
Большую часть времени пеликаныпроводят на воде. И взлетают вертикально почти без разбега, как с воды, так и с суши. Всегда вызывает удивление – как могут так легко планировать эти крупные птицы? Могут, потому что их перья и даже кости наполнены воздухом.
Пеликаны обычно гнездятся колониями (птичьими группами) по окраинам тростниковых зарослей. В их кладке бывает от одного до трёх яиц. Интересно, что пеликанов, как и бакланов, отличает от других птиц горловой мешок, находящийся под клювом. У пеликанов в брачный период он становится ярко-оранжевым. Многие считают, что мешок предназначен для хранения рыбы. На самом же деле живая добыча, пойманная таким клювом, словно сачком, переносится в нём только для птенцов, пока они сами еще не в состоянии добывать пищу. Эти спокойные и миролюбивые птицы – очень заботливые родители.
Пеликанам, также как и нам с вами, нужны чистая вода и чистый воздух, чтобы не исчезнуть с лица Земли!
Пур и Худосея
Заранее предупреждаю читателя:эта история не обещает быть развлекательной. Внимательно посмотрите на фотографии – перед вами Пур и Худосея – стерхи или белые журавли. Вместе выращены и воспитаны людьми в специальном Окском журавлином питомнике. И были выпущены в природу на Обжоровском участке Астраханского заповедника осенью 2015 года. Вместе улетели на зимовку в Краснодарский край. А возвращаясь в дельту весной, потеряли друг друга.
Дальше наш рассказ пойдёт о том, какие трудности встречалиптицы на своём пути, как тепло и доброжелательно относились к ним простые сельские жители, кормили их и защищали от беды, которая подстерегала повсюду.
В прикаспийскую степь снова пришлавесна. Засеребрились озёра под нежным майским солнцем. А по холмам и равнине до самого горизонта заискрились, словно угольки, красные маки. В природе стояла непривычная для городского человека удивительная тишина. Лишь лёгкий ветерок иногда шевелил тонкие светло-зелёные травинки. Кое-где в низинах паслись козы и барашки.
В это утро, как обычно, Канзипа пасла своих овечек, которые, медленно спускаясь с холма, пощипывали молодую зелень. Канзипа в белом платочке и светлом платье шла не спеша следом. «Ни души, какая тишина»,– подумала, любуясь степью, женщина. Вдруг неожиданно позади раздался возглас: «курлы-ы!».Канзипас удивлением обернулась и увидела большую белую птицу на высоких ногах, которая, совсем не пугаясь человека, произнесла снова: «курлы-ы-ы». Канзипа тотчас искусно, почти похоже, ответила: «курлы– ы-ы». И опять повернулась к своим овечкам. Так они и шли по степи – человек и белоснежная птица – время от времени разговаривая: «курлы-ы-ы», – «курлы-ы-ы», «курлы-ы». «курлы-ы».
На другое утро – 5 мая 2016 года в Астраханский заповедник позвонила Гульнара Хайралиева и сказала о том, что к её маме КанзипеИдилбаевой на ферму пришел красивый белый журавль. Орнитологи Астраханского заповедника тотчас приехали в село Буруны, где их ждала Канзипа. У дома в палисаднике, огороженном сеткой, настороженно стоял стерх. Женщина рассказала, что прошлым утром, недалеко от дома, когда она пасла своих овец, к ней неожиданно подошла удивительная, просто сказочная птица… Стерх ходил рядом с ней, что-то склевывая в растущей на поле низкой молодой траве. Вместе они пришли домой. Птица безбоязненно шагнулав палисадник, где Канзипа угостила её зерном и хлебом.
Такое поведение стерха озадачило орнитологов. Почему птица пришла к людям? В питомнике «стершат» от рождения воспитывают без прямых контактов с человеком. Так называемым «костюмным способом». Человек полностью скрыт от птицы белым халатом, а на кисть его руки надет искусственный красный клюв. Этот клюв, как будто родительский, указывает птенцу на корм – насекомых, лягушат, соцветия растений и семена.
По номеру кольца на голени стерха выяснилось, что это была Худосея – самочка, привезенная из питомника Окского заповедника вместе с самцом по кличке Пур. Орнитологи отвезли её на Обжоровский участок заповедника. И после обследования снова выпустили в природу. Но это еще не конец истории.
20 июля 2016г. в заповедник поступило сообщение от Николая Борисовича Аличкаева о встрече крупной белой птицы.Она пришла в село Яр-Базар, расположенное на берегу ильменя Большой Карабулак. Птица не боялась людей. На правой голени у нее было кольцо синего цвета. Так нашелся Пур.
26 августа вновь было получено сообщение от Н.Б.Аличкаева: стерх уже более двух месяцев держится в районе ильменя Большой Карабулак. Николай Борисович опасался по поводу того, что в сентябре откроется осенняя охота на водоплавающих птиц, и стерха могут застрелить браконьеры. «Туристы» с ближайшей базы уже пытались это сделать, но местные жители селаЗорино остановили их.
Вы спросите: встретились ли Пур и Худосея? Живы ли они? Мы не имеем о них больше никаких сведений.
