Знать свою национальную культуру, не менять истинные ценности на ложные, не изменять своим духовным святыням… Именно это может стать для нас своего рода прививкой против заразы современной эрзацкультуры, которая мутным потоком хлещет к нам сегодня из так называемого цивилизованного мира. В нашем российском обществе, где с некоторых пор, как и в любом демократическом государстве, имеется своя «доморощенная» оппозиция», тут же могут найтись люди, которые обязательно сделают соответствующие заявление: «Это слишком политизировано!» Нет здесь никакой политики, господа оппозиционеры. Пришло время выбраться из гипнотического сна, в который мы с вами самостоятельно погрузились когда-то в девяностые годы, и признаться себе, что многое из своей отечественной истории мы умудрились просто позабыть. С легкой руки «новых друзей» мы стали считать свою Родину лапотной, совковой, криминальной… Ну и как и за что, спрашивается, такую любить? И сами себе отвечаем – не за что! То ли дело Европа! Жизнь по курсу евро и доллара, свобода слова, безвизовый режим… Что может быть лучше?

В последнее время в разговорной речи мы незаметно отказались даже от могучего и великого русского языка и стали «ботать по фене», с английским акцентом. Литературный образ «Эллочки-людоедочки» возвращается в Россию. Советую освежить в памяти книгу «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова. А еще мы перестали писать друг другу письма. Их заменили «эсэсмески» и «лайки». Удобно. Никаких тебе знаков препинания. Чем тупее, тем круче в глазах окружающих. А главное, думать не надо и времени мало занимает. Время – деньги. Эту формулу жизни сегодня знают даже дети из ясельной группы в детском саду. «Метастазы» технического прогресса глубоко поразили электорат (шутка). А разговоры о каких-то славянских корнях и письменности – прошлый век и удел ученых. Так на сегодняшний день считают многие. Мы, русские, увы, растворились за последние годы в «ельцинских» россиянах. А ведь славянское племя известно в истории с незапамятных времен. И уже тогда, нас, руссов – одну из ветвей этого могучего древа, «заметили» и на веки вечные, как врагов, записали в свои анналы наши «соседи».

Славянофил (то есть, любящий славянство) в течение веков и чуть ли не по сей день – бранное, оскорбительное слово. Спрашивается, почему мы все это терпим? Сербия, Болгария, теперь Украина… Пришло время проснуться и вспомнить, что мы часть великого славянского народа. Знать, помнить! Гордиться своей историей, письменностью, языком, культурой – это непустые слова, а священный долг каждого, кто считает себя русским человеком.

В начале было Слово

и Слово было у Бога,

и Слово было Бог…

В нем была жизнь,

и жизнь была свет человеков.

И свет во тьме светит,

и тьма не объяла его.

(Евангелие от Иоанна).

Это сегодня мы все знаем, что Постановлением Президиума Верховного Совета России от 30 января 1991 года день 24 мая официально признан Днем славянской письменности и культуры. В этот день по всей России, от Калининграда до Владивостока, проходят торжественные мероприятия в честь равноапостольных первоучителях славян Кирилла и Мефодия, создателей славянской азбуки. В 2015 году исполняется 171 год со дня проведения первого Праздника письменности в России.

Попробую вкратце воссоздать события, случившиеся в нашем государстве и имеющие непосредственное отношение к сегодняшним празднованиям Дня славянской письменности и культуры в России.

…Итак, начнем с года 1825. Известный историк М. П. Погодин переводит на русский язык и издает исследования чеха Йозефа Добровского «Кирилл и Мефодий, славянские первоучители». Это едва ли не первый труд об истоках славянской культуры и Солунских братьях, появившийся в России. (Примечание: город Салоники, по славянски – Солунь, место рождения Кирилла и Мефодия). М. П. Погодин надеялся, что выход этой книги пробудит в обществе интерес к своим духовным и историческим корням. Увы! Никакого отклика в научных кругах России не последовало. Только десять лет спустя, в 1835 году, в четырех университетах России – Московском, Петербургском, Харьковском и Казанском – впервые были созданы кафедры по истории и литературе славян. С течением времени первые студенты стали профессорами. Появились первые работы по славистике. Но великое кирилло-мефодиевское наследие интересовало только лишь ученых.

Но вот наступает 1862 год. Год знаменательный во всех отношениях. На него сошлись два великих праздника: 1000-летие России и 1000-летие славянского перевода Библии. Не понятно, почему тогда не вспомнили, кто дал славянам тот самый письменный язык, на который и были переведены книги Священного писания. Почти тысячу лет церковно-славянский язык жил на Руси. На нем сочиняли жития, акафисты, повести, сказания, его изучали в школах, все православные так или иначе владели им. Писатели обогатили им русский литературный язык.