Орнитологи и другие сотрудники Астраханского заповедника активно участвуют в спасении этого, очень редкого вида журавлей. Стерхи живут в Западной Сибири, а зимуют в Иране и Индии. Во время перелетов в Иран они останавливаются весной и осенью в Астраханском заповеднике. Стерхи занесены в Красные списки Международного Союза охраны природы (МСОП), а также в Красную Книгу России и других стран, как исчезающий вид.
Стерх – самый красивый из журавлей. Оперение его тела и шея – чисто-белые. Ноги, часть головы и клюв ярко-красные. Ниже глаз к клюву отсутствует перо, и это выглядит как лицо. В оперении молодых имеются светло-коричневые пятна. У взрослого журавля рост коло140 см.
Для спасения стерхов в нашей стране в 1979 году по инициативе профессора Владимира Евгеньевичу Флинта создан специальный журавлиный питомник в Окском заповеднике, расположенном в Мещере – в Рязанской области. Первым его руководителем был орнитолог Владимир Григорьевич Панченко. В настоящее время работой питомника заведует Татьяна Анатольевна Кашенцева. Птенцов стерха, выращенных в питомнике, выпускают в природу, чтобы не угасала их популяция. В Астраханском заповеднике было выпущено 64 молодых стерха. Добрыми их друзьями стали не только орнитологи, но и другие его сотрудники. Среди них – заведующий Обжоровским участком Анатолий Алексеевич Кашин – и вся его семья.
Для журавлей изготовлен специальный вольер в устье живописного протока Кутум. Рядом установлены наблюдательные вышки. В вольер и помещают молодых птиц, привезённых из Окского журавлиного питомника. Их кормят свежей рыбой, зерном, комбикормом. Птиц метят стандартными алюминиевыми и пластиковыми кольцами, а на некоторых устанавливают и специальные спутниковые передатчики. После привыкания стерхов к местным условиям их выпускают в природу. Обычно журавли улетают на ближайшую протоку, где начинают кормиться самостоятельно. Обжоровский участок – самый уединенный, и птицам здесь особенно привольно.
К большому сожалению, повторные встречи выпущенных в природу журавлей очень редки.
Иногда они приходят к людям, словно прося у них помощи.Выращенные в питомнике стерхи не всегда боятся человека и нередко без страха идут к нему, подвергая себя большому риску.
Сохраняя стерхов, мы сохраняем и свою духовность, потому что это не просто журавль, а птица – символ, отраженный в религии разных народов, воспетый в сказочных персонажах, любимых нами песнях, в поэтических строках, в живописи и музыке.
Степные эфемеры
Над широкой астраханской степью гуляют теплые апрельские ветры. Сотни дорог бегут по степи во все стороны. И в весеннем дрожащем воздухе звенят самые мелодичные на Земле колокольчики, – то поют жаворонки и желтогрудые каменки.
Просыпается и хорошеет степь день ото дня. Вот уже бархатисто зазеленели красноватые пригорки. А между серой прошлогодней полынью, на прогретой солнцем земле, появились первые степные цветы. Почти прозрачные на тоненьких стебельках, они склоняются до самой земли под озорными порывами ветра. И исходит от них легкий, еле уловимый аромат. Биологи зовут их эфемерами за короткую мимолетную жизнь под солнцем. Изящные степные первоцветы могут принести радость каждому человеку, пусть даже самую крохотную. И люди опускаются на колени, чтобы лучше рассмотреть их. А цветы по-дружески кивают миру своими головками под озорными порывами ветра.
Среди этих ранних цветов особенно приметны белые гиацинтики, которые так напоминают собой средне – русские подснежники. А вот и гусиный лук с бледно-лимонными лепестками и сиреневый костенец железистый и почти невидимый глазу желтенький пустынный бурачок и светло-сиреневая хориспора нежная. И все они живут и радуются солнцу только неделю. Поспешите полюбоваться на эти цветики степные.
Пройдет совсем немного времени и вспыхнут повсюду, словно раздуваемые ветром угольки, огненные маки. Запестреет степь от тюльпанов – тут и весне конец!
К морю
Июльская жара. Жухнут и осыпаются в горячую воду реки узенькие листики ивы. Падают на раскаленную землю яблоки на берегу. Они очень сочны. Надкусишь слегка, и рот наполняется острой прозрачной влагой.
Но мы уже в лодке и далеко от человеческого жилья. Небо над головой высоко и сине. Впереди нелегкая трехдневная поездка по краешку Каспия, вдали от суши. Лодка, глубоко посаженная в воду, отяжелённая лежащим поперек нее куласом, медленно прорезает темно – зеленую реку. И оставляет за собой волнистую, светлую дорожку. Жара нас преследует. «Съел бы я сейчас мороженое или выпил молока из холодильника»,– страдал Ян. Городской мальчишка, избалованный сладостями, не терпящий пенок в молоке, он просто изнывал от жары. Но вдруг неожиданно – громко закричал:
– Смотрите, смотрите, дельфин!
Рядом с нами большой темно-желтый сазан необыкновенно высоко выпрыгнул из воды.