Церковно-славянский язык очень устойчив, не подвержен переменам. По выражению академика Н. И. Толстого, этот язык обеспечивает взаимообщение людей не только в пространстве (принят всеми славянами), но и во времени (древние тексты доступны нашим современникам).

И в те годы девятнадцатого столетия, как и в наше время, кое-кто пытался и пытается до сих пор убедить общественность, что церковно-славянский язык устарел и стал невразумительным. И все эти попытки заменить кириллицу на латиницу, несомненно, делаются злонамеренно. Причина в том, что письменность и язык – первоэлементы культуры.

Возьмем самую употребляемую славянскую молитву:

Отче наш, Иже еси на Небесех!

Да святится имя Твое,

да приидет Царствие Твое,

да будет воля Твоя, яко на небеси и на земле.

Хлеб наш насущный даждь нам днесь;

и остави нам долги наша,

якоже и мы оставляем должником нашим;

и не введи нас во искушение,

но избави нас от лукавого.

Думаю, что моление о хлебе насущном, ставшее особенно актуальным именно «днесь», сейчас, более чем понятно. Доступно пониманию и все остальное. А ведь это подлинный Кирилло-Мефодиевский перевод. В нем не изменено и не переставлено ни одно слово…

На многолюдном памятнике 1000-летию России скульптор М. Микешин среди самых знаменитых мужей нашего Отечества отдал почетное место первоучителям славян Кириллу и Мефодию. Появившиеся в то время в России славянские комитеты ставили вопрос о торжественном праздновании дней славянской письменности. Как видите, история повторяется. В России, в славянской вроде бы стране, надо было агитировать за то, чтобы был отмечен праздник славянского Слова!

Но праздник все же состоялся. Но если в Новгороде он органически вписался в программу торжеств, посвященных 1000-летию России, то в Москве празднование ограничилось лишь службой в университетском храме. Однако начало было положено.

«Как ни скромно было торжество 11 мая, – писал тогда Иван Аксаков, – оно все же было выражением не одной пробудившейся поздней любви и признательности к творцам Славянской письменности, но и возникшей в нашем общественном сознании идеи Славянства. Это празднество служит залогом будущего духовного воссоединения всех Славян, звеном, связующим разрозненных братьев».

А в издаваемой Аксаковым газете «День» было высказано пожелание, чтобы в будущем празднование «установилось по всей России, от Успенского собора в Москве до сельской церкви в самом глухом захолустье».

В 1863 году праздник впервые отмечался уже сам по себе, и достаточно широко. Божественная литургия была совершена в Успенском соборе и еще в сорока храмах Москвы. Торжества прошли в Петербурге, Киеве, Харькове, Полтаве, Белгороде и Петрозаводске.

Постепенно, с годами границы праздника в России стали расширяться. А тут подоспела еще 1000-летняя годовщина преставления Кирилла. 14 февраля в Чудовом монастыре и всех приходских церквах Москвы были совершены праздничные богослужения. Особенно торжественно отмечен был этот день памяти младшего из Салунских братьев в Петербурге. Исаакиевский собор не мог вместить всех желающих, и тысячи людей стояли во время службы на площади перед собором.

Все шло вроде бы хорошо, и даже очень хорошо. Но тогда, как надо понимать, как можно истолковать такие факты?

На общем собрании Славянского благотворительного комитета директор московских музеев В. А. Дашков пообещал, что в память славянских первоучителей при университетском музее будет построена церковь в стиле X века с приделом во имя Владимира Крестителя.

Обещание это было исполнено только через сорок с лишним лет, да и то лишь частично.

11 мая 1869 года на заседании Петербургского славянского комитета было выражено «единодушное сочувствие предложению» построить «на древней Новгородской почве, во граде св. Петра» храм во имя первоучителей славян Кирилла и Мефодия. И даже было предложено «к обсуждению мер приступить в сентябре».

Увы, к сентябрю идея эта была позабыта.

В том же 1869 году тем же комитетом было объявлено, что учреждается Кирилловская премия «для учащейся молодежи, дабы поощрить молодых людей к занятиям славянством – занятию, которое, к несчастью, в нашем обществе еще слишком мало распространено».

К 8-м годам Кирилловская премия перестала присуждаться.

Постепенно стал меняться сам характер праздника. Он стал чем-то похожим на годовое научное собрание. А в 1876 году даже и такое собрание не было проведено.