Наше внимание привлекли лебеди. Они взлетели. На воде, в оранжевой кишечнице –водорослях, похожих на скопление мелких блестящих пузырьков, остались их малыши светло-коричневого цвета. Один запутался в ее нитях, но быстро освободился. Рядом на кладофоре кормились турухтаны и крачки.
– Что это такое они едят? – заинтересовался Ян.
– Хирономид и бокоплавов,– ответил Герман.
Нешироким рыбацким прокосом, вдоль дремлющих лотосов, скользим по дельте.
– Слева – свободная зона, справа – заповедная – пояснил нам Герман.
– И можно сейчас стрелять сколько хочешь, раз свободная зона?
– Нет, нельзя. Можно только осенью, в отведенное время.
– Ну, а тогда стрелять, сколько хочешь – можно?
– Нет, только определенное количество уток, лысух и гусей. По охотничьим билетам, с разрешения государственной охотничьей инспекции.
Лебеди – их насчитали двадцать, подпустили нас совсем близко. Рядом с ними мы и решили сделать остановку на ночлег. Поставили на лодку и кулас пологи. Приготовили ужин на примусе. Стали пить чай и считать самые ярко мерцающие звезды. Я справа, Ян – слева. На нас опустился душный летний вечер.
Проснулись от лёгкого южного ветерка. Он играл нашим пологом, который дочерна облепили хирономиды. Стоило из него выйти, как эти мельчайшие насекомые тотчас перелетали на наши тела и покрывали их полностью. Ян проснулся. Быстро оделся, надул резиновый матрац и уплыл. Подальше от насекомых, которые сразу же накинулась и на него. Уплыл к проснувшимся нимфейникам, где в воздухе кружили неугомонные крачки. Их гомон, кажется, не умолкал и ночью. Они строили себе гнезда. Минувшим вечером на круглых листьях, размером с ладонь, в местах будущих гнезд, лежали узенькие, примятые и уже увядшие ленточки сусака, но ни одного яичка пока не было видно.
Вокруг нас раскинулись необъятные цветущие поляны. На них все так же неутомимо опускались и опускались белощёкие крачки с блестящими ленточками сусака. Ян начал фантазировать: «Если прищурить глаза и посмотреть на звездочки нимфейника, то они становятся похожими… на желтые головки подснежников в нашем лесу».
Подул ветерок, и мы легко и бесшумно пошли под парусом. Герман плоской черной рейкой доставал из-под воды растения. Уруть, элодея, кладофора, рдест гребенчатый. Их красочные гаммы постоянно завораживали нас.
– На что вы так засмотрелись? Это ведь обыкновенный корм для рыб и птиц, – с улыбкой произносил Герман.
Ни души вокруг. Мы далеко от мира – до заповедника80 км, от заповедника до Астрахани – 90. Вокруг сплошная водная гладь и постоянные всплески рыб. На горизонте плывущие белоснежные парусники – лебединые стаи. Прозрачная вода. Мы тихо идем под парусом. Очень хочется поплавать. А мелко – глубина 60 –70 см. Скоро канал.
– Интересно, а забирался ли кто-нибудь в такую даль из мальчишек моего возраста?– самому себе задал вопрос Ян.Ветер сменил направление. Мы убрали парус. Запустили мотор. И ускорили движение. Глубина65 см. Вода – пресная. Вокруг голубое море, с белыми эскадрами лебедей на горизонте, и все это в мерцающих серебряных звездах. Рядом с лодкой проплыли взрослые лебеди с пятью коричневатыми птенцами. Впереди нас стремительно убегающие по воде лысухи.
Ян был еще мал для того, чтобы вести дневниковые записи. А заносить в полевой дневник приходилось всё. Отмечалось время, замерялись глубины и температура воды, регистрировалась водная растительность, учитывались все пролетающие и кормящиеся на акватории птицы, а также выводки, количество гнезд, и птенцов в них. И фотографировалось все окружающее, что потом служило своеобразным документом. Всё это была обычная работа научного сотрудника – полевого зоолога.
Около 11 часов. До большой жары осталось недолго. Лодка движется мимо сплошных тростниковых зарослей, в которых прячутся линные птицы и полчища комаров.
Все очень удивились, увидев впереди лодки одиноко плывущего лысушонка. Он был так слаб. Из воды выглядывало его нежное тельце, покрытое черным пушком. Ян посадил птенца на новую солнцезащитную кепку. И мы легко рассмотрели беленький клювик с оранжевым пушком у основания. Там, где у взрослой птицы на лбу находится белое пятно – лысинка, у лысушонка светились фиолетово-розовые полоски. Как он мил. Птенец словно оценил теплые человеческие комплименты и поспешил обновить нашу кепку чем-то зелёненьким.
Мы шли долгие два часа от острова Морской Очиркин до Баровых островов. На узко вытянутой ракушечной косе отдыхали бакланы. Ян собрал немного раковин на память.
Заночевали в районе Баровых островов Каспийского моря.
Спали трудно. Ночью воздух на мелководье стоял сырой, банный, хотелось чистого ветерка для дыхания.