Один из ревнителей всенародных чествований славянского слова в России О. Миллер, выступая 14 февраля 1883 года в Петербургском комитете, с горечью говорил: «Не странно ли после этого, что как 14 февраля (1000-летие преставления Кирилла), так и 11 мая все еще остаются днями не всенародного, а как бы «приходского» праздника Славянского общества?»

Факты печальные и столь красноречиво говорящие сами за себя, что их истолковывать нет необходимости. Праздник отмечался лишь на ученых заседаниях. Всенародным он никак не становился. Была в государстве третья сила, которая не желала единения народа вокруг славянской идеи.

Наступил 1885 год. Еще одно 1000-летие! На сей раз отмечалась кончина старшего из братьев – Мефодия (5 апреля).

Подготовка была серьезной и основательной. Вышло более двадцати книг, рассказывающих о жизни Кирилла и Мефодия. Всю зиму крупнейшие газеты государства печатали материалы о подготовке к знаменательной дате и программе торжеств.

Шестого апреля во всех храмах Петербурга состоялись торжественные богослужения. А в Москве праздник получился прямо-таки грандиозным. На литургии в Храме Христа Спасителя присутствовали по 10–15 учеников из каждой московской школы. А когда служба закончилась, к Успенскому собору тронулся малый крестный ход. Тем временем тысячи москвичей заполнили Кремлевскую набережную и Красную площадь. По окончании литургии в Успенском соборе начался общий кремлевский крестный ход.

Открывали его, как писали газеты, сорок пар хоругвей из соборов, за хоругвеносцами шли попарно 130 псаломщиков, 140 дьяконов и 150 протоиреев и иереев, все в одинаковых дорогих одеяниях из золотой парчи. Звонили все колокола Кремля. И под этот звон и пение синодального хора процессия прошла через Спасские ворота и Красную площадь, где к ней присоединились святыни Покровского и Казанского соборов, а потом уже через Никольские ворота вернулась в Успенский собор…

Народная волна, поднятая в столицах днем памяти Мефодия, была столь высока, что дохлестнула и до самых дальних провинций Российской империи. Но волна и есть волна: накатилась, встала стеной, сверкнула радужным гребнем и отступила, откатилась и ушла в песок. Апрель 1885 года считается верхней точкой в истории чествования Солунских братьев и их великого дела в дореволюционной России.

Вывод: В последние десятилетия девятнадцатого века и первые двадцатого в среде российской интеллигенции нарастали настроения, отнюдь не способствующие утверждению славянской идеи в общественном сознании. Закордонные враги славянства пугали Европу жупелом панславизма, свои же доморощенные недруги старались всячески опорочить взгляды первозвестников славянской идеи в России – славянофилов.

О революционных и послереволюционных годах говорить не приходится. О празднике письменности, как и о ее создателях Кирилле и Мефодии, просто забыли, и надолго.

В 70-е – начале 80-х годов в СССР оголтелого преследования церкви уже не происходило. Но в сознании идеологов страны славянская идея так и оставалась чуждой, если не враждебной. О первоучителях славян, создателях славянской азбуки братьях Кирилле и Мефодии если и вспоминали, то в ученых и церковных кругах.

Такова наша с вами история. Дело, наверно, в том, что наши русские святые, с точки зрения западных и местных «телевизионных пропагандистов» и агитаторов, не всегда вписываются в исповедуемый ими «морально-этический кодекс». Что тут поделаешь! К сожалению, свою дорогу к храму нашли еще не все.

…Мурманск – 1986 год. Уже не раз отмечались здесь Дни литературы «Баренцево море». Так вот в рамках этих Дней и был задуман и проведен первый праздник славянской письменности. Идея «учреждения» праздника, его подготовка и проведение – надо сказать об этом с полной ответственностью – принадлежит мурманскому писателю Виталию Маслову.