Утром через 20-километровую гряду тростников пошли галсами искать выход на канал. Выходили часа три. Новичок будет плутать здесь часами, даже днями меж тростниковых куртин и не сможет отыскать прохода к банку. Выбраться помогает лишь многолетний опыт работы в дельте и умение наблюдать за изменением глубин, видеть незаметное течение и многое-многое другое.
Серебристо-голубая чистина перед каналом. И лебеди, лебеди, лебеди. Пара, четыре, одинокий, три, снова пара, еще пара, пять, пара, одиночка и впереди четыре маленьких. Танцующие в воде сазаны.
На голубых водных дорожках среди нескончаемых малахитово-золотистых полян нимфейника плыли белые лебеди. Такие живописные картины нас сопровождали постоянно. И повсюду сазаньи хвосты, подрагивающие в воде. Какой волшебный пейзаж!
Ветер ничем не мог помочь нам в это утро. Он сильно ослаб и дул в наши лица. А бензин…кончался. И зазвучали беспокойные детские вопросы и веселые ответы на них.
– А как же мы дальше-то будем, когда бензин кончится?
– Подождем попутного ветра.
– А если его так и не будет?
– На шестах станем толкаться.
– А– а– а шесты сломаются?
– На веслах пойдем.
К вечеру наша орнитологическая экспедиция к морю благополучно закончилось. Ян, очень довольный и немного усталый от впечатлений, вдруг произнес: « Было что-то не-обык-новен-ное. Ни-когда в жизни не забуду».
Где ты теперь, Живучий?
Орланы-белохвосты любят сидеть на высоких деревьях, растущих по берегам заповедных рек. Едешь мимо на лодке и видишь, как эти сильные птицы одна за другой, поднимаясь высоко в воздух, начинают кружиться. Удивительное зрелище, когда твою лодку сопровождают тридцать красавцев орланов! Смотришь на птиц, любуешься ими и чувствуешь себя как на празднике.
В дикой природе орланы живут более двадцати лет. И свои большие гнёзда сооружают высоко на деревьях. Но совсем недавно – зимой они построили гнездо на взморье в тростнике, по соседству с небольшой плавучей базой. Гнездо получилось очень непрочным и совсем низко над водой. Оно скоро могло оказаться полностью в воде – лёд на взморье начал таять. В конце марта сюда приплыли на лодках сотрудники охраны. И обнаружили в глубине маленькой тростниковой заросли это гнездо орлана. Его со всех сторон окружала вода. В нём белели два яйца, а из третьего уже вывелся птенец. По краям гнезда лежала рыба – небольшая щука, линь, маленький сомёнок и караси. Орланы родители начали подкармливать своего птенца.
В следующий раз сюда приехали орнитологи и увидели уже трёх птенцов. Гнездо стало сильно крениться под тяжестью птиц. Тогда его пришлось укреплять более надёжно. Но, к сожалению, вскоре на нём осталось только два птенца. Должно быть, один выпал и утонул. Глубина акватории под гнездом уже была почти полтора метра. В мае на взморьеначалась сильная моряна, и вода поднялась ещё выше. Она проникала в гнездо. Птенцам стало холодно и неуютно. И один из них погиб от переохлаждения. Людям удалось немного приподнять птичье гнездо. Теперь в нём остался один молодой орлан. Он почти полностью оперился. Это был необыкновенно крепкий птенец, его назвали – Живучий. В начале июля сотрудники заповедника увидели знакомое гнездо опустевшим. Значит, Живучий поднялся на крыло… и улетел. Так жаль, что орнитологине смогли окольцевать молодого орлана, чтобы понаблюдать за ним дальше.
Каникулы
Светило солнце, шумели деревья. Пели иволгами скворцы – фиу-фи-фиу, фиу-фи-фиу и резвились, кричали кукушкой над разливами удоды. Перелетали с куста на куст сизоворонки и будто плавали в первых лучах летнего солнца одуванчиково– желтые иволги. И так нежданно появились легкие грозовые облачка, что никто не хотел поверить в дождь – ни птицы, ни три городских школьницы – Оля, Лена и Ирина. Они приехали в заповедник на каникулы. Повсюду было столько необыкновенного. Девочки, весело вооружившись тонкими ивовыми колышками вместо шестов, поплыли на маленьком старом куласе любоваться цветущими ирисами. И позвали с собой старого друга ушастого спаниеля Дика, который каждое лето повсюду сопровождал их. Сейчас он преданно смотрел на всех своими большими коричневыми глазами. И старательно плыл, плыл и плыл за куласом. Наконец устал и выбрался на высокий земляной вал, защищающий заповедный кордон в половодье.
Три путешественницы увлеченно скользили на куласе по широкой дороге, залитой тёмной полойнойводой. Вдоль обочины густо зеленели травы, в которых солнечно светились речные ирисы-касатики. Их лепестки, точно уши Дика, свешивались вниз. Девочки не стали собирать цветы. Просто любовались ими. И незаметно забрались слишком далеко от домов, как вдруг хлынул ливень. Спаниель не успевал отряхиваться. Всю троицу дождь отлично выкупал. Пришлось быстро работать шестами. Торопились к ближайшим деревьям, что росли за черневшим сквозь ливень валом. Извилистые ленты молний жгли небо. Резкий свет молний и раскаты грома преследовали детей до самой рощи. Перетащив кулас по скользкому илистому валу, все укрылись под спасительные кроны. Сюда мгновенно слетелись комары и начали атаку.
Обеспокоенная мать отправилась на поиски детей. Она надела высокие охотничьи сапоги и накрылась широкой плащ-накидкой. С большим трудом, добравшись до вала, стала окликать девочек. В ответ полыхали молнии, и сильно грохотало сверху. Но она, не переставая, звала. Вдруг в дальнем конце ерика Гранушного, в роще, что-то несколько раз взметнулось. Мать вздохнула с облегчением: нашлись.
Дети нашлись, но не казались жалкими и растерянными. Они, должно быть, гордились тем, что не испугались грозы.
Мать посадила всех четверых в кулас и вытащила его за коротенькую разлохмаченную чалку на глубокое место.
– Мы сами, мы сами. Справимся.
И четверо друзей, не спеша, поплыли домой.
Фазанёнок
На левом берегу заповедной речки Быстрой на высоких столбиках стояли белые домики. Весной в половодье вокруг них шумно плескалась вода, поднимаясь нередко до самой высокой ступеньки крыльца. И тогда жители кордона «ходили» друг к другу в гости и на работу на своих, ничем незаменимых, лёгких лодочках-куласах.
В одну из весен Быстрая осталась в берегах, и была мутная, рыжеватая. Вместе с детьми мы ходили к ней по утрам за водой. Они разговаривали с речкой, трогали ее такую остывшую, неприветливую, и долго не могли отогреть свои покрасневшие пальчики.
Однажды дети убежали первыми. Я пошла за ними, но остановилась на крыльце. И засмотрелась. Земля вокруг зеленела. В воздухе большими пёстрыми бабочками мелькали сорокопуты. Уп-уп-уп-упуп–уп-уп-упуп– кричали удоды. На крыше, усевшись рядышком, щелкали, насвистывали, прихлопывая крылышками, неутомимые песенники-скворцы. А на берегу, как всегда,резвились мальчишки.
Все, кто приходит на реку за водой, низко кланяются ей, даже не замечая этого. Так же поступила и я, низко наклоняясь с ведром. И тут рядом с ним упал в воду серенький комочек.
Я подняла голову. Низко над самой водой кружил старый коршун, весь какой-то полинявший, взъерошенный. Это он выронил свою добычу. Серого в белую крапинку птенца было трудно удержать в руках. Дети волновались и спрашивали: «Чей он? Кто его мама?». На берегу стоял капитан «Гарзетты» Геннадий Константинович Иванов, с интересом наблюдая за происходящим. От него мы узнали, что пострадавший – маленький фазан. И все сразу же захотели чем-нибудь помочь. Куда же его пристроить? Самым подходящим местом для такого, едва научившегося летать птенца, были заросли кустистого тамарикса уже покрытого сиренево-розовыми соцветиями. Здесь весной изредка прохаживали чуткие красавцы-фазаны. И когда кто-то пытался приблизиться, чтобы лучше рассмотреть их, птицы с громким криком мгновенно взлетали, озаряя воздух ярким опереньем. В эти заросли с фазанёнком в руках направились дети. И вскоре скрылись из вида. Но неожиданно выбежали из них, пересекли поле и исчезли в ивовой рощице.
– В тамариксе летают вороны,– взволнованно, перебивая друг друга, рассказывали дети. Там им было страшно оставлять птенца. Они выпустили его среди ив, за ериком Гранушным. И неожиданно вспугнули двух светло-серых самочек – фазанов. Дети долго не могли забыть фазанёнка. Они беспокоились о том, приняла ли его птичья семья.
«Папа пропал…»
В это утро Алёнушка проснулась раньше всех. Подбежала к узенькому оконцу и вскрикнула: «Речка замёрзла!» Папа тоже подошел посмотреть. А мама стала торопливо накрывать на стол. Позавтракали быстро, и папа засобирался. Он решил по первому льду добраться в самые отдалённые и укромные места заповедника.
– Надо же посмотреть, как ведут себя птицы, например, бакланы. Рыбы теперь им не достать, она подо льдом. Фазанам-то хорошо, они паслёном с деревьев прокормятся.
Папа надел сапоги, фотоаппарат спрятал под ватник, а за пояс засунулмаленький топорик. В один карман ватника положил записную книжку с карандашом на ниточке, а в другой – моток лески и две блесны – серебристую и красную. Снял со стены коньки. И вот уже все на берегу Быстрой.
Вчера вечером речка шумно плескалась. А сегодня словно задумалась. Папа внимательно посмотрел на неё и решительно шагнул на лёд. Что-то слегка запотрескивало в ответ, но лёд не прогибался. Папа быстро зашагал по реке, потом обернулся, помахал рукой – не беспокойтесь за меня – и вскоре скрылся за поворотом.
К вечеру Алёнушка почувствовала, что мама стала сильно волноваться. Особенно, когда та взяла её за руку и сказала:
– Пойдём к Владимиру Васильевичу Виноградову.
Он и папа были орнитологи. Вместе кольцевали птиц и надолго уезжали в море на своих быстрых, легких лодках. На высоком крылечке маленького домика (такие все на кордоне) стоял Владимир Васильевич.