И здесь я позволю себе некоторое отступление. На Всемирном Русском народном соборе, который проходил в декабре 2008 года в Москве, мне посчастливилось познакомиться с удивительным человеком, Семеном Ивановичем Шуртаковым, известным русским писателем. То, что Семен Иванович – лауреат литературных премий им. К. Симонова, А. Платонова, В. Пикуля, Н. Карамзина, лауреат Государственной премии РСФСР, награжден Золотой медалью В. Даля и Почетной грамотой «За вклад в русскую культуру», я узнал гораздо позже. Как и все делегаты собора от Союза писателей России, мы проживали в Переделкино. В тот день я задержался в книжной лавке и опоздал на автобус. Узнав о моем «несчастье», Семен Иванович предложил мне переночевать у него: Москва, улица Усиевича… Весь тот декабрьский вечер у нас прошел во взаимных разговорах. Вернее, больше спрашивал меня он. Как и чем живет Калининградская область, о писательской организации, какие у нас отношения с нашими прибалтийскими соседями… Я старался отвечать как можно подробнее. А он внимательно слушал и то одобрительно кивал головой, то с удивлением переспрашивал. «Это я с тебя за проживание, Виталий, словом оплату взял, – улыбнулся он в конце нашего разговора. – Люблю из первых уст информацию узнавать, а то наши журналисты о Калининграде в последнее время врут и глазом не моргнут». Да, чуть не забыл: кроме чая, Семен Иванович угощал меня яблоками со своей дачи. Среднего размера, зеленоватые, но очень сладкие. У нас такие растут в Белоруссии, теща их называет – каштели. Семен Иванович долго смеялся, когда я ему об этом сказал. Даже записал для себя в тетрадку. Уже перед самым отходом ко сну он вдруг спросил: «А как у вас Дни славянской письменности проходят в Калининградской области?» Тут я и ляпнул не подумавши: «Нормально проводим. Выступаем в школах и библиотеках. Участвуем в городских мероприятиях». Я и не ожидал, что эти мои слова так его опечалят. «Не мероприятия проводить надо, а праздник славянский организовывать. Да так, чтобы от мала до велика на него люди приходили, чтобы каждый частичку своей славянской души в него вкладывал. Потому как день это не простой, а великий для всех славян. В нем сила наша и единение заложены». А наутро, когда мы с ним уже собирались на очередное заседание Всемирного Русского народного собора, он мне подарил свою книгу «Славянский ход», с напутствующей надписью: «Виталию Шевцову – с пожеланием праздновать вместе с собратьями по перу – хоть живете вы на отшибе – святой для всех нас День Кирилла и Мефодия, которые дали нам азбуку». 05 декабря 2008 года.

Прочитал я эту книгу уже в Калининграде и узнал из нее о Виталии Маслове. Родом он оказался из архангельской Семжи. Служил на гидрографическом судне «Иней», в той географической точке России, где великая сибирская река Лена впадает в Ледовитый океан. Потом, семь лет, начальником радиостанции на атомном ледоколе «В. И. Ленин», в Арктике. Как и многие из нас, начинал свою писательскую жизнь с коротких рассказов. Первые публикации в столичных журналах, первая книга… Член Мурманской писательской организации. И как знать, не эта ли любовь к родному краю и уважение к книге, к Слову стали отправной точкой у писателя Маслова к почитанию письменного литературного Слова?! Кому-то надо быть первым. Многим приходят в голову интересные идеи, но, столкнувшись с первыми же трудностями, люди отступают. Виталий был не таким человеком. По натуре лидер, он собрал вокруг себя единомышленников – помощников. Первое, что сделал Виталий Маслов, это списался с болгарами. В Болгарии на то время День письменности уже отмечался более ста лет как национальный праздник. А потом были годы и годы кропотливого труда по подготовке к празднику.

В тот день, 24 мая 1986 года, в заполярный город Советского Союза Мурманск на первый Праздник славянской письменности приехали члены Союза писателей России: Владимир Крупин, Владимир Личутин, Юрий Кузнецов, Юрий Медведев, Владимир Сангин, Владимир Бондаренко, Валентин Устинов, Вячеслав Шапошников, Владимир Шириков, Геннадий Юшков и Семен Шуртаков.

Приветственные телеграммы в адрес возрожденного праздника – Дня славянской письменности – прислали Валентин Распутин, Василий Белов, Дмитрий Балашов.

Писатели провели уроки Слова в школах, встречались с рыбаками и моряками в клубах и на кораблях. А еще посадили памятную аллею молодых деревьев. Заключительным аккордом праздника стал большой вечер в одном из лучших залов города – во Дворце культуры имени Кирова. Это был вечер величия Слова. Так через 130 лет были возрождены Дни славянской письменности в России.

Эстафету праздника Славянской письменности от Мурманска принял: в 1987 году – Вологда, в 1988 году – Новгород, в 1989 году – Киев, в 1990 году – Минск.

Долгий путь возвращения к славянским истокам прошла наша страна. Знать, помнить и продолжать великое дело славянских первоучителей Кирилла и Мефодия – наш с вами поистине священный долг.

Используемая литература: С. Шуртаков. Славянский ход. Москва, 2003.

Калиниград, 24 мая 2015 года.

Виталий Шевцов

Поиск

Искомое.ru

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"