– Куда это вы направились, Русановы? – спросил он.
– У нас папа пропал, – тихо произнесла Алёнушка.
Мама рассказала всё по порядку. О том, как ещё ранним утром папа отправился по первому льду в сторону взморья – вот уж и день подходит к концу, а путешественник так и не вернулся. Владимир Васильевич очень рассердился, что молодой зоолог Русанов никого не предупредил о своём рискованном походе.
Уже темнело, пошел мокрый густой снег. По дороге на реку Владимир Васильевич успокаивал всех, как мог. И вдруг из-за поворота реки показался человек. Алёнушка сразу узнала своего папу. А когда тот подошёл ближе, увидела в его руке небольших рыбок на бечёвке – толстеньких окуней, с красными пёрышками-плавниками.
– Не сердитесь, что я так надолго задержался. Сейчас у нас уха будет, – улыбаясь, оправдывался папа. Он присел на корточки и стал быстро-быстро чистить топориком окунишек. Двух рыбок мы подарили Владимиру Васильевичу.
Уху варить интересно и просто. В котелок с водой положили четырёх окуньков, пару картофелин и луковицу, а соль, перец и лавровый лист добавляли потом. У папы всегда уха получается вкусная, душистая, сладкая.
За ужином папа нам рассказывал, как он сначала долго шёл по льду, потом бежал на коньках. А там, где лёд прогибался, ему приходилось ползти. Он наблюдал, как на широкой бороздине, в полыньях, купались утки-крохали, а в облаках высоко-высоко летели к югу запоздалые гуси. И обо всём этом папа успел по пути записать карандашом на ниточке в свою тоненькую записную книжку.
Кулички ходулочники
Над нашими головами, резко выкрикивая что-то на своем птичьем языке, трепетали чернокрылые кулички. Они волновались. Рядом в куртине рогоза притаились их птенцы – крошечные пуховички, которым от роду было не больше двух-трех дней. Каждое воскресенье мы радовались встрече с этой маленькой птичьей колонией из двадцати ходулочников.
Местность, где они гнездились, изобиловала ериками, озерцами, небольшими ильмешинами. Эти миниатюрные водоемы поросли сусаком, клубнекамышом и водным лютиком с белыми, словно погасшие утренние звездочки, цветами. Здесь, на невысоких кочках, из сухой травы и веток построили ходулочники свои гнезда.
Совсем недавно в одних уже пестрели яичные скорлупки, а в других – еще лежали по три-четыре остроконечных с темными пятнышками яичка.
И вдруг пришла беда. Вода с орошаемых полей наполнила ерики, разлилась по степи и затопила гнезда ходулочников. Два-три гнезда нам удалось спасти – поднять их повыше. А остальные кладки погибли до нашего прихода. Они лежали под водой на глубине пятнадцати-двадцати сантиметров.
Мы долго бродили по июньской горячей воде, нащупывая руками затонувшие гнезда, и неожиданно обнаружили шесть сероватых утиных яиц. А кулики над нашими головами всё так же волновались.
Кулички ходулочники– изящные птицы на длинных стройных ногах, окрашенных в красноватый цвет. Ступают они чинно, мелкими шажками. Увидев приближающихся людей, неожиданно начинают свои танцы. Часто-часто машут крыльями, подпрыгивают, восклицают что-то. И уводят человека, засмотревшегося на них, подальше от гнезда или от притаившихся поблизости птенцов. Гнездятся ходулочники по всей дельте. Их гнезда коричневато-серые, в цвет окружающей солончаковой почвы, найти почти невозможно. И кладки в них лежат светло-коричневые в крапинку, как будто в горошек. Рядом с гнездом будешь ходить, и скорее чем увидишь, наступишь на него.
Летом наш городской пейзаж так милоукрашают разноцветные бабочки. Среди цветущих акаций медленно порхают нежные капустницы и голубянки. А крупные жёлтые с черным рисунком махаоны поднимаются очень высоко в воздух и бывают хорошо видны из открытых окон четвёртого этажа.
Репейница–чертополоховка
Поутру в июньском воздухе через крыши пятиэтажных домов, легко, как осенние листья, как семена-крылатки, кружась, появлялись какие-то существа. Одни уже приближались, а другие продолжали сыпаться сверху, будто кто-то, спрятавшись за домами, беззвучно выстреливал их из хлопушки.
Один, яркий как лепесток цветка, проплыл совсем близко, и оказался крупной бабочкой, очень похожей на крапивницу. Нежное такое порхающее создание. То была репейница–чертополоховка.
Откуда же возникло такое странное название? Всё очень просто. Эта красивая бабочка кормится нектаром с растений-колючек: чертополоха, репейника и татарника.
Днем на одном из кустарников энтомологи насчитали до 1000 экземпляров чертополоховок, окрашенных в коричневато-желтые тона, с белыми пятнышками на правом и левом верхних крылышках. В июне, во время их массового вылета, нередко можно было видеть на жарких городских улицах Астрахани большие стаи порхающих репейниц. А также кружащихся над Волгой или отдыхающих бабочек на оснастке медленно плывущих речных трамвайчиков.
Природа и человек неразделимы. Живёт она и в городе. В холодное время года прилетают весёлые синички и яркие снегири. Они так радуют горожан своим присутствием. А знает ли кто, что у нас в Астрахани осенью поют соловьи?
Сентябрьские соловьи
Солнечный сентябрьский полдень уже не так жарко золотит купола белого собора. И уже звонче бьют часы старой колокольни в остывающем осеннем воздухе. Но быстро приходит вечер, и затихают улицы южного города. Появляются первые огни. В их свете осторожно переворачивает, словно рассматривая, мягкую листву тополей и акаций прохладный ветерок. И тишина окружает город, приглашая посмотреть на стремительные танцы насекомых, на мятущиеся полёты летучих мышей и послушать журчащие хоры нежно-зелёных цикад. Они, перелетая с ветки на ветку, будто позванивают колокольчиками на тихих ночных деревьях. И вот уже осенняя мелодия заполняет всё вокруг. Крылатые цикадки– невидимые сентябрьские соловьи славят астраханскую осень. Иногда их слышат редкие прохожие. И снова пустынно. Только прохладный ночной дождь омывает последний сентябрьский час.
Поближе к человеку
Посвящается ученому-орнитологу В.В. Виноградову
– Кто хочет лазоревку послушать? – предложил Владимир Васильевич, стоя у открытого окнанашей орнитологической лаборатории, – она на тех тополях. Через минуту мы были уже в саду. Высоко в майской тополиной листве затаилась невидимая певунья. Мы услышали лишь две нежных прощальных трели. И всё-таки нам повезло в это утро. Среди гущи тополиных листьев на тоненькой веточке мягко раскачивалось серое пушистое гнёздышко. Настоящая детская колыбелька. Она была соткана из нежнейшего тополиного пуха. Из отверстия колыбельки виднелся подрагивающий птичий хвостик. Чувствовалось, что внутри шла нескончаемая работа.
– Странно,– говорили собравшиеся под деревом наблюдатели,– ремез обычно строит свои гнёзда над водой. А этот – высоко над домом. Поближе к человеку.
Слева и справа от будущего гнезда покачивались два старых прошлогодних гнезда-рукавички. Они-то и привлекли внимание птицы – можно спокойно гнездиться – здесь раньше селились другие.
Мы стояли, непривычно подняв головы, и тихо переговаривались. А в воздухе покачивалось лёгонькое гнёздышко, и в нём время от времени подрагивал птичий хвостик. Иногда ветер раздвигал листву, и солнечные зеленовато-желтые блики освещали колыбельку, которую так старательно готовила синица-ремез для своих птенчиков. Сбоку гнёздышка была наполовину заткана тополиная веточка с зелёными серёжками.
Все дивились на это искусное воздушное строеньице. Птица – не человек, откуда же у неё чувство прекрасного?
Через неделю над Астраханью закружилась пушистая тополиная метель.
Где же раньше неутомимая синичка брала пух для своего гнезда? Должно быть она выдёргивала его коротеньким клювом из готовых вот-вот лопнуть малахитовых серёжек тополя. Того самого тополя, на котором поселилась и свила гнездо.
Дупло на прибрежной иве
Ранней весной на прибрежной иве мы обнаружили новенькое дупло. Его выдолбил зимой седой дятел, пока речка была пустынной и по ней еще не скользили легкие остроносые лодочки. Но что-то помешало птице устроить свое гнездо. Наблюдая за этим дуплом, мы узнали много любопытного.
Новосёлами в нём стали полевые воробьи, но не долго занимали они удобную квартиру. Прилетели скворцы и быстро заполниливсе пригодные для жилья скворечники, пустующие дупла, карнизы и ниши домов. Заселили они и наше знакомое дупло, как ни сопротивлялись этому воробьи. Скворцы не только выгнали воробьев, но и выбросили из дупла весь строительный материал – перышки и сухую траву. Новые жильцы были очень музыкальны. Своими песнями они предупреждали всех о том, что дупло принадлежит только им и никому больше. Скворцы – прекрасные пересмешники, и в их пении слышались крики чибиса, сойки, иволги и других птиц.
Вдоль берега теперь стояли лодки. И люди заслушивались мелодичными песнями скворцов. В один из дней на тропинке, что вела к реке, появились голубые скорлупки – у скворцов начали выводиться птенцы.
В реке быстро прибывали вода. Она выгоняла и теснила насекомых. Теперь корм для скворцов был рядом. Они прилетали к дуплу с полным клювом жуков, сверчков и даже с медведкой. Вылетая за кормом, скворцы выносили белые капсулы помета птенцов, поэтому в гнезде было всегда чисто.
Однажды до нас донеслись их отчаянные крики. Птицы кружили возле дерева, пикируя в одно и то же место. Причина переполоха быстро выяснилась. В ветках ивы, недалеко от дупла притаился узорчатый полоз. Совсем недавно полоз съел птенцов белой трясогузки, которая загнездилась на берегу в старом ящике для инструментов. Но на этот раз змее не повезло. Натиск стаи был такой дружный! Через пару дней из дупла стали показываться серые головки молодых скворчат. А в начале июня птенцы вылетели, и гнездо опустело.
Осенью, наблюдая в вечерние часы полет летучей мыши, мы обнаружили, что вылетает она из знакомого дупла. Квартира снова оказалась занятой. Летучая мышь называлась рыжей вечерницей. Мы установили это, поймав её в приставленную к дуплу птичью клетку. И сфотографировали нового владельца. Как долго прожила вечерница в дупле, и удалось ли ей перезимовать?
Зимой в заповедном поселке снова появился седой дятел. Днем он деловито обследовал растущие на берегу ивы, яблони и тополя, а вечером скрывался в дупле и проводил в нём ночь. Потом неожиданно исчез.
Ива с каждым годом всё сильнее клонилась над водой. Её корни подгнили и уже не служили надёжной опорой. Среди корней жили крупные озерные лягушки и ужи, потому что здесь всегда держалось множество мальков рыб, сидели голубые и зелёные стрекозы, на которых они охотились.
Нас беспокоило, что вход в дупло почти закрылся корой. Пришлось его расчищать, чтобы сделать доступным для птиц. И снова в дупле с наступлением весны жили лазоревки, скворцы и полевые воробьи. Пытались загнездиться в нём и сизоворонки, но близость человека пугала их.
Во время сильного ветра осенью дерево рухнуло. Трескучая бензопила легко резала его ствол, выбрасывая крупные коричневатые опилки. В древесине обнажились длинные извилистые каналы, проделанные осами. Кое-где виднелись и сами насекомые, от холода почти неспособные передвигаться. И нам вспомнились теплые погожие дни ранней осени, когда осы назойливо лезли в дома. Они мгновенно появлялись неизвестно откуда, стоило начать чистить свежую рыбу для ухи. Мы даже не догадывались, что за кормом они прилетали из знакомого нам дупла, до которого было не более десяти метров.
Укладывая ивовые поленья возле дома, мы размышляли о том, как много разных жизней подарило природе это дупло, сделанное неутомимой маленькой птицей.
СЛОВАРИК
Банк (местное название каналов) – искусственное углубление дна водоёма для прохода судов и рыбы.
Взмо́рье – мелководная акватория Северного Каспия, лежащая перед волжской дельтой.
Ва́тник – короткая куртка, утеплённая ватой из хлопка или шерсти.
Волье́р – ограждённая площадка для содержания животных.
Де́льта – устье реки при впадении в море.
Дельтапланери́ст – человек управляющий дельтапланом – летательным аппаратом с треугольным дельтовидным крылом.
Залётный вид – редко встречающийся вид птиц за пределами ареала (области своего распространения).
Запове́дник – природная территория, исключённая из хозяйственного использования, с ограниченным режимом посещения людьми.
Зи́мородок– яркаяптица из отряда ракшеобразных.
Ильме́нь – местное название озёр.
Идти га́лсами – идти под парусом при ветре, меняющем направление.
Катамара́н – парусное судно с двумя корпусами; имеет хорошее мореходное качество.
Кордо́н – место постоянного проживания сотрудников в заповеднике.
Кула́с – одноместная плоскодонная лодка.
Ли́нные птицы – птицы во время смены оперения, преимущественно, летом.
Мигра́ция – сезонные перелёты птиц, например, на места гнездования или зимовки.
Нимфе́йник – растение с плавающими листьями и пяти лепестковыми желтыми цветами.
Орга́н – музыкальный инструмент, по звучанию равен симфоническому оркестру.
Орнито́лог – специалист, изучающий птиц.
Паслён – лиана с обильными красными ягодами. Растёт по берегам рек, цепляясь за тростники или прибрежные ивы.
Поло́и – разливы на островах дельты в период половодий
Полынья́ – участок акватории (водоёма), свободный ото льда.
Популя́ция – совокупность (соединение) организмов одного вида.
По́стер– художественно оформленный плакат.
Тама́рикс – кустарник из семейства цветковых растений. Растёт на сильнозасолённых почвах.
Токова́ние удодов – весеннее брачное поведение птиц.
Уха́ – рыбный суп.
Фее́рия – театральное представление со сказочным сюжетом.
Хирономи́ды – мелкие насекомые. Окраска тела бледно-жёлтого, салатного и тёмного цвета.
Цика́ды – мелкие насекомые. Питаются соком растений. На брюшке имеется наружный и внутренний звуковой орган. Многие виды хорошо поют.
Чисти́на – акватория, свободная от растительности.
Энде́мики – виды растений и животных, населяющих относительно небольшую территорию.
Энтомо́лог – специалист, изучающийнасекомых.
Эфеме́ры(от слова эфеме́рный – однодневный) – растения с очень коротким циклом развития.
От всего сердца благодарю сотрудников Астраханского государственного заповедника за участие в оформлении книги «Заповедник на Быстрой»: за конкурсные детские рисунки и авторские фотографии, распечатку фотоматериалов и помощь в составлении карты, за добрые советы.
Выражаю свою признательность поэту Дине Немировской, члену Союза писателей России и Международной Ассоциации русскоязычных писателей, приславшей рецензию на эту книгу.
Жанна Русанова
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